Читать интересную книгу Офицер особого назначения - Николай Стариков

— Теперь будем вдвоем нести вахту, — прервал Иван монолог собеседницы, — удвох дюже гарно робыть.

— Ты, оказывается, украинец?

— Нет. Просто так сказал, в шутку. А кто тот покупатель, который приходит один и берет обе банки?

— Это Лизкин знакомый. Она продает ему как бы по блату. Покупатель подходит к прилавку, когда возле нет никого, но невдалеке с ним кто-то есть. Вот он украинец, хотя говорит только по-русски.

Сегодня она отдыхает, — продолжила разговор Женя, — а мне наказала проследить, кто еще будет торговать тушенкой, откуда ее привезли и по какой цене покупают. Я уже просмотрела все продуктовые ряды. Никто деликатес не продает. Как это называется, когда торговать может лишь один человек?

— Монополия.

— Во, во — монополия. Слово какое-то ненашенское, капиталистическое. Если товар имеется лишь у одного продавца, а спрос большой, он может заломить за него баснословную цену?

— На то и капитализм. Там какой существует принцип? — задал компаньон вопрос и сам на него ответил: — Главный капиталистический принцип — человек человеку волк. Это у нас, при социализме, все люди друг другу товарищи и братья.

— Тоже не каждый «брат». Лизка никакая мне не сестра и даже не подруга. Если перестану выполнять ее распоряжения, не даст папирос. За хорошую службу, когда настроение хорошее после приезда старшины, отпускает иногда немного тушенки, яичного порошка, армейских сухарей, пару кусочков сахару. Расщедрилась однажды, бутылку водки дала. До сих пор не знаю, что с нею делать.

— В этом тебе помогу, — улыбнулся Иван.

Не поддержав шутку, Женя продолжила горестное повествование:

— На оставшиеся от Лизкиных щедрот деньги покупаю потом картошку, крупу, тем и живу.

Женя посмотрела в глаза собеседнику, вздохнула обреченно, сказала вполголоса:

— Вчера объявила мне выговор за то, что уступила тебе папиросы за восемнадцать, а не за двадцать. Мне ничего не заплатила, даже два рубля остались в задолженности. Не разрешает себе и мне продешевиться.

— Не горюй, — успокоил собеседницу компаньон. — Сегодня должны наторговать сколько надо. Видишь, какая хорошая погода, такая всегда способствует успешной торговле. Компенсирую тебе вчерашние убытки, коль невыплата заработанного произошла по моей вине. А выговор я с тебя снимаю, если еще раз твоя Лизка позволит такое, будет иметь дело со мною!

Иван гордо выпятил грудь и ударил в нее кулаком. Женя улыбнулась неожиданно объявившемуся защитнику.

Торговцам папирос и впрямь повезло. Уже к обеду они продали поштучные папиросы. Нераспечатанная пачка по-прежнему красовалась в руке продавщицы. Иван купил ее за двадцать пять рублей, но Жене сказал, чтобы она возвратила хозяйке только двадцать.

До вечера были распроданы еще полпачки. На эти деньги купили яичного порошка и поделили поровну. Но Иван отдал свою долю коллеге по торговому делу. Сказал: «Обойдусь, у меня есть в запасе целый килограмм».

Весь день торговец вглядывался в лица людей, но обнаружить Желтозубого не удалось. И тут пришла мысль, на первый взгляд нелепая: «Лизка и Желтозубый не в один ли день появляются?»

С таким же результатом закончился день у Романа. Однако его успехом стало знакомство с инвалидом без ног, продавцом подсолнечных семечек. Это для него Роман закупил у продавцов дюжину папирос и щедро угощал Тимофея, как того звали.

Инвалид сидел на низкой деревянной коробке с шариковыми подшипниками вместо колес. Перед ним стояла табуретка, на которой размещались кружка, стакан, бумажные кульки с продукцией. Не прочь был он поговорить о делах насущных и глобальных. Если такой собеседник появлялся, он снимал со своего «прилавка» инвентарь и покупатель мог посидеть, полузгивая вкусные семечки. Роман удостаивался такой чести каждый раз, когда подходил к Тимофею с папироской. Непременно ему доставалась горстка семечек.

Инвалид оказался не из местных. Так же, как и Роман, ожидал скорого освобождения родной деревни. Торговал чужими семечками, жил у одинокой женщины, сумевшей сберечь это добро от грызунов и оккупантов.

Тимофей, старший сержант, служил в полковой разведке. Он и теперь был энергичен, рассудителен.

— Проявил лишь однажды неосторожность, — рассказывал он, — и остался без ног. Саперам и разведчикам расслабляться не положено.

О своих бедах разведчик распространяться не желал. «Ничего нет интересного, загляделся не туда, куда надобно, за это поплатился».

