пять лет, что я ее люблю, и теперь уже не могут сказать, что с моей стороны это было простое увлечение. Наоборот, с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее, и мысль, что я могу лишиться ее и нашего ребенка, мне слишком невыносима. Первое время я не думал о возможности брака с нею, но эти пять лет и в особенности последний год в Петербурге изменили мои намерения. Ты знаешь, что, несмотря даже на тяжелую двухлетнюю жизнь врозь (когда я был в Орле), у нас всегда была своя семья, я всегда смотрел на Наталию С. как на свою жену и всегда уважал ее, поэтому мне были страшно тяжелы те унижения и оскорбления, которые неизбежны при ее положении [и которые] приходилось ей переносить в Петербурге. Я тебе даю мое слово, что я не действовал ни под чьим давлением. Наталия С. никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала, я сам пришел к сознанию, что иначе жить нечестно и надо выйти из этого ложного положения. Не скрою от тебя, что командовать кавалергардами мне было очень трудно и тяжело. Я чувствовал все время, что по своим привычкам, вкусам и стремлениям я совершенно не подхожу к ним, не говоря уже о том, что я не привык к городской жизни без воздуха и движения, благодаря чему я всю зиму хворал. Если б ты пошел навстречу некоторым моим желаниям, то ты во многом облегчил бы мне мое тяжелое положение. Я так просил мне не давать полка в СПб, зная заранее, что во время пребывания там Мама моя личная жизнь уже не может существовать. Все это, взятое вместе, заставило меня решиться на этот шаг и обвенчаться с Наталией Сергеевной. Наше венчание состоялось в Сербской церкви Св. Саввы в Вене 16/29 октября. Я знаю, что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как Государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем.Твой Миша.
P. S. Я одновременно написал письмо Мама.
Известие о тайном браке Михаила стало настоящим потрясением для императорского семейства. 4 ноября 1912 года Мария Федоровна написала Николаю из Дании:
«Теперь я должна сказать тебе о новом ужасно жестоком ударе! Я только что получила письмо от Миши, в котором он сообщает о своей женитьбе! Даже не верится, и не понимаю, что пишу, так это невыразимо отвратительно и меня совершенно убивает! Я только об одном прошу, чтобы это осталось в секрете… Я думаю, это единственное, что можно сделать, иначе я уже больше не покажусь, такой позор и срам! Бог ему простит, я только о нем могу сожалеть».
Николай ответил матери 7 ноября:
«Я собирался написать Тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот Ты уже узнала об отвратительной новости… Между мной и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово на ней не жениться. И я ему безгранично верил!.. Ему дела нет, ни до твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в то же время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело».
15 декабря 1912 г. царь подписал Указ Правительствующему Сенату о передаче в опеку имущества Великого Князя. 30 декабря был отменён указ о том, что в случае смерти Императора Михаил Александрович становился Правителем-регентом Империи; Великий Князь Михаил был уволен с военной службы, лишён членства в Государственном Совете — всё в обстановке строгой секретности. Прежний наследник престола и возможный регент Империи — оказался в эмиграции, причём в политической. Вскоре супруги перебрались в Великобританию, и в сентябре 1913 года въехали в Небуорт-хаус — замок в графстве Хартфордшир, арендованный Михаилом Александровичем на год у герцога Литтона. Литтоны владели огромным замком с 1490 года (и владеют по сей день), арендная плата за год составила три тысячи рублей золотом, и Михаил Александрович, к радости супруги, мог себе это позволить.
Георгий Брасов и Ф. И. Шаляпин в Небуорт-Хаус, Англия. Фотография из архива Великого Князя М. А. Романова
Теперь у Наталии Сергеевны было всё о чем она мечтала в детстве, играя в принцессу: муж из царствующей фамилии и настоящий замок с множеством прислуги, включая дворецкого, лакеев в пудреных париках и камзолах, и целую армию садовников. Тот год станет самым счастливым в её жизни и последним безмятежным для их семьи.
В изгнании единственный брат Императора провёл полтора года. Когда грянула война, он написал брату письмо, примерно такого содержания: «Меня можно в наказание лишить прав и имущества, связанных с моим рождением, но никто не может лишить меня права пролить кровь за Родину!» Такое обращение было вполне созвучно моменту патриотического подъема, и в ответ последовало разрешение вернуться в Россию «avec Madame et Bébé». Великий Князь Михаил принял командование знаменитой Кавказской кавалерийской дивизией, — она вошла в историю как Дикая Дивизия: он был произведён в чин генерал-лейтенанта, и на протяжении всей войны был на фронте почти непрерывно. 26 марта 1915 года — новый знак примирения от Императора: Георгий Брасов был возведён в титул графа Российской Империи. Мать пятилетнего графа, Наталия Сергеевна, тоже стала именоваться графиней Брасовой, — но вот имела ли она на это право, — есть сомнения. Не только титула, но и фамилии Брасовой — ей никто не давал.
Дом Н. С. Брасовой в Гатчине, Николаевская улица (ныне Урицкого), 24. Дом не сохранился. Фотография с cайта pastvu.ru
Жена его и сын поселились в небольшом особняке в Гатчине, и жили там скромно, вдали от двора. В это время Наталию Сергеевну постоянно преследовали мрачные предчувствия, в итоге оказавшиеся вещими.