Затем она встала и без всяких любезностей прощания пошла по пляжу назад, опустивши голову. Атросити глазами проводила девушку до замка, а затем быстрыми шажками обогнула столик и заглянула в чашечку принцессы, — на розовых губках девушки появилась выверенная улыбка:
— Так значит слухи правдивы… — звонко проговорила Атросити. — Младшая принцесса не выносит кровь… Как интересно.
Атросити подобрала чашечку обеими ручками и вдохнула её резкий аромат, а потом приставила к своим губам и стала пить большими глоточками, — две красные капельки скользнули по её подбородку и вниз, на белую шейку. Девушку объяла сладостная дрожь.
Потом она опустила чашечку и, не вытирая крови, взглянула на своих великанов:
— Гильмо, проводи скот на кухню, как велели её Высочество; Гильга, рядом есть чудесный грот. Нам следует уединиться… — её чёрные глазки вспыхнули красным блеском.
…
…
…
Младшая принцесса Кровавой Империи и правда ненавидела кровь, но не по идейным соображениям; ей просто не нравился вкус.
А ещё она не любила обжигающую страсть, возбуждение, которое одолевало после малейшей капельки рубиновой жидкости. Это было то самое телесное волнение, которое заставляло Атросити спать со своими уродливыми игрушками.
Сестра девушки, старшая принцесса, надо заметить, тоже пила красный напиток в очень размеренных дозах; она выпивала ровно столько, сколько было ей необходимо, чтобы поддерживать свои силы. Иногда младшая принцесса представляла, как бы проходили бы их совместные обеды, только вдвоём. Наверное, они были бы куда менее тягостными.
— Я счастлива тебя видеть, моя драгоценная дочь, — произнесла женщина в чёрном платье с глубоким вырезом, открывавшим пышную белую грудь. Лицо женщины было овально. Её глаза и губы были чёрными. Её волосы, тоже чёрные, были заплетены в странное подобие причёски, больше похожей на гнездо какой-то птицы. Женщина завершала собою длинный стол, накрытый чёрной скатертью, — с определённого угла даже могло показаться, что эта скатерть была продолжением её платья, — и улыбалась с едва-едва прикрытыми глазами.
Младшая принцесса уселась напротив неё, на противоположный край длинного стола, и молча уставилась на кубок, наполненный до краёв красной жидкостью.
В нём плавал карий глаз.
Девушка взяла глаз пальчиками и положила на зубы. Женщина напротив неё сложила руки на груди и улыбнулась. Младшая принцессы сжала зубы, ощущая, как в её горле разливается сладостный и палящий нектар. Знойное тепло вспыхнуло в её животе. Вдруг чёрная женщина повернулась, сверкнула улыбкой и сказала:
— Здравствуй, моя драгоценная наследница.
Девушка взглянула на входную дверь в обеденный зал.
Там возвышалась её сестра.
190. История 3
190. История 3
В длинную, освещённую палящей люстрой комнату вошла женщина, — высокая, вся в белом, с волнистыми чёрными волосами, похожими на водоросли, застилавшими её лицо; не говоря ни слова, женщина кивнула своей матери, наряженной в пышное и чёрное, и села между нею и девушкой в красном.
И началась обеденная трапеза.
Младшая принцесса сперва с некоторым отвращением запихивала в себя еду, но постепенно внутри неё как будто разгорелось пламя. Невольно выступили её острые зубки, глаза её засверкали, и она стала огромными кусками проглатывать запечённые с кровью лёгкие; глотая очередной большой кусок, девушка вспомнила недавнюю «игру», и на фарфоровое блюдце стала разливаться, мешаясь с кровавой закуской, её слюна.
Вдруг младшая принцесса обратила внимание на то, как обедает её сестра, и одёрнулась:
Женщина немного неловкими, но очень сдержанными движениями орудовала ножом и вилкой; она отрезала ровные кусочки и проглатывала их, соблюдая чёткие интервалы и ровно три раза зажимая зубы. Её глаза пылали горячим алым блеском, но ни в одном её движении не выражалось страстности.
