Читать интересную книгу Введение в теоретическую лингвистику - Джон Лайонз

2.2.4. «ЯЗЫК ЕСТЬ ФОРМА, А НЕ СУБСТАНЦИЯ»

Прежде чем обсуждать противопоставление субстанции и формы в отношении плана выражения (где оно в действительности обладает большей общностью), полезно вернуться к аналогии с шахматной игрой, предложенной Ф. де Соссюром. Прежде всего можно отметить, что материал, из которого сделаны шахматные фигуры, не релевантен для процесса игры. Шахматы можно сделать вообще из любого материала (дерева, слоновой кости, пластмассы и т. д.), если только физическая природа материала способна сохранять значимые различия между очертаниями фигур в условиях нормальной шахматной игры. (Этот последний момент — физическая устойчивость материала, — очевидно, важен; Ф.де Соссюр не подчеркивал этого, а считал само собой разумеющимся. Шахматные фигуры, вырезанные, например, изо льда, не годились бы, если бы игра проходила в теплой комнате.) Нерелевантен не только материал, из которого сделаны фигуры, но также детали их очертаний. Необходимо только, чтобы каждая из них опознавалась бы как фигура, которая ходит определенным образом по правилам игры. Если мы потеряем или сломаем одну из фигур, мы сможем заменить ее каким-нибудь другим предметом (монетой или куском мела, например) и заключить соглашение о том, что будем рассматривать новый предмет в игре как фигуру, которую он заменяет. Связь между очертаниями фигуры и ее функцией в игре — это вопрос произвольного соглашения. При условии, что эти соглашения приняты партнерами, можно играть с одинаковым успехом фигурами любых очертаний. Если сделать выводы из этой аналогии в отношении плана выражения языка, то мы ближе подойдем к пониманию одного из основных принципов современной лингвистики: говоря словами Соссюра, язык есть форма, а не субстанция.

2.2.5. «РЕАЛИЗАЦИЯ» В СУБСТАНЦИИ

Как мы видели в предыдущей главе, устная речь предваряет письмо (см. § 1.4.2). Другими словами, первичная субстанция языкового плана выражения — звуки (а именно, диапазон звуков, производимых человеческими органами речи); письмо же представляет собой, в сущности, способ перенесения слов и предложений некоторого языка из субстанции, в которой они нормально реализуются, во вторичную субстанцию начертаний (видимые значки на бумаге или камне и т. п.). Возможен дальнейший перенос — из вторичной в третичную субстанцию, как, например, при передаче сообщений по телеграфу. Сама возможность осуществления такого переноса (его можно было бы назвать «транссубстанциацией») свидетельствует о том, что структура языкового плана выражения оказывается в весьма значительной степени независимой от субстанции, в которой она реализуется.

Для простоты рассмотрим сначала языки, использующие алфавитную систему письма. Допустим, что звуки языка находятся в одно-однозначном соответствии с буквами алфавита, используемыми для их представления (другими словами, что каждый звук представлен особой буквой и каждая буква всегда обозначает один и тот же звук). Если это условие будет выполнено, не будет ни омографии, ни омофонии — будет одно-однозначное соответствие между словами письменного языка и словами устного языка, и (исходя из упрощенного предположения, что предложения состоят только из слов) все предложения письменного и устного языка будут также находиться в одно-однозначном соответствии. Поэтому письменный и устный языки будут изоморфны. (То, что, как мы уже видели, письменный и устный языки никогда не бывают совершенно изоморфны, здесь не имеет значения. В той степени, в какой они не изоморфны, — это разные языки. Это одно из следствий того принципа, что язык есть форма, а не субстанция.)

Чтобы предотвратить недоразумение, мы будем пользоваться квадратными скобками для отличия звуков от букв (это стандартное условное обозначение; ср. § 3.1.3). Так, [t], [е] и т.д. будут обозначать звуки, a t, е и т. д. будут обозначать буквы. Теперь мы можем ввести различие между формальными единицами и их субстанциальной реализацией посредством звуков и букв. Когда мы говорим, что [t] находится в соответствии с t, [е] — с е, и вообще, когда мы говорим, что определенный звук находится в соответствии с определенной буквой и vice versa, мы можем истолковать это утверждение в том смысле, что ни звуки, ни буквы не являются первичными, но и те и другие суть альтернативные реализации одних и тех же формальных единиц, которые сами по себе являются совершенно абстрактными элементами, независимыми от субстанции, в которой они реализуются. Для целей, преследуемых в настоящем разделе, назовем эти формальные единицы «элементами выражения». Используя для их обозначения цифры (и заключая их в косые скобки), мы можем сказать, что /1/ обозначает определенный элемент выражения, который может реализоваться в звуковой субстанции звуком [t] и в графической субстанции буквой t; что /2/обозначает другой элемент выражения, который может реализоваться как [е] и е, и так далее.

Теперь ясно, что точно так же, как шахматные фигуры могут быть сделаны из различных сортов материала, один и тот же набор элементов выражения может быть реализован не только при помощи звуков и начертаний, но и во многих других видах субстанции. Например, каждый элемент мог бы реализоваться светом того или иного цвета, определенными жестами, посредством определенного запаха, бóльшим или меньшим пожатием руки и т. д. Можно даже, очевидно, построить коммуникативную систему, в которой разные элементы были бы реализованы различными видами субстанции — систему, в которой, например, элемент /1/ реализовался бы звуком (любого рода), /2/ — светом (любого цвета), /3/ — жестом руки и т. д. Однако мы не будем учитывать эту возможность и лучше сосредоточим свое внимание на способах реализации элементов выражения посредством различий в некоторой однородной субстанции. Это более типично для человеческого языка. Хотя устная речь может сопровождаться различными конвенциональными жестами и тем или иным выражением лица, эти жесты и мимика не реализуют формальных единиц того же уровня, что и единицы, реализуемые звуками, входящими в состав сопутствующих жестам слов; иначе говоря, определенный жест, сочетаясь со звуками, не образует слова, как это имеет место при сочетании двух или более звуков, образующих слово.

В принципе элементы выражения языка могут быть реализованы в субстанции любого рода, если только будут удовлетворяться следующие условия: (а) отправитель «сообщения» должен иметь в своем распоряжении необходимый аппарат для того, чтобы производить значимые различия в субстанции (различия звуков, начертаний и т. д.), а получатель сообщения должен иметь аппарат, необходимый для того, чтобы воспринимать эти различия; другими словами, отправитель (говорящий, пишущий и т. д.) должен иметь необходимый «кодирующий» аппарат, а получатель (слушающий, читающий и т. д.) должен иметь соответствующий «декодирующий» аппарат; (b) сама субстанция как среда, в которой устанавливаются эти различия, должна быть достаточно устойчивой, чтобы сохранять различия в реализации элементов выражения в течение того времени, которое при нормальных условиях коммуникации необходимо для передачи сообщений от отправителя к получателю.

2.2.6. СУБСТАНЦИЯ УСТНОГО И ПИСЬМЕННОГО ЯЗЫКА

Ни одно ни другое из этих условий не требует подробных комментариев. Тем не менее краткое сравнение речи и письма (точнее, звуковой и графической субстанции) может быть полезно с точки зрения выяснения: (а) их доступности и удобства и (b) их физической устойчивости или прочности.

В своих размышлениях о происхождении языка многие лингвисты приходили к заключению, что звуки — это наиболее подходящий материал развития языка по сравнению со всеми другими возможными средствами. В противоположность жестам или любой другой субстанции, в пределах которой различия воспринимаются посредством зрения (весьма развитого чувства у человеческих существ), звуковая волна не зависит от наличия источника света, и ей обычно не препятствуют предметы, лежащие на пути ее распространения: она в равной мере подходит для коммуникации как днем, так и ночью. В отличие от разных видов субстанции, в пределах которой необходимые различия производятся и воспринимаются при помощи осязания, звуковая субстанция не требует, чтобы отправитель и получатель находились в непосредственной близости; она оставляет руки свободными для деятельности другого рода. Какие бы другие факторы ни могли влиять на развитие человеческой речи, ясно, что звуковая субстанция (тот диапазон звуков, который соответствует нормальным произносительным и слуховым возможностям человека) удовлетворяет условиям доступности и удобства достаточно хорошо. Только относительно небольшое число людей физически не способно производить или воспринимать различия в звуках. Если иметь в виду те формы общения, которые, как можно предполагать, были наиболее естественными и необходимыми в первобытных обществах, то можно считать звуковую субстанцию достаточно удовлетворительной и в отношении физической устойчивости сигналов.