Читать интересную книгу Сделано в Швеции - Андерс Рослунд

– Давненько тебя не видно, парень.

Лео уже был у двери, возле газет.

– Да, давненько.

– Слышь, – улыбнулся Йонссон, – передай привет папаше.

Ты всегда оставлял им следы. А я? Есть у полиции мои следы?

Лео не ответил, сжимая в руке пачку сигарет и сдачу, кивнул и вышел.

Нет. Нету у них ничего. Ни малейшей зацепки.

Лео нервно выкурил сигарету, нервно прошелся по площади. Старый черт все ж таки его достал.

Внезапно он замер как вкопанный.

Он бывал здесь раньше, но сейчас будто увидел все впервые.

Два банка. Рядышком. Как влюбленная парочка.

Стоят стена к стене между продуктовым и цветочным магазином, и к ним можно подъехать, держа в поле зрения всю площадь.

Две цели. Одно место. Одно время. Один и тот же риск.

Лео курил уже не спеша – его, как иной раз бывало, охватило спокойствие, и это спокойствие даже его отец нарушить не в состоянии.

21

Джон Бронкс попробовал считать дождевые капли. Сперва получалось. Но в конце концов они все слились, и мир за окном помутнел, утратил четкость. Коллеги, бежавшие по двору полицейского управления, казались толстыми и неуклюжими. На столе за спиной Бронкса лежали восемнадцать параллельных дел в разноцветных папках. Он не мог припомнить ни одного дня без дождя с тех пор, как дело, что лежало сверху, заслонило все прочее – словно дождевые капли на окне.

МАКС ВАККИЛА (М. В.). Он говорил, как тот дяденька в магазинчике.

ДОЗНАВАТЕЛЬ ДЖОН БРОНКС (Д. Б.). Что ты имеешь в виду?

М. В. Как Али. Но это был не Али. Только говорил, как Али.

Показания единственного свидетеля – не считая двух инкассаторов, – который видел их вблизи. Шестилетний мальчик.

Д. Б. А как выглядел тот, что сидел в кресле?

М. В. Слюнявый.

Д. Б. Ты хочешь сказать…

М. В. У того, которого звали Гобек, весь подбородок был мокрый,

Д. Б. Гобек?

М. В. Ну да, так его звали.

Ребенок видел то, чего не видели взрослые.

Д. Б. А остальное лицо?

М. В. Загорелое.

Д. Б. Немножко… красное?

М. В. Загорелое. Как летом.

Д. Б. Хорошо. Молодец. А еще что-нибудь запомнил?

М. В. Ногу.

Д. Б. Да?

М. В. Отрезанную. Или… оторванную. Под одеялом.

Д. Б. Ты видел?

М. В. Угу. А внизу ботинок.

Иногда ребенок видит выдумку, сказку.

Д. Б. А тот, что стоял?

М. В. Его я не очень разглядел,

Д. Б. Но все же немножко?

М. В. Он сердился.

Д. Б. Сердился?

М. В. Говорил быстро.

Д. Б. А еще что?

М. В. Его глаза. Опасные.

Д. Б. В каком смысле?

М. В. Темные. Очень темные. Как у Джафара в “Аладдине”.

Двое вооруженных грабителей, с виду похожие на арабов, говорившие по-английски, как арабы. Потому что вправду арабы? Или просто хотели, чтобы в них видели и слышали арабов? Сильный акцент. Выбор арабских восклицаний – ялла, ялла, шармута, Аллах акбар, он бы и сам выбрал эти слова, если б подделывался под араба.

Бронкс посидел перед кипами своих документов, зевнул, встал и прошел в коридор, к кофеварке, налить кипяточку. А затем к торговому автомату, где всегда брал номер 17: белая булочка с маслом, ломтиком сыра и помидором, от которого хлеб размокал и который он немедля принялся выковыривать.

Вы используете насилие, чтобы заставить людей подчиниться.

Грозите убийством.

Такое преднамеренное насилие – средство для достижения цели, ему ли не знать, он как сейчас чувствовал руку взрослого мужчины, которая снова и снова наносила удары по телу, не желающему покоряться. И ваше насилие действует, обеспечивает вам то, чего вы хотите.

Джон Бронкс оставил торговый автомат, швырнул и булку, и помидор в мусор, прошел мимо четырех дверей к кабинету начальника и, как обычно, постучал по косяку.

– Найдется минутка?

Карлстрём закрыл книгу, по крайней мере то, что выглядело как книга, и отодвинул в сторону. Джон вошел, сел в кресло и попробовал прочесть название, но видел только корешок, какой-то французский автор, Бокюз.

– Да?

– Ограбление инкассаторской машины. – Бронкс положил на стол Карлстрёма отчет криминалистов. – Я хочу поставить его на первое место.

– Каким же образом?

– Хотя бы несколько недель буду заниматься только этим делом.

Карлстрём вытащил с полки папку, полистал, пододвинул ее к Бронксу.

– У тебя восемнадцать параллельных дел. Других дел. Других подозреваемых.

– Да.

