Читать интересную книгу Умолкнувший оратор - Рекс Стаут

— Нет, нет! Мы и так не поскупились на гонорар. — Смит постучал пальцем по свертку. — Не будем торговаться. Думаю, никто и никогда не платил столько.

— Что вы! — воскликнул Вульф. — А известный скандал с многомиллионными взятками в нашем сенате в двадцать четвертом году? Да я на память могу назвать восемь, десять, двенадцать примеров! Крез Лидийский преподнес своему полководцу десять тонн золота. Ришелье уплатил одному из шпионов сто тысяч ливров — около двух миллионов долларов по нынешним временам… Так что, мистер Смит, не обманывайте ни себя, ни других. Вы просто скряга, если иметь в виду действительную стоимость того, что вы хотите получить от меня.

Речь Вульфа не произвела на Смита никакого впечатления.

— Да, но всю сумму вы получаете чистоганом, из рук в руки! — возразил он. — Вам не надо платить ни налогов, ни разных сборов.

— Правильно, — кивнул Вульф. — Вообще-то, строго говоря, я не могу назвать вас скупым. И торговаться тоже не люблю. Однако, — он тяжело вздохнул, — однако должен вам сказать, что существует одно непреодолимое препятствие.

— Какое еще препятствие?

— Да ваш выбор лиц, которых предстоит обвинить… Прежде всего слишком уж бросается в глаза, кому выгодно, чтобы один из них оказался виновным. Но не это главное. Главное в том, что ни у того, ни у другого нет мотива. Для всякого убийства нужен какой-то мотив, а для двух убийств — тем более. Применительно к мистеру Декстеру и мистеру Кэйтсу его невозможно найти, я и пытаться не буду.

— Но я же говорил, мы поможем вам получить некоторые доказательства.

— Не имеет значения. Отсутствие мотива исключает вину Декстера или Кэйтса, и тут не помогут никакие «доказательства», которые к тому же могут быть только косвенными. Но какими бы они ни были, они неизбежно вызовут сомнение, как только станет известен их источник, тем более, что обвинение будет представлено одному из руководителей Бюро регулирования цен. Таким образом, на изложенных вами условиях это предложение для меня не приемлемо.

Смит спокойно отнесся к отказу Вульфа. Немного помолчав, он снова заговорил.

— Но есть другой вариант, против него вам нечего будет возразить. Я говорю о кандидатуре Дона О'Нила.

— М-м-м… — промычал Вульф.

— У него можно найти мотив — он же из Национальной ассоциации промышленников, а общественное мнение уже настроено против нее, хотя и напрасно. Конечно, кандидатура О'Нила не так нас устраивает, как Декстера или Кэйтса, но что поделаешь. По меньшей мере, общественное негодование переключится с организации на одного человека.

— М-м-м…

— А это придаст доказательствам особую убедительность. Разве так уж трудно, например, получить показания человека или даже нескольких человек, которые видели, как у вас в холле О'Нил прятал шарф в карман пальто Кэйтса? Насколько мне известно, тот же ваш доверенный помощник Гудвин был там все время и…

— Не годится! — резко прервал его Вульф.

— Ну, если Гудвин не захочет дать таких показаний, у нас есть возможность получить их от других. Но к этой теме мы еще вернемся, если вы примете наше предложение. Вы согласны с кандидатурой О'Нила?

— Видите ли… — Вульф откинулся на спинку кресла и сложил кончики пальцев на животе. — Сейчас я отвечу, мистер Смит. Пожалуй, лучше всего это делать в форме сообщения, предназначенного для мистера Эрскина. Передайте мистеру Эрскину…

— Я не представляю Эрскина. Я вообще не называл никаких фамилий.

— Разве? А мне послышалось, вы упоминали О'Нила, и Декстера, и Кэйтса. Так вот, все дело в том, что полиция может с минуты на минуту найти десятый валик, и тогда, учитывая содержание сделанной на нем записи, все мы окажемся в дураках.

— Но если у нас будет…

— Прошу вас, сэр! Я не мешал вам говорить, не мешайте и вы мне. Если увидите где-нибудь мистера Эрскина, передайте, что я весьма ему признателен: теперь я знаю, какой гонорар могу с него запрашивать, не рискуя шокировать его. Передайте, что я не менее признателен и за его старания оградить этот гонорар от посягательства налоговых органов, хотя подобное мошенничество совершенно меня не привлекает. Передайте, что я полностью учитываю, насколько важна каждая минута: мне известно, как обострила возмущение общественности смерть мисс Гантер; я читал редакционную статью в сегодняшнем номере «Уолл-стрит джорнел»; я слышал сегодня выступление радиокомментатора; я знаю, что происходит. — Вульф прищурился. — Но, главным образом, не забудьте сказать ему, что попытки купить всех и вся лишь усугубляют его вину. Кем бы я ни был в его глазах, счет за услуги я все равно ему пришлю и все равно заставлю заплатить. Я думаю, он либо убийца, либо простофиля, либо и то и другое вместе. Слава богу, он не мой клиент! Что же касается вас… Нет, на вас я и времени тратить не хочу… И вы называете себя адвокатом, служителем закона!.. Арчи, пальто ему!

