— Я не хочу мешать никаким вашим планам, — объяснила Джина, припомнив, что именно это Рейд особенно подчеркивал. Ее сердце сжалось.
— Джина, это не имеет никакого значения, — сердито сказал он.
— Я не против обмена, — с вежливым пониманием сказала Пейдж.
— Но я вовсе не хочу отнимать у вас время, которое может быть использовано для подготовки к важным встречам. — Она ни в коем случае не позволит подать повод, чтобы потом он мог бы обвинить ее в этом. Ее и так здесь только терпят. — Я не хочу меняться, — упрямо повторила Джина. — У меня есть мое место, и оно меня вполне устраивает.
— Но разве вы не хотите быть с Рейдом? — с нажимом спросила Пейдж.
Как я ненавижу эту женщину! — подумала Джина. Конечно, я хочу быть с Рейдом! Но еще больше хочу не совершить ошибки! Джина повернулась — лицом к Рейду и, обращаясь только к нему, убедительно сказала:
— Я ведь говорила, что в этой поездке не буду тебе мешать. Честное слово. Рейд, мне было бы очень неудобно занять место Пейдж. Я обещала тебе, что не буду вмешиваться в твои дела, и выполню обещание. Пусть лучше все останется как есть. О'кей?
— Как хочешь, — кивнул он, но большой радости на его лице не отразилось.
Джина чувствовала себя безнадежно опозорившейся.
Прошла ли она эту проверку? Все ли сделала правильно? Джина очень хотела, чтобы Рейд что-то для себя решил, потому что ей необходимо было какое-то одобрение с его стороны.
Рейд сидел в мягком удобном кресле салона первого класса в самолете «Сингапурских авиалиний», летевшем в Лондон. Его обхаживали внимательные и предупредительные стюардесса и стюард, выполняя все его требования. Но он едва сидел на месте от негодования. Ему слышно было, как Джина разговаривает со своим соседом в середине салона, и молча злился на свою неспособность что-то изменить в ситуации, на которую сам напросился.
Она в точности выполнила все, о чем он просил, — не вмешиваться в его планы, не отнимать у него время, предназначенное для решения деловых вопросов. Не мешай мне, сказал он ей. И вот результат: он сидит здесь, пьет великолепное шампанское, которое кажется ему горьким, как полынь, и не способен сосредоточиться на делах, чего с ним раньше почти не случалось.
Ему хотелось, чтобы его жена была рядом с ним. Он с нетерпением ожидал этого долгого перелета из Австралии в Европу и надеялся понаблюдать за Джиной в полете. Для нее все было бы ново. И он был бы рад тому, что ей весело. В своей жене он неизменно любил это ее качество — способность радоваться. Она была прекрасной матерью. Лучшей матери у его детей и быть не могло. Он пытался дать ей понять, что для него это гораздо важнее, чем просто секс, который он мог бы получить где угодно, если бы хотел.
Но где угодно ему секс не был нужен. Лучших переживаний, чем в последние несколько ночей с Джиной, он еще не испытывал, и это путало все его представления насчет того, что возможно и невозможно между ними. Теперь Джина все его выводы повергла в прах.
Раньше ему казалось, что на нее давит какая-то сила. Она словно была заключена в кокон и так и жила в нем все семь лет своего замужества, и теперь вырвавшаяся на свободу бабочка мстит за долгое заточение.
То, что она надела сегодня, его поразило. Черные брюки подчеркивали округлость ее бедер, манивших к себе. Еще более броским и волнующим был светло-зеленый жакет. Хотя он был довольно закрытым, мягкая ткань выдавала, что под жакетом ничего нет. На жакете не было пуговиц, ничего, что могло бы помешать руке проскользнуть под него, к дразнящей округлой груди. Он уже представлял, что будет, когда они сядут в кресла и в салоне погасят свет.
А теперь… Рейд взглянул на Пейдж, которая с невозмутимым видом сидела рядом с ним и смотрела в окно, ничем не выдавая своих мыслей и, возможно, догадываясь, что он разочарован, раздражен и находится в отвратительном расположении духа. Одному Богу известно, что она думает насчет всего происходящего. Не то чтобы Рейд особо задумывался об этом, но все-таки надо прояснить обстановку до того, как они приедут в Лондон, в «Дьюрли-Хаус».
Одета она тоже была подчеркнуто сексуально, хотя это было не так заметно, как на Джине. На ней была длинная рубашка-туника с разрезом сбоку до середины бедра, с костяными пуговками до талии. Вырез туники был достаточно глубоким и откровенно привлекал внимание. Большая разница была в том, что фигура Пейдж не обладала той женственностью, которой отличалась Джина.
Может быть, чтобы привлечь его внимание, Пейдж недоуменно посмотрела на него.
— Что случилось? — спросила она мягким, интимным голосом.
Рейд никогда не говорил с Пейдж Колдер о своей жене и не был готов поднимать эту тему сегодня. Это ее не касается. Даже когда он подумывал о возможности любовной интрижки с Пейдж, то никогда не имел в виду оправданий типа: «Моя жена меня не понимает». Тем более он не позволил бы этой интрижке повлиять на его семейную жизнь. Его семья — это святое. Никто не имеет права ее касаться.
— Все в порядке, — ответил он, твердо пресекая в корне все возможные вопросы, светившиеся в серых глазах Пейдж.
Она была умной женщиной, все хватала на лету. Некоторая дисгармония в его отношениях с женой была слишком заметна, но своим ответом Рейд загодя отверг возможность обсуждения этой темы.
— Я хотела спросить, не будет ли тебе удобнее, — многозначительный взгляд ему в глаза, с интимным подтекстом, — если я перееду в другой номер в «Дьюрли-Хаус» или в другой отель поблизости?
Рейд отлично ее понял. Пейдж, несмотря ни на что, оставляла возможность «внеслужебных» отношений между ними, если босс сам того захочет.
— Не вижу никаких причин менять уже давно запланированное, — ровным тоном сказал он. И еще меньше причин оставлять все как есть, добавил про себя. — Джина так внимательно относится к тому, чтобы ничему не помешать, что ее может расстроить твой переезд, Пейдж.
Расстроить и навести на подозрения. Очень серьезные подозрения. А Рейд совсем не хотел, чтобы Джина его заподозрила. Особенно теперь, когда тому нет никаких причин, он надеялся, что это Неидж поняла хорошо и ясно.
То, что они поселятся в отеле в одном номере, Рейда интересовало исключительно с деловой стороны. Именно так он представил это Джине и так и собирался все оставить.
— Что ж. Рейд, если ты передумаешь, буду рада исполнить любое твое пожелание, — послушно склонив голову, сказала Пейдж, и ее слова по-прежнему звучали как приглашение.
— Посмотрим, — сухо сказал он.
Ее настойчивость раздражала Рейда. Он хотел бросить ей в лицо: Оставь свои попытки, красотка! — но не мог, потому что сам допустил в их отношения некоторую теплоту и откровенность. Тот ленч на день рождения… Джина была совершенно права, указав ему на чрезмерную близость с другой женщиной. Он и сам это признавал, но, без сомнения, Джина обладала очень сильной женской интуицией, когда дело касалось ее территории. Теперь вся маскировка сорвана и они подошли к самой сути дела.