Как сильно пострадал их разум, и как близка была Шелби к тому, чтобы полностью сломаться всего день назад.
— Я никогда не пробовала, — сказала Шелби тихим и любопытным голосом.
Орион напряглась.
— А я пробовала, — она прищурилась, глядя на Шелби. — И это действительно мне навредило. Когда я перестала чувствовать боль, я заволновалась. И потом стала параноиком, — она посмотрела на Шелби, и черты ее лица смягчились. — Не думаю, что это хорошая идея, Шелбс.
— Но это ненормальная реакция, — сказала Жаклин, как будто знала лучше.
Жаклин выросла в похожем месте, что и Орион, и была подвержена многим плохим вещам. Но ей было одиннадцать, когда ее забрали. Уже тогда она некоторое время пила и баловалась наркотиками. Она находила в них утешение.
Орион усмехнулась.
— Просто позволь ей самой принять решение. Ты же видела, что случилось после виски.
Жаклин проигнорировала ее. Она только пожала плечами. Орион никогда не видела, чтобы Жаклин отступала от спора. По крайней мере с ней.
— А какая нормальная реакция? — спросила Шелби у Эйприл.
Та улыбнулась.
— Как будто… ты плывешь. Музыка звучит лучше. Еда вкуснее. Фильмы смешнее.
Как будто они слушали музыку, ели вкусную еду или смотрели гребаное кино в не столь далеком прошлом.
— Хорошо, я сделаю это, — решила Шелби, нехарактерно храбро.
Орион поняла, что она совсем не знает Шелби. Она знала кем она была в Клетке. Шелби была такой девушкой, которая старалась быть как можно тише. Которая подчинилась насилию, не усугубляя ситуацию отпором. Она плакала, пока не засыпала, и не совсем понимала, что такое реальность.
Орион не знала, какими они окажутся в этом новом мире с окнами, замками, едой, которую можно заказать по телефону. А также наркотиками и алкоголем под рукой.
Особенно, Орион не знала, какой была она, кроме как злой. Настолько злой, что чувствовала, как ярость бежит по ее венам.
Орион свирепо посмотрела на них, раздражаясь без всякой причины, кроме той, что они были достаточно храбры, чтобы попробовать что-то новое и нормальное, как например, выпивку. Она была в ярости от того, что они вели себя как обычные девушки, которым было за двадцать, когда в них не было ничего обычного.
— Ну, тогда сделай это где-нибудь в другом месте. Я не хочу, чтобы в комнате воняло. И хочу немного поспать, — она ясно дала это понять, откинув одеяло, накрывшись им и отвернувшись от них, глядя в окно.
— Мы не можем выйти на улицу, — сказала Эйприл тихим, неуверенным голосом. — Полицейские стоят у главного и заднего входов. Есть один даже в вестибюле. Он довольно горяч.
Вот так они их защищают? Что даже сногсшибательная блондинка с наркотиками и выпивкой сумела