Смит поднялся, но, прежде чем уйти, тем же ровным тоном спросил:

— Мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать, что эта беседа останется между нами? Точнее, чего мне следует ожидать?

— Какое значение для вас лично имеет мой ответ? — крикнул Вульф. — Я даже фамилии вашей не знаю. Я поступлю так, как найду нужным.

— Если вы думаете… — заговорил было Смит, но не закончил, опасаясь, очевидно, выдать свое истинное настроение, чего он не мог позволить себе ни при каких обстоятельствах. Он молча вышел и молча спустился с крыльца, даже не пожелав мне спокойной ночи.

Когда я вернулся в кабинет, Вульф сидел и ждал заказанное пиво.

— Сегодняшняя история напомнила мне о картине, — сказал я, — которая висела у нас дома в столовой. На ней были изображены мужчина и женщина, мчащиеся в санях и швыряющие младенца стае волков, которая их настигает. Возможно, это не совсем точно в отношении Декстера или Кэйтса, но прямо касается О'Нила. Он же был председателем банкетной комиссии! В детстве я часто размышлял над этой картиной. С одной стороны, жестоко, разумеется, бросать ребенка на растерзание волкам, но с другой — если не принести эту жертву, они сожрут и младенца, и путников, и лошадей. Конечно, из саней могли бы выскочить мужчина или женщина. Помню, я тогда представлял, как целую женщину и ребенка и бросаюсь прямо в гущу волков. Правда, в то время мне было всего восемь лет, и теперь я уже не считаю себя связанным тогдашним решением… А что думаете вы об этих мерзавцах?

— Они в панике, — ответил Вульф, поднимаясь. — Положение у них отчаянное… Спокойной ночи, Арчи. — Уже с порога, не оборачиваясь, он пробурчал: — Такое же, как и у меня, собственно говоря.

25

В среду утром я получал лишь мелкие поручения. По распоряжению Вульфа я позвонил, например, в фирму «Стенофон» и договорился, что они дадут нам напрокат диктофон с громкоговорителем вроде того, какой управляющий прислал в воскресенье.

Честно говоря, я не понимал, зачем нам диктофон, если нечего прослушивать. Как бы то ни было, мы получили аппарат, и я засунул его в угол.

Еще одно поручение, которое я удостоился получить, состояло в том, чтобы позвонить Фрэнку Томасу Эрскину. Я поставил его в известность, что расходы наши быстро растут и что мы при первой же возможности хотели бы получить от него чек еще на двадцать тысяч долларов. Эрскин воспринял это заявление как нечто само собой разумеющееся и тут же попросил меня условиться об их встрече с Вульфом в одиннадцать часов, что я и сделал.

Самое интересное произошло в одиннадцать часов. Когда точно в это время у нас появились оба Эрскина, Уинтерхоф и Хетти Гардинг, с ними оказался О'Нил! Таким образом, следовало думать, что эти фрукты не собирались продолжить разговор, начатый «Джоном Смитом».

Эрскин привез с собой чек, компания пробыла у нас больше часа, причем я так и не понял, зачем они, собственно, пожаловали, разве что продемонстрировать, как они расстроены. Никто, в том числе и сам Вульф, и словом не обмолвился о визите «Джона Смита». Примерно полчаса они потратили на попытки получить от Вульфа какой-то отчет о ходе расследования, что, естественно, оказалось пустой тратой времени, а в течение другого получаса выколачивали у него нечто вроде прогноза о сроках раскрытия преступления и поимки преступника. Эрскин категорически заявил, что каждый новый день задержки наносит непоправимый вред Соединенным Штатам Америки и всему американскому народу.

— Папа, ты так трогательно говоришь, что меня вот-вот слеза прошибет! — заметил Эрскин-младший.

— Заткнись! — рявкнул папа.

Все они тут же, не стесняясь нас, перессорились. Глядя на них, я вспомнил предложение «Смита» подыскать человека, который готов был показать, что он видел, как подсовывали шарф в пальто Кэйтса; такое «показание», подумал я, даст любой из них против любого из своей компании — может, только Эрскины не пойдут друг против друга, и то сомнительно. В какой-то мере оправдало этот визит лишь сделанное кем-то из них упоминание, что завтра, то есть в четверг, в двухстах вечерних и утренних газетах, издающихся более чем в ста городах, появится громадное, на всю страницу, объявление с предложением ста тысяч долларов тому, кто своими показаниями поможет арестовать убийцу Ченни Буна и Фиби Гантер…