Как определил Роман, качеств разведчика Тимофей не растерял. Он постоянно вел наблюдение за окружающей обстановкой, проходящими мимо гражданами, анализировал, определял, кто из них кто.

— Знаешь, — говорил он, обращаясь к Роману, — народ тут всякий. Интересно наблюдать за людьми. Одни свои желания тщательно скрывают, у других все на морде написано. С первыми охота поговорить, обменяться мнениями, проверить результаты собственных наблюдений, со вторыми терять время не хочется.

Покуривая подаренную папиросу, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, Тимофей неожиданно сказал:

— Сдается мне, на нашем базаре — как бы это получше выразиться — что-то такое происходит.

На недоуменный взгляд Романа инвалид ответил:

— Периодически появляются неведомо откуда отдельные личности. Что-то приносят в больших чемоданах, походят, походят, затем вновь незаметно исчезают. Были только что здесь, и вот их уже нет. Грешу я, наверное, но, похоже, недобрые это люди. Имеют они здесь своих пособников. Неоднократно наблюдал, как за час-полтора до появления молодых здоровых мужиков с четырех сторон нашего базара выставляются, будто часовые на постах, пары женщин-попрошаек. Нестарые, шустрые, смотрят больше по сторонам, чем на тех, кто им преподносит подачки. После исчезновения молодцов эти особы сначала идут в общую массу людей, потом незаметно покидают рынок. Как по-твоему, что все это может означать?

— Всякое можно подумать. Вы — боевой разведчик, неоднократно видели их, а определенного вывода не делаете. Увижу, выскажу свое мнение.

— Вчера моя Марфа Ивановна, — спохватился инвалид смущенно, — ну, это женщина, у которой я живу, рассказала новость. Будто немцы в скором времени опять возвратятся. Но теперь старосту граждане станут выбирать голосованием, а полиция будет формироваться из теперешних милиционеров. Колхозы сохранятся. Ничего меняться не должно. Индивидуальное ведение хозяйства остается под запретом. Гитлер вроде бы издал приказ о гуманном обращении с жителями оккупированных сел и городов, а за любое сотрудничество с немецкой армией предполагается получение больших денег.

Тимофей пристально посмотрел на собеседника, заметил, что тот внимательно вслушивается в его слова.

— Что можешь сказать по этому поводу?

— Рядовая вражеская пропаганда, рассчитанная на простачков, очень доверчивых людей.

— Все так. Но появилось кое-что новое в гитлеровской пропаганде — о гуманности заговорили.

— Еще один «Сталинград» немцам устроить, так целоваться полезут, в вечной дружбе начнут клясться.

— Поумнели они, поумнели. А ведь еще год назад их слова содержали одни угрозы: за то — расстрел, за другое — расстрел.

Инвалид отсыпал пару стаканов подошедшей молодухе, рассчитался с нею.

— Жаль от души молодых женщин. Сколько бы они нарожали детей, не будь этой проклятой войны, — сказал он, глядя вслед уходящей покупательнице.

Тимофей горестно покачал головой. Потом неожиданно сказал:

— Думается, ты не поверил в существование баб-часо-вых, молодцов-удальцов. Завтра никого не будет. А на следующий день подойди, покажу тех и других.

— Мне-то они зачем?

— Как знать, — не глядя в лицо, усмехнулся инвалид, — вдруг какая идея появится.

Сдвинулись с мертвой точки дела у Виктора. По рекомендации местных органов НКВД он установил оперативные контакты с тетей Машей. Так величали молодую женщину, уборщицу территории рынка. Каково ее настоящее имя, Виктор не знал. Тетя Маша — и все. Без дела разговоров не ведет. Получила задание обнаружить Желтозубого, ведет наблюдение за прилавком Лизки. Контакты как бы случайные возле ведра. Если в нем веник — не подходи, ни о чем не расспрашивай. Только посматривает из-под черных ресниц на Виктора, изредка улыбнется ему. Сведений о Желтозубом нет. Говорить не о чем.

Вечером Ланцов заслушал информацию разведчиков о результатах работы Ивана с Романом по установлению контактов с гражданами. Сошлись на мнении: знакомства полезные, полученные сведения заслуживают внимания. Ивану надлежало вместе с Женей переместиться для торговли папиросами поближе к торговым рядам с продовольственными товарами, понаблюдать за Лизкой и ее покупателями: когда прибывают на рынок, кто сопровождает, с кем имеют контакты. Роману следовало подтвердить факт выставления «часовых» по периметру рынка в связи с появлением «молодцов», продолжать дружеские беседы с Тимофеем о последних новостях на рынке и в Белых Журавлях. Виктору поручалось помочь тете Маше провести тщательную уборку у продовольственных прилавков и совместными усилиями обнаружить Желтозубого, проследить за его перемещениями по рынку, понаблюдать за лицами, с которыми прибывает. Ему также рекомендовалось выяснить истинное имя подопечной.