будут выдвинуты кандидатуры четырех лучших, и вот между ними будет битва, хотят они ее или нет.
Через два часа мы уже все сидели за огромным столом и ждали, когда Мартин начнет озвучивать повестки этого года.
– Итак, – ох, не нравится мне это начало. – Вопросов не так много, на самом деле. Определиться, сколько лет в одно поселение стаи Егора нельзя приезжать свободным волкам, – по залу прошелся недовольный гул. – Это в наших же интересах. Да, волчица – это праздник для всех нас, но в первую очередь надо дать малышке вырасти, родителям насмотреться на нее и так далее.
Для него это был больной вопрос. У него двое детей – сын и дочь. Вот последнюю он воспитывал всего шестнадцать лет. А потом на совете, который проходил на его территории, цыганский альфа почувствовал в ней свою истинную, и уехал он оттуда уже не один. Пара Верховного тогда была месяц, может, больше, в истерике, что их кровиночка так рано уехала.
– Второй – это отшельники. Третий – рождение двух альф в этом году.
Все начали удивленно вздыхать, переглядываться. Я от них не отставал. Кто-то нашел пару? Но кто? Как это удалось?
– И самый главный вопрос: в какой стае будут воспитываться волчата?
– Подождите, Верховный. Что значит последний вопрос? – это был Донато, вожак Колумбийской стаи.
– Я думаю, на этот вопрос уже должен ответить Александр. Прошу.
Серый волк встал со своего места. Нервозность, которая была у него в аэропорту, теперь уже была куда более заметной. Затянувшаяся пауза била по нервам всем присутствующим. Было всего четыре свободных альфы в совете. Нет, есть, конечно, еще три сына Инейного, но они еще не вхожи в него.
– В эту новогоднюю ночь, – он замялся, а у меня начал идти холодок по коже от неприятного предчувствия, – моя дочь подарила свое сердце одному из вас. Я понимаю, что все ныне свободные альфы – сторонники отказываться от такой пары, и я бы спустил это на тормозах, если бы не ее беременность.
– Но этого просто не может быть. Это же не какая-то ошибка? Скажите, что вы не шутите сейчас! – оживился Модест, предводитель Французской стаи.
Семь лет назад он повстречал свою истинную, она оказалась человеком. В отличие от нашей пятерки: меня, болгарина Яна, грека Андреаса и румына Роберта. Но детей пока у французской четы так и нет, как и беременности. Пятый – Азиз, почти три десятка лет назад отказался от своей пары и сейчас одинок. Даже резко постарел за эти годы. Это еще хорошо, что малышка тогда только родилась. Может, успеет изменить свое решение, пока не поздно.
– Это не шутка. Вы сможете в этом убедиться. Кто захочет. Конкретно с тобой, Модест, хочет поговорить Аня, – при ее имени мне стало плохо, кислород закончился и горечь, которая копилась все это время, подкатила с новой силой, – и ее подруга, которая сейчас ведет беременность. У них есть теория, как такое могло случиться. Если это так, то в скором времени и тебе снизойдет такое счастье.
– Нет, это бред все, – в игру вступил Азиз, горячий Турок, которого хочется прибить каждому из нас. – Она не выносит ребенка. Смысла обсуждать это вообще нет.
– Не смей такое произносить вслух, – я не заметил, как утробный рык наполнил все пространство. Каждый присутствующий понял, кто отец.
– Егорка, так это ты такой неуемный? А как же твое вечное табу? – он решил поиздеваться надо мной.
– Тебя это не касается. Александр, ты уверен в беременности? – обратился к нему.
Надо отдать должное его выдержке. Я бы на его месте уже себя минимум потрепал. Он же терпит, сдерживается. Не хочет, чтобы его дочь даже косвенно страдала.
– Уверен. Могу позвать ее.
– Лучше пригласить, – вмешался Мартин, а я сел обратно, боясь увидеть ее снова.
– Предупреждаю сразу, – спустя минуту продолжил Инейный вожак, явно связавшись по ментальной связи с кем-то из родных, – я не позволю разлучать мать и детей. И они останутся в моей стае. Каждый должен нести ответственность за свои решения.
– Это уже будет решать весь совет, не только ты, Александр, – резанул Аддо, тот самый цыган.
Я не смог ему ничего ответить, да и что тут скажешь? Тишина угнетала, а приближающиеся шаги трех человек били по оголенным нервам. Когда они вошли и легкие окутало пьянящим ароматом, я еле сдержался, чтобы не схватить ее, прижать к себе как можно ближе. Чтобы убедиться – вот она, рядом.
Когда взглянул на нее, захотелось рвать и метать. Молодой волк крепко обнимал ее за талию, показывая, что они вместе. Что он ее защита ото всех. Будто она его, а не моя. Она смотрела на всех с испугом и стыдом в глазах. Только чего именно она стыдится? Связи со мной или то, что с этим… Р-р-р-р-р…
– Анна, мое почтение, – к ней подошёл верховный и, взяв под локоток, немного отодвинул от Максима. Только сейчас вспомнил, как зовут старшего сына Александра, который прижимал мою пару к себе. – Двойня. Но почему при таком сроке я не вижу живота?
Этот вопрос явно интересовал всех, потому что прошел одобрительный шепот. Мне остро захотелось перегрызть всем глотки, чтобы не смели лезть в нашу жизнь. Мы могли разобраться, наедине, не вынося все на всеобщее обозрение. Бурлившую в крови ярость почувствовал Витя и попытался успокоить меня, отвлечь, похлопав по спине. За что я благодарен ему. Секундный ступор от неожиданного вторжения в личное пространство вернул ясность мысли.
– Я думаю, все дело в том, что она человек, – вместо красавицы ответила рыженькая.
Друг пронзал ее странным взглядом, а крылья носа то и дело раскрывались сильнее положенного. Он принюхивался к ней. Она явно слабая волчица, и, увы, в ее милых глазах боль. Хотя когда она только вошла, ее не было. Что стало причиной – непонятно. Реакция беты вообще вызывала недоумение, но сейчас мне не до этого. Все внимание сосредоточено на словах молодой волчицы.
– Беременность протекает стандартно для человека. Но волчата уже сейчас показывают, что сила в них большая. Думаю, что, если все будет протекать и дальше по такому сценарию, в начале октября, возможно, в конце сентября они родятся, – почтенно склонив голову, она ответила ему.
– Думаю, нам всем есть что обсудить. Вернемся к нашему вопросу. В какой стае будут воспитываться дети? – верховный сел на свое место, и мы последовали его примеру.
Малышка застыла с болью в глазах. Но я не могу ее обнять. Я все решил, и волку придется смириться с