Читать интересную книгу Завороженные - Александр Бушков

— Нужно что? — прищурился полковник.

— Не знаю… — промямлил поручик, пожав плечами. — Как-то выяснить, в чем дело…

— Полагаете, нам это удалось бы? Не уверен. В любом случае, у нас своя задача, и безотлагательная. Конечно, это страшно интересно — то, что произошло… Боюсь, Аркадий Петрович, мы еще не со всеми вашими недюжинными способностями разобрались. Похожее случалось несколько раз при совершенно других обстоятельствах, но природу имело схожую… — полковник словно рассуждал сам с собой. — И все равно, — некогда сейчас. Потом подробно расскажете.

— Я даже не знаю, как это описать…

— Как сможете, так и опишете, — сказал полковник. — Любопытно, да… Никогда не слыхивал об умении этого доисторического зверя передавать свои чувства человеку, а впрочем, никто из нас мамонтов вживую и не видывал, это впервые… Благодарю вас, штабс-капитан. Сноровисто действовали.

— Ничего, что противоречило бы каким-то убеждениям, — усмехнулся Маевский. — У кентавров, как всем известно из гимназического курса, репутация самая скверная. Неприглядные создания, если вдуматься. А вот мамонты, какими их древняя история или какая там еще наука описывает, выглядят вполне прилично. Безобидные звери, в людоедстве не замечены, обаятельные, знаете ли… — он с большим интересом приглядывался к поручику: — Значит, вот так… Значит вы у нас, Аркадий Петрович, наподобие медиума или там шамана умеете с животными общаться…

— Я действительно все это чувствовал, — сухо сказал поручик. — И это мне не примерещилось, оно в самом деле пришло извне…

— Господь с вами, да кто ж сомневается? — серьезно сказал Маевский. — Бывает. Не вы первый, и наверняка не последний. Просто все так неожиданно случилось… Эт-то еще что за история?

— Присмотритесь, а как же, — сказал полковник, останавливая лодку в воздухе. — Возьмите бинокли. Далее приближаться нельзя, меня особо предупредили, что это запрещено и лодку могут уничтожить в воздухе…

Молодые офицеры вновь взялись за бинокли. Зрелище было величественное и загадочное: на равнине протянулись ряды странных башен, не менее двадцати саженей в высоту, сложенных из желтоватого кирпича, без окон, бойниц и дверей. Более всего они походили на фабричные трубы — и каждая увенчана металлически поблескивающим шаром, усаженным сверкающими остриями. Видно, что все они соединены этакой проложенной по земле металлической паутиной.

— Грандиозно, — не без уважения сказал поручик. — Действительно, цивилизация… Что это?

— Представления не имею, господа, — признался полковник. — Знаю только, что этому сооружению придается большое значение и приближаться к нему категорически запрещено, что по земле, что по воздуху… Господа офицеры, не будете ли так любезны собрать стреляные гильзы? Выбрасывайте их наружу без церемоний. Все равно ни одна до наших времен не сохранится и ничьего ненужного любопытства не возбудит…

— Положительно, душа поет, — тихонько проговорил Маевский, когда они с поручиком, опустившись на корточки, принялись собирать раскатившиеся повсюду гильзы. — Впервые в жизни так вольготно себя чувствуешь: можно палить во все стороны, нет нужды скрывать следы… Знали б вы, поручик, какие предосторожности порой приходится предпринимать… Повезло вам, в первом же путешествии попали в столь райские условия…

— Рано радуетесь, Кирилл Петрович, — сказал полковник, несомненно, обладавший тонким слухом. — Здесь, в этих райских условиях, свои опасности, неизвестные.

— Да я понимаю… Болтливость напала…

Глава VII

Красавица посреди тайны

Со временем поручик окончательно свыкся с тем, что пребывает в бесшумно летящей загадочной машине и не похожей, в общем, на летательный аппарат из романов Жюля Верна. Благо после встречи с кентаврами и спасения мамонта дальнейший полет проходил невероятно скучно: около часа лодка плавно скользила по невидимым волнам земного магнетизма без каких бы то ни было приключений. Погода стояла прекрасная, пейзажи внизу выглядели однотипными и скучными, на смену горам пришли необозримые равнины с редкими округлыми холмами. Появились возделанные поля, дороги (по которым порой передвигались какие-то непонятные объекты, ничем не напоминающие запряженные лошадьми повозки), порой внизу усматривались то ли большие деревни, то ли крохотные городки. Савельев уже не смотрел вниз — зрелище потеряло очарование новизны, выглядело насквозь обыденно, да и к тому, что пребывает сейчас за тридцать тысячелетий назад, он уже как-то приобвык. Ничего особо поразительного все же не встретилось…

Нос летающей лодки явственно опустился вниз, она стала снижаться.

