Читать интересную книгу Писать, чтобы жить. Творческие инструменты для любого пишущего. «Путь художника» за шесть недель - Джулия Кэмерон

к сердцу.

Ему пригодилась бы такая позитивная установка: «Я рассуждаю здраво и разумно». А еще можно прибавить: «Мои идеи весомы и заслуживают доверия». Жизнеутверждающая молитва – действенный инструмент в борьбе против негативных убеждений. Фраза «Я доверяю своим суждениям» может стать ценным оружием. Поклявшись в верности собственным мыслям, можно отразить нападки внутреннего критика.

«Сейчас обрадуешься, – сказал мне мой приятель по телефону. – Я купил несколько тетрадей и планирую писать от руки. Ты так делаешь, и тебе помогает. Думаю, мне тоже пойдет на пользу».

«Думаю, да», – отвечаю я. Мой собственный опыт показывает, что, когда я пишу от руки, текст сам ведет меня от одной мысли к другой. Если моему другу удастся довериться какой-нибудь идее в достаточной степени, чтобы начать, письмо от руки наверняка поможет ему двигаться дальше. В моем случае это определенно так.

Я придумала еще один способ выманить своего приятеля из творческого тупика. Мысль простая, но я все равно ею делюсь. Говорю ему: «Возьми ручку. Пронумеруй строки от одного до десяти. И десять раз закончи следующую фразу: «О чем мне правда хотелось бы написать, так это…»

Мой друг скептически фыркает, сомневаясь, что такой примитивный трюк и впрямь сработает. «Потом выбери один пункт из списка», – продолжаю я, не обращая внимания на его сопротивление.

«И все?» – изумленно произносит он.

«И все, – отвечаю я. – Совсем не обязательно, чтобы писать было тяжело».

«А это мысль!» – восклицает он. Я почти слышу, как шестеренки его писательского механизма, щелкая, встают на место.

«Пользуйся», – говорю в ответ. Повесив трубку, я чувствую, что надежда есть.

Честность

Чтобы писать, нужна смелость. Совсем немного – ровно столько, чтобы заявить: «Пожалуй, я попробую». Чтобы взяться за перо, надо дерзнуть. Бытует миф о том, что писатели – это кучка избранных. Мой личный сорокалетний опыт говорит о том, что дела обстоят совсем иначе. Я много раз видела, как робкие люди начинают творить и достигают замечательных результатов. Только вчера я получила записку: «Дорогая Джулия, мне шестьдесят лет, и я только что дописала детскую книгу. Благослови вас Господь!»

Я убеждена в том, что каждый человек способен писать – так же, как все мы можем говорить. Нужно лишь желание попробовать. Чтобы войти в писательский мир, достаточно одного качества: честности. Если писать искренне, можно достичь успеха. Честность требует желания творить во имя служения. Такая позиция дарует смирение, а оно к себе располагает. Читатель отзовется, если открыть ему сердце. Когда я пишу, то всегда спрашиваю себя: «Честна ли я сейчас? Искренна ли? Настроена ли я на служение?» Если отвечу на все три вопроса утвердительно, написанное мной выдержит испытание критикой. Вы убедитесь в этом на собственном опыте.

Слишком часто начинающие писатели задаются не теми вопросами, скажем: «Гениален ли я? Производит ли впечатление то, что я пишу? Запоминается ли?» Задавая неправильные вопросы, мы невольно подгоняем свое творчество под требования собственного эго. Лишь когда мы перестаем обращать на него внимание и отдаем предпочтение честности, написанное нами обретает естественную, настоящую весомость.

Я думаю, что на вопрос «Кто может писать?» следует отвечать так: кто угодно. Писатели – это не избранное меньшинство. На самом деле писателем может стать любой, кто взял ручку и бумагу с намерением рассказать правду. Именно желание откровенно поделиться своими впечатлениями дарует автору голос. Когда писатель стремится быть искренним, в его словах появляется отблеск правды. И именно она помогает ему наладить связь с читателем. А правда доступна каждому.

Все начинается с утренних страниц, когда вдали от посторонних глаз мы выплескиваем ту истину, что хранится в нашем сердце. Ведя страницы, мы учимся искренности. Стремясь к достоверности, мы становимся все честнее. Со временем эта честность переносится с утренних страниц на все наше творчество. Мы пишем с неумолимой откровенностью, и она помогает нам завоевать доверие читателей. Мы обретаем право писать, проявляя уязвимость, и наше творчество «выправляет» мир. Разве удивительно, что я так люблю писать?

Уязвимость

Сегодня полная луна, но она скрыта за облаками. Дождь моросит по оконным стеклам. Подходящий вечер, чтобы остаться дома, но я не могу усидеть на месте. Не зная, куда себя деть, я звоню подруге.

«Джулия, у меня такая скучная жизнь», – сетует моя приятельница, хотя она писательница, и жизнь у нее далеко не скучная. Она написала дюжину книг, все они интересные, все автобиографические.

«Об этом и пиши – о своей скучной жизни», – подтрунивая, советую я.

Бытует мнение о том, что писатели – люди крепкие, закаленные, неуязвимые. На самом деле все совсем наоборот. Хороший писатель – уязвимый писатель, он готов предстать беззащитным, а вовсе не всесильным. Самые лучшие произведения написаны от сердца, а оно ранимо.

Если текст кажется пресным и плоским, значит, автор отказался рассказать такое, о чем, по его мнению, говорить нельзя. Он скрыл уязвимость, спрятал тайны своей души.

Всякий раз, решаясь на полную искренность, мы привносим в свое творчество «изюминку». Учась спокойно относиться к неудобной правде, мы становимся смелее. Идя на риск, который кажется серьезным – а иногда и впрямь является таковым, – мы покоряемся самим себе. Недавно еще одна моя подруга, признанная писательница, взялась за перо в полной уверенности, что ее отношения скучны, как и ее проза. Продолжая работать и пытаясь поделиться правдой о том, о чем рассказать невозможно, она написала: «Я соскучилась по чувственному сексу. Мы обнимаемся, но страсти нет». Стоило ей излить свои глубокие переживания на бумагу, как ее текст стал живым, перестав быть скучным. Вот что пишет другая писательница: «Меня не устраивает мой текущий вес. Одежда стала мала, и я больше не кажусь себе привлекательной. Мне нужно сбросить килограммов десять».

А вот слова другого автора: «Я боюсь, что говорю избитые вещи. Я не осмеливаюсь выразить то, что чувствую на самом деле».

Всех этих писателей объединяет нечто общее: потребность