– ТЯЖКИЕ ТЕЛЕСНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ и ПРОТИВОПРАВНЫЕ УГРОЗЫ в гардеробе кафе “Опера”. ГРАБЕЖ С ОТЯГЧАЮЩИМИ в ювелирном магазине на Уденгатан. ПОДЖОГ в “Саду Мин” на Медборгарплатс.

– И что?

– ПОПЫТКА ИЗНАСИЛОВАНИЯ в Витабергспарке. СБЫТ НАРКОТИКОВ, Регерингсгатан. СВОДНИЧЕСТВО ПРИ ОТЯГЧАЮЩИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, Карлаплан. СГОВОР С ЦЕЛЬЮ СОВЕРШЕНИЯ УБИЙСТВА, Лилла-Нюгатан… – Карлстрём захлопнул папку. – Продолжить? Как по-твоему, кому я должен передать остальные твои дела?

– Это опытные преступники. Они и раньше занимались грабежами.

– Которому из твоих коллег, Джон, у них ведь у всех тоже по восемнадцать параллельных дел?

– И они снова пойдут грабить.

– Я…

– Да, снова пойдут грабить, причем насилия будет больше, чем в Фарсте. А потом еще, и еще больше насилия.

Этот кабинет не выглядел казенным, как у Джона; здешний хозяин гордился своей жизнью, она придавала ему уверенности. На стене за спиной Карлстрёма были отражены все этапы его профессиональной карьеры – диплом юридического института, сертификат полицейского стрелкового клуба и приказ о его назначении начальником отдела уголовных расследований городской полиции. На столе же у него были выставлены свидетельства достижений его личной жизни: три знакомые Джону фотографии (сейчас он видел их оборотную сторону) – двух его девочек, удочеренных сестричек из Колумбии, лет пяти-шести, и жены, о которой босс никогда дурного слова не сказал. Рядом с фотографиями лежал эргономичный пластиковый дельфин (каждые двадцать минут босс массировал им плечи), нож для бумаги из Полицейского союза и книга Поля Бокюза, которая, как Джон теперь разглядел, называлась “Французская кухня”.

– Грабители были вооружены АК-4 и пистолетом-пулеметом. Армейским оружием. Я просмотрел все дела по кражам из арсеналов войск гражданской обороны, со стрельбищ, военных объектов. Проверил каждого с подобной судимостью, тех, кто на свободе, и осужденных условно. Постарался исключить вероятность, что ограбление совершили “свои”.

Он не был уверен, слушает ли его начальник. Карлстрём видел насилие только по долгу службы, а Джон с насилием вырос, жил в нем и позднее решил стать полицейским, чтобы снова встретиться с ним лицом к лицу.

– У нас двое грабителей, действующих целенаправленно, по четкому плану. Они захватили инкассаторский автомобиль, без превышения скорости перегнали его из Фарсты на берег Древвикена, а поскольку остальные деньги были за запертой дверью, без колебаний выпустили в нее целый магазин. Дисциплинированные, предельно целеустремленные, ни разу не вышли из роли за все время ограбления, которое заняло двадцать минут.

– Из роли?

– Меня они не убедили. Я не так уверен, как инкассаторы, что грабители были арабами. Как не верю и тому, что один из них вправду инвалид и сидел в инвалидном кресле. Это вполне могут быть местные, ловко разыгравшие спектакль в экстремальных условиях, они пользовались оружием как инструментом, будто насилие – их ремесло, будто они обучены избыточному насилию.

Фотографии жены и детей рядком стояли между ними, и Джону казалось, он хорошо с ними знаком. Карлстрём с удовольствием рассказывал о своей семье. Джон о своей не рассказывал никогда. Никому.

– И не думаю, что их было только двое. Наверняка больше. А в таком случае речь идет о банде, которая будет развиваться. За стальной дверью осталось девять миллионов. Серьезная неудача. Ведь они не получили то, за чем пришли. На этот раз.

– Ты сказал… обучены насилию.

– Нет, я сказал не так. Обучены избыточному насилию.

– Что ты имеешь в виду?

– Что они выросли с насилием.

* * *

Джон Бронкс спешил по коридору. Дело переведено в разряд приоритетных. Теперь можно целый месяц заниматься им одним. По лестнице он спустился на три этажа и направился в криминалистическую лабораторию, где сперва заглянул в темную комнату, потом в фанерный отсек для одежды преступников и наконец в такой же отсек для одежды жертв. Санны нигде не было.

Санны, которая ушла с места происшествия, словно вовсе его не узнала. Санны, которая вернулась в столичную полицию так же неожиданно, как некогда уволилась. Санны, которую он якобы не заметил несколько лет назад, встретив ее на Кунгсгатан, – на самом деле он увидел ее издалека, но слишком долго не решался перейти на другую сторону, так что просто прошел мимо отвернувшись.

Ее черный кейс лежал на одном из столов просторной лаборатории, рядом с рулоном желатиновой пленки, коробкой ватных палочек, пластиковыми контейнерами, пробирками, пинцетами и микроскопом. Сама она стояла с блокнотом возле вакуумной камеры с пара́ми цианоакрилата, где обрабатывались отпечатки пальцев.