По той же причине им и погонщик не нужен, кроме ездового, который управляет первой повозкой… И вся забота обозников сводится к тому, чтобы приглядывать за грузом и смотреть по сторонам. Для чего «по сторонам», после нападения разбойников объяснять не надо, да и «за грузом», наверно, тоже. Не знаю, как в этом мире, а в моем родном пословица: «Что с воза упало — то пропало» не на пустом месте возникла. Любая вещь, которая касалась почвы, мгновенно становилась собственностью владельца этих земель. Даже специальные группы сопровождения выделялись из слуг, чтобы вовремя заметить и не позволить купцу поднять товар. Они же, чтоб телеги сильнее трясло, и дорогу порою портили…
Будто для восстановления баланса после сумбурных и насыщенных событиями двух предыдущих суток, весь последующий день был скучен и прозаичен до зевоты. Приняв на себя роль варвара, едва понимающего внятную речь, а посему предоставленный самому себе, — уныло бредя за возом, придерживаясь за высокий борт, я мог предаваться полудреме, размышлениям и анализу…
Во-первых, по крайней мере, эта часть мира, куда меня забросило чьей-то неведомой волею или прихотью, напоминала Древнюю Русь. Примерно периода между битвой на Калке и Мамаевым побоищем. Согласен, разброс огромный, ну так и я не историк. Было бы время дотошнее изучить доспех непреднамеренно убиенного мною Витойта, а еще лучше — сравнить с образцами защитной одежды, хранящимися в музее, я наверняка сумел бы определиться точнее. Да и то… В те далекие от семимильной поступи прогресса годы мир изменялся не так стремительно. Это сейчас, увидев на улице парня с кассетником или бобинным магнитофоном, можно с точностью до десятилетия прикинуть, какой год на календаре.
Тем более что доспех рыцарю мог и в наследство достаться. А чего? Одному сыну мельница, другому — кот, а третьему, соответственно, броня. Попытка юмора, конечно, но — рациональное зерно очевидно. Так что на этом пока и остановимся.
Второе наблюдение…
Некие варвары, все еще носящие вместо плащей звериные шкуры и живущие «где-то далеко, где-то далеко», здесь объявляются хоть и не слишком часто, но — и не в диковинку «русинам». Более того, репутация у моих «подов»[23] вполне приличная, иначе караванщик, даже после спасения своей жизни, не стал бы звать меня в попутчики.
Наблюдение третье.
Эти люди сейчас нуждаются во мне не меньше, чем я в них. А может, и больше. Поскольку, согласно теории относительности, если бы наши пути не совпали, я бы ничего не потерял, а их ситуация существенно ухудшалась. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивался из их дальнейшего поведения.
Закончив с осмотром и перевязкой раненых, Озар и Кузьма занялись банальным мародерством. Сперва обобрали до нитки убитых разбойников (кстати, атаман Пырей, к огромному сожалению купца и обозников, тоже помер, так и не придя в себя), оставив трупам лишь то тряпье, которым побрезговал бы и старьевщик, а потом — проделали ту же процедуру и со своими погибшими товарищами. Тех, правда, раздели только до исподнего.
Потом свалили все собранные пожитки в одну кучу, а найденные у татей кожаные мешочки передали купцу.
Круглей положил на воз щит, перевернутый умбоном[24] вниз, и, как на поднос, высыпал на него содержимое всех этих предшественников будущих кошельков и бумажников. Казалось бы, какие деньги у лесного люда, ан нет — с миру по нитке, изрядная кучка получилась. В одну горсть и не загрести. Правда, недолго монетки наслаждались единением. Производя в уме какие-то подсчеты, купец ловко рассортировал дензнаки на шестнадцать кучек, различных как по объему, так и по содержанию. По крайней мере, внешне. Ведь номинал этих кругляшей мне был неведом. Потом указал на одну из них мне.
— Это твое, Степан. — И, видя, что я не тороплюсь протягивать руку, объяснил: — Не сомневайся. Бери смело. Это не награда, а честная доля. У нас так исстари заведено. Три доли — семьям погибших. Две — раненым. Пять — хозяину обоза, если понесен убыток, и по одной доле — всем воям.
Но, оглядев меня более внимательно, купец понятливо кивнул, вынул из кучи мешочков-кошельков самый приличный на вид, ссыпал в него полагающиеся монетки и протянул мне.
— Вижу, тебе все это в диковинку. Эх, даже завидки берут. Неужели еще остались такие страны, где люди без серебра и злата живут? Держи, держи… У нас тут без денег нельзя.
Отказываться и в самом деле было глупо. Тем более что, как выяснилось, кроме татей никого не обидели и не обделили.
— Хорошо, — я кивнул, вешая кошелек на шею, и прибавил, играя взятую на себя роль: — Мое?
— Твое, твое, — подтвердил Круглей. — Потом на досуге объясню, как ими пользоваться. А то, вижу, ты и в самом деле не держал раньше денег в руках. Да, если хочешь, можешь из этой кучи выбрать себе какую-то одежку. Не спорю, шкура у тебя знатная, никогда прежде такого зверя не встречал, но видишь сам… — купец указал на себя, а потом на Озара и Кузьму. — Тут такой наряд не оценят.
— Нет, — мотнул я головой даже излишне энергично, представив себе, что надену одежду, снятую с трупа.
— Ну, как хочешь, — не настаивал купец. — Потом мы еще к этому разговору вернемся. Но там тоже есть твоя доля. Неужели ничего не возьмешь? — в голосе Круглея явно прозвучало некоторое замешательство.
Что ж, прав купец. Прав! Это я заигрался. Варвар, игнорирующий монеты, вполне нормальное явление и никого не удивляет, но тот же самый персонаж — равнодушный к обновкам?.. Пардоньте! Так что прекращай, брат Степан, заниматься чистоплюйством, пока тебя не раскрыли, как Штирлица, играющего на балалайке.
— Возьму.
Немногословие и предполагаемое незнание чужого языка тоже имеет свое преимущество. Лоб купца тут же разгладился, а из взгляда исчезла настороженность.
М-да, вот только что же мне выбрать? И тут мне на глаза попались боевые браслеты главаря шайки. Широкие, оббитые хищно поблескивающими металлическими шипами, они больше походили на наручи.
Да, такая деталь туалета понравилась бы любому варвару. Хоть Конану, хоть Куллу, а хоть и воинственной красотке Рыжей Соне.
— Мне? — указал я на наручи. — Да?
— Вот тебе и варвар, — хмыкнул дядька Озар. — Самую ценную вещь из всего барахла выбрал. Если он еще и на шлем с кольчугой позарится, то…
— Не ворчи, старый… — сердито цыкнул на него купец и затараторил скороговоркой, считая, что я ничего не пойму. — Забыл, что по закону полагается тому, кто, не будучи связанный никакими обязательствами, спасет от разбойного налета купеческий обоз?
— Треть… — охнул Кузьма. Видимо, в горячке боя, да и после, никому из них это и в самом деле не пришло в голову. — Господи Иисусе… Это же…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});