все равно за бугром. Сам бог велел нам отрываться. О, вот и он.
Алена увидела кого-то за моим плечом и взвизгнула. Она замахала рукой, подзывая гостя, но не дождалась, когда он подойдет, и подвинула меня в сторону, спеша навстречу и сообщая по ходу:
– Хотела вас познакомить.
Я обернулась и вместо знакомства увидела, как Алена буквально запрыгнула на парня. Она почти неприлично страстно и глубоко стала целовать его, словно хотела сожрать. А я стояла в ужасе, узнавая парня.
Алена отлепилась от него прежде, чем я придумала, что со всем этим делать.
– Машка, это Антон, – сообщила мне Алена с видом гордым и придурковатым.
Такой у девушек бывает, когда они пьяные и очень влюблены. Или очень давно без секса. Или все сразу. Думаю, я тоже выглядела так рядом с Антоном.
Сам он нагло ухмыльнулся, оглядывая меня. Я сглотнула, прогоняя все отвратительные эмоции от нашей последней встречи, и собралась сообщить, что мы знакомы, а потом уйти. Но Антон опередил. Он просто сказал:
– Привет.
– Привет, – выдохнула я и сразу перевела глаза на Алену. – Есть что выпить?
– Конечно. Вон там бар.
Алена снова махнула рукой, как королева бала, и снова накинулась на губы Антона. Я поспешила свалить подальше от сладкой парочки.
Бар представлял собой три кеги с пивом и несколько бутылок вина, остатки шампанского. Я налила себе именно его. Подошла Настя с большими и тоже уже осоловелыми глазами.
– Офигеть домик у Алены, – без стеснения выдала она, обновляя и свой бокал.
– Это ее отца дом, – сварливо уточнила я.
Настя покивала, расплываясь в похотливой улыбке.
– Да-да, папашу ее я видала. Горячий, как проклятый ад. Я б ему дала, клянусь.
– Мгм, – протянула я, а про себя добавила: «Я бы тоже. И дала».
Настины пьяненькие откровения по части папы Алены немного меня успокоили. Не я одна слабая на передок кошка, которая находит отца подруги сексуальным. Может и нет никакого извращения в моих мечтах о повторении секса с Олегом. Разумеется, повторять я не собираюсь, но сам факт…
Мысли об Олеге потушили пожар возмущении и боли из-за встречи с Антоном.
Настя все болтала про дом, восхищаясь простором и красивой мебелью не из Икеи. Я посматривала вокруг, соглашаясь с ней. Жилище Олега было простым, но вряд ли дешевым. Мне нравились постеры на стенах в лаконичных рамках, нравился простой полосатый коврик, который идеально подходил журнальному столику и яркому желтому дивану. На обивку которого уже кто-то налил красное вино. Я вздохнула.
Звук разбитого стекла на террасе. Вздохнула Настя.
– Эх, опять кто-то бьет посуду, – она покачала головой. – Я Алене говорила, что пластик нужно брать или бумажные. Народ же кривой, как сабля.
– Алена не любит компромиссы.
– Даааа, – подтвердила Настя.
Знала она Аленку не так хорошо, как я, но уже почти все про нее понимала.
– Батю горячего жалко. Покупал он эти стаканчики-бокальчики не в магазине все за девяносто девять.
Я разделяла ее тоску, глотая шампанское. Нужно было уходить, но Настя перевела тему на общих знакомых и стала тыкать пальцем в парня с пижонской челкой на глазах их компании мехмата. Она стала рассказывать, что он встречался с Аней из сто пятой комнаты. Бросил ее вроде как ради парня.
Настя сказала, что обязана его соблазнить, чтобы отомстить за Аню и вернуть бабам. Я хихикала, находя ее борьбу за гетерообразный порядок очень забавным.
Мне нужно было убираться, пока я снова не увидела Алену с Антоном.
Быстро удрать – вызвать гнев именинницы. Вечеринка на самом деле была крутой. Если бы я не жалела битой посуды и испорченной обивки, то могла бы веселиться на полную катушку.
Парни с мехмата оказались совсем не геями, просто модниками и засранцами. Забавными засранцами. Они травили анекдоты, устраивали тупые конкурсы, после которых потом болел живот от смеха. И пили, пили, пили.
Когда я приехала, все уже были красивыми. К вечеру компания стала нарядной до безобразия.
Кто-то притащил с собой гитару и народ пьяными голосами орал вечные хиты вечно молодой певицы Максим.
«Вдоль ночных дорог» прошила меня в самое сердце. Я не была пьяной. Алкоголь в меня входил очень дозированно. До беспамятства или хотя бы рвоты я не умела напиваться. Просто прекращала употреблять и все.
Возможно, зря. Видеть без анестезии Алену и Антона было сложно. Они целовались на диване и выглядели очень пьяными и очень влюбленными.
Я ревновала, страдала и очень хотела рассказать Алене, какой гад ее новый парень.
Разумеется, говорить что-то ей сейчас бесполезно. Потом, наверное, тоже.
Я решила пораньше уехать, чтобы взять паузу и перестать издеваться над собой.
Нужно было сделать это молча, но мое дурацкое воспитание не позволило. Когда Алена отодрала свой рот от шеи Антона и пошла выпить, я отправилась за ней к бару.
– Ален, классная вечеринка. Спасибо. Я поеду.
– Куда? – не поняла она.
– Домой в общагу. Устала.
– Ложись тут спать, – велела она генеральским тоном.
– Мне бы лучше домой.
Алена с трудом, но сфокусировалась на моем лице и моментально включила манипулятивно страдальческий тон.
– Нееет, Маш. Как домой? Оставайся на ночь. Мы договаривались.
– Не договаривались, – аккуратно проговорила я.
– Ты в магазин со мной не ездила, хоть завтра помоги все прибрать. Неужели ты меня тут бросишь. Конечно, оставайся! Маша, ты просто обязана. Ну пожалуйста. Мы ведь подруги. Кого мне еще просить?
Кот из Шрека отдыхал напротив глаз и тона Алены. Она давила не только на жалость, но и на совесть. Упоминание дружбы вообще выбило почву из-под ног. Глаза на мокром месте не оставили выбора.
– Да, останусь. Хорошо.
Алена прыгнула на меня и крепко обняла, расцеловав в обе щеки. Я поморщилась. От нее пахло парфюмом Антона и пивом.
Мне пришлось остаться и продолжать наблюдать за ними. Шампанское быстро выветривалось, оставляя меня в трезвом и