Острые зубки младшей принцессы втянулись; она взглянула на свою мать. Женщина улыбалась чернильной улыбкой и смотрела на девушек с умилением. Перед нею самой столик пустовал. Младшая принцесса знала, почему. Её мать не любила есть приготовленное, — в этом, и во многих других повадках, выражалось ребячество Кровавой Императрицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Детей некоторых видов порождений смерти принято было вскармливать живой плотью. Первое время, первые пару годиков, их ужин привязывают верёвками; потом, когда вампир немного взрослеет, у него появляется своя маленькая столовая. В неё впускают совершенно голого человека — чтобы ничего лишнего не попало в зубки — и позволяет ребёнку совершить на него охоту. Говорят, что такие «активные» трапезы полезны для развития.
Кровавая Императрица до сих пор не выросла с этого вида кормления. У неё всё ещё была игровая комнатка для подобного рода приёмов пищи, и даже не одна. В неё сводили дюжины человек, и спустя уже пару минут они все лежали растерзанные, а эта женщина, эта высокая, чёрная женщина сидела на земле и игралась, как ребёнок, размывая по стенам кровь и плескаясь во внутренностях.
Атросити пыталась казаться ребёнком, — она была взрослой женщиной в теле ребёнка.
Кровавая Императрица же была самым настоящим дитём.
И потому для младшей принцессы она была намного страшнее.
А больше всего девушка ненавидела, ибо ей было тошно, когда этот ребёнок пытался играть в семью.
— Моя дорогая старшая дочь, расскажешь нам, как прошёл твой день? — спросила женщина мелодичным голосом.
— Как обычно, почтенная матерь, — ответила женщина в белом.
— Чудесно. А ты, моя драгоценная девочка, скажи, тебе понравилось играть со своей подружкой? Кровавая Императрица взглянула на свою младшую дочь.
— …Она помогла мне развеять мою скуку.
— Прекрасно. При личной встрече я обязательно её отблагодарю; девочки, лето уже почти закончилось. Скоро мы будем возвращаться в наши столичные чертоги. Поэтому наслаждайтесь морем, пока можете. Ох, как прекрасны здешние ароматы, как волнует солоноватый бриз, как он возбуждает аппетит; моя дорогая старшая дочь, скажи, ты составишь мне компанию за дневным чаепитием?
— Я не хочу, — просто ответила белая женщина.
— Как жаль, ты обижаешь свою бедную мать и многое теряешь, моя дорогая; а ты, ты моя любимейшая дочь, разделишь ли ты со мною чашечку чая?
— Можно потом. Я сегодня устала, — ровным и быстрым голосом, даже не пытаясь делать вид, что она говорит не заранее заготовленную фразу, произнесла младшая принцесса.
Её мать широко улыбнулась и наклонила голову:
— Что ж, не буду вас заставлять девочки… — на какое-то время она замолчала.
Младшая принцесса воспользовалась её молчанием, быстро проглотила свою порцию, встала и пошла на выход. Вдруг женщина её окликнула:
— Моя драгоценная дочь, разве ты не хочешь добавки?
— …Я наелась.
— Правда? Но ты такая тощая. Тебе нужно хорошо питаться, иначе тебе никогда не превзойти свою сестру; неужели ты не хочешь мой трон?
Девушка застыла и посмотрела на женщину в белом. Сестра не ответила на её взгляд, продолжая размеренными движениями поглощать пропитанное кровью мясо. Младшая принцесса опустила голову и вышла за дверь. Мать проводила девушка улыбкой, и в комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая только периодическим скрежетом ножика о фарфоровое блюдце.
…
…
…
Оказавшись в коридоре, девушка сделала глубокий вдох и направилась в свои покои. Неприятные, гнилые мысли витали в её голове — мысли, которые она себе запрещала, но отделаться от которых не могла, как не могла она отделаться омерзительного и вездесущего запаха крови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рано или поздно ей и её сестре придётся убить друг друга.
Для них это было предначертано с рождения. Они были как ядовитые насекомые, которых бросают в одну клетку, чтобы они перетравили друг друга и, чтобы вывести, таким образом, наиболее ядовитую тварь.
И точно также, как и в случае с насекомыми, победитель обязан будет съесть проигравшего. Съесть его сердце.