— С прибытием, господа, — сказал полковник, не оборачиваясь.

Они вытянули шеи, глядя вперед. Там, на горизонте, и в самом деле можно было разглядеть скопище домов: широкие прямые улицы, купола (некоторые сверкают, как позолоченные), высокие башни над морем светло-коричневых и темно-зеленых крыш, тонкие шпили, река с многочисленными мостами, озера, сады и парки… Крепостных стен вокруг зимней императорской столицы не имелось — ну да ничего удивительного, если вспомнить рассказ полковника о единственной по-настоящему могучей державе… Угрожать столице попросту некому.

— И куда мы теперь? — поинтересовался Маевский. — На какой-нибудь постоялый двор? Или в присутственные места?

— На стоянку летательных аппаратов, — ответил полковник. — Там нас должны встретить. Над столицей имеет право летать только император и дворцовая полиция. Что, в общем, резонно — с лодки нетрудно сбросить что-нибудь бризантное. Я еще не знаю, есть ли здесь свои нигилисты, но исторический опыт показывает: везде, где есть государство, сыщутся и заговорщики…

Под ними раскинулась обширная равнина, напоминавшая исполинскую шахматную доску: расчерченная на десятки аккуратных квадратов светло-коричневыми дорожками, — и каждая клетка, поросшая зеленой травой, снабжена огромным, белым, отчетливо видимым сверху знаком (поручик с помощью новых способностей без труда определил, что это знаки местного алфавита, отдельные буквы). В иных квадратах стояли летающие лодки (некоторые гораздо больше размером и щедрее изукрашенные, нежели их собственная). Все, надо полагать, давным-давно продумано, порядок образцовый.

Аккуратно приземлив лодку в одном из свободных квадратов, полковник повернул рукоять перед собой и сказал буднично:

— Ну вот и прибыли, господа. Встречающих я что-то не вижу пока… Что делать, женщины во все эпохи склонны опаздывать. Пойдемте.

Он распахнул дверцу и выбрался первым. Офицеры последовали за ним, встали в высокой, по щиколотки, траве. Стояла совершеннейшая тишина, траву покачивал легонький ветерок. Как выяснилось на земле, казавшиеся сверху узенькими светло-коричневые дорожки предстали кирпичными, весьма даже широкими — на них без особого труда смогла бы разъехаться парочка карет.

— Ага, наконец-то, — сказал полковник. — Скачут.

Они посмотрели в ту сторону: справа на рысях приближались двое всадников, причем второй вел в поводу трех заседланных лошадей. Копыта звонко стучали по кирпичной дороге, и люди, и лошади выглядели совершенно обыкновенно. Полковник досадливо поморщился:

— Я и забыл предупредить… Не удивляйтесь, когда посмотрите им в глаза.

— А что такое? — спросил Маевский.

— Увидите, — кратко ответил полковник. — Главное, не показывайте удивления.

— Так точно, — пожал плечами штабс-капитан, уставясь на всадников с живейшим интересом. — Ну, как хохлы наши разлюбезные говорят, побачим трошки, що це за амазонка…

— Отнеситесь к ней предельно серьезно. Девица умная…

— Я помню, господин полковник…

Всадники натянули поводья в паре шагов от них. С высокого каракового коня ловко спрыгнула девушка с разметавшимися по плечам черными волосами, старательно и мастерски завитыми. Одежда на ней ничем от мужской не отличалась: те же шаровары в сине-желто-красную полоску, черный камзол, расшитый золотыми узорами, белоснежная рубаха с вышивкой, массивное ожерелье на груди, аршинный кинжал в простых ножнах. Интересно, одежда здесь не разделяется на мужскую и женскую, или эта особа, олицетворение здешней эмансипации, разгуливает в мужском платье?

Второй всадник ничего особенно интересного из себя не представлял: одетый немного скромнее, без вышивок и золотых заклепок на голенищах сапог, он вдобавок щеголял в черном головном уборе — нечто вроде черного берета с высоким околышем. Ага, к благородному дворянству отношения, стало быть, не имеет… Небрежно бросив поводья спутнику, девушка подошла к ним, подняла правую руку с растопыренной ладонью на уровень плеча и звонко воскликнула: