«Но где же все-таки Невская? Если вдруг окажется, что она уехала на месяц к родителям в Сестрорецк, я пропал», — подумал Стас.
Размышляя о реальности такого варианта, Тигринский почувствовал панику, начал вспоминать, сколько может прожить человек без еды, и прикидывать, протянет ли он стандартные двадцать четыре дня отпуска или все-таки нет, а потом вдруг сообразил, что Аля никак не могла уехать ни к родителям, ни куда-либо еще, потому что увидел на полу Казбича, а кота надо было кормить. Поэтому отсутствие Али было следствием какого-то форс-мажора, а не банального отпуска. От этой мысли ему стало еще хуже, не было никаких шансов, что он, этот форс-мажор, не только быстро закончится, но и вообще закончится когда-либо.
«Если Стручков что-то сделал Але из-за этих долбаных координат, то я могу умереть от голода», — с ужасом подумал Стас, лег на диван и свернулся калачиком.
Каверина, одетая в небесно-голубой костюм с атласными лацканами и с большой коричневой папкой в руках, вежливо постучала в кабинет директора и, услышав из-за высокой, обитой кожей двери приглашение войти, чеканным шагом вошла в комнату. Леопольд Кириллович читал книгу. Когда Каверина вошла, он быстро перевернул книгу и бросил ее, раскрытую, на бумаги. «Хроника гнусных времен», — прочитала про себя название Каверина.
— Интересно? — спросила она Леопольда Кирилловича, указывая на книгу.
— Чрезвычайно! — оживился директор, не сводя с Валентины Ивановны настороженного взгляда. — Правда, я никак не могу понять, кто же убийца.
— Очень своевременное чтиво. А кто покушался на Стручкову, Невскую, Полканавт, вы можете понять? — прямо спросила Каверина.
Директор резко поскучнел.
— Я совершенно не понимаю, как они втроем могут быть связаны… — наконец покачал головой Леопольд Кириллович. — Если это только не случайное совпадение и им троим просто попались несвежие продукты. Надо выяснить, что они ели.
— Они не ели. Они пили, Леопольд Кириллович. На банкете было много людей и все всё видели. Они отравились, выпив вина, причем из этих бутылок пили почти все, а пострадали трое. Это значит, что отрава была не в вине, а в бокалах. Сполоснули их чем-нибудь не тем, например…
— А что за отрава? — медленно произнес директор, глядя на Каверину.
— Невозможно понять. Какая-то органика, сразу распалась, экспертиза ничего не дала. По симптомам похоже на змеиный яд.
— Но яд змеи должен попасть в кровь напрямую. В желудке он нейтрализуется. А тот факт, что экспертиза ничего не дала, как раз свидетельствует в пользу пищевого отравления.
— Я восхищена вашими познаниями, Леопольд Кириллович, — мило улыбнулась Валентина Ивановна. — Давайте теперь перейдем к делу. Планово-финансовый отдел подсчитал, сколько средств нам нужно на ремонт. Могу со всей ответственностью заявить, что эти средства у нас на счету есть, вот заключение главного бухгалтера.
Леопольд Кириллович и бровью не повел.
— Я думаю, дорогая Валентина Ивановна, — тут же отозвался он, — что мы соберем собрание коллектива института и проголосуем, куда направить эти деньги. Не забывайте, что у нас довольно много сотрудников, которые с трудом сводят концы с концами, поэтому совершенно неэтично делать ремонт, когда люди практически голодают. То есть не голодают, конечно, но питаются недостаточно полноценно. Фруктов, например, мало едят. А у многих — дети. Поэтому предлагаю не решать этот вопрос кулуарно, а вынести на всеобщее обсуждение и выплатить, скажем, премию наиболее отличившимся сотрудникам. Вам например.
Во время его тирады Каверина рассеянно изучала свои бумаги. Услышав, что директор предлагает ей премию, Валентина Ивановна не выдержала и расхохоталась.
— Что тут смешного? — мрачно произнес Леопольд Кириллович, подаваясь вперед.
— Нет, ничего, — Каверина взяла себя в руки. — Может быть, тогда хотя бы в туалетах сделаем ремонт?
«Ага. Значит, туалеты!» — подумал про себя Леопольд Кириллович, почесав под столом одну ногу другой. Он не мог поверить своей удаче.
— Я подумаю над вашим предложением, — кивнул он с благосклонным видом. — И проинформирую о своем решении.
— Имейте в виду, — проговорила Каверина, — в случае, если ремонт не будет начат, я планирую обратиться в службу охраны труда и в профсоюз. Пусть проверят, соответствуют ли условия труда в нашем НИИ санитарно-гигиеническим нормам.
Такого директор не ожидал.
«А ведь это и не удар вовсе, а так, легкий тычок», — подумала Валентина Ивановна, наблюдая за изменившимся выражением лица директора.
— Всего доброго, Леопольд Кириллович, — сказала Каверина, встала и, держа спину прямо, тихонько вышла из кабинета директора.
«Ну что ж, теперь можно быть уверенной, что туалеты так и не отремонтируют и бедная Эмма Никитична когда-нибудь залезет в маленькую тесную кабинку и застрянет… Если останется жива после вчерашнего банкета, конечно, — думала она, стараясь не споткнуться на старом щербатом полу. — Но зато теперь он наверняка решится ремонтировать что-нибудь другое. Интересно, что именно? Свой кабинет?» Не сдержавшись, женщина рассмеялась.
— Ты будешь мне отвечать или нет? — с угрозой произнесла Татьяна Тимофеевна, наклоняясь над лежащей на койке дочерью. Ее маленькие, близко посаженные глазки злобно сверкали. — Что у тебя произошло с Игорем Григорьевичем?!
— Ничего не произошло. Я плохо себя чувствую, я буду спать, иди домой, мама…
Голос у Наташи был безжизненным и поникшим. Сквозь стекло окна она видела, как подъехала большая черная машина и из нее, хлопнув дверцей, вышел Борщ. Одет он был как бомж… то есть как инженер второй категории в НИИ, где зарплаты едва хватало на еду. В руке у него был большой пакет. Борщ шел к Але.
«А вот Алька живет одна, к родителям в Сестрорецк ездит только по праздникам, — вяло текли Наташины мысли. — И ни перед кем не отчитывается, никому не объясняет, куда пошла и что там будет делать. Хочет, едет к кому-нибудь в гости и занимается с ним сексом, хочет — едет, но не занимается, а то и вообще может лечь на диване перед телевизором, есть булочки, пить кофе и смотреть сериалы. И никто ей не скажет, что сериалы дурацкие, и никто не напомнит, что от булочек толстеют, и ни одна живая душа не посмеет отогнать ее от телевизора и отправить мыть посуду. Хочет — моет, не хочет — не мо…»
— Ты будешь отвечать, зараза?! — заорала мать, не дождавшаяся ответа на свой вопрос и впавшая от этого в бешенство. — Ты мне будешь отвечать?!
Она вскочила со стула и со всего маху ударила лежащую Наташу по лицу. Наташа охнула и закрыла лицо руками.
«Если четвертый муж бьет вас по морде, то, возможно, дело именно в морде, а не в муже», — вспомнила она глубокую мысль Маши Арбатовой и даже попыталась улыбнуться, но потеряла сознание. Ее соседка Марина, сидевшая на кровати около самой двери и уже почти год боровшаяся с мифическим лишним весом, в панике бросилась вон из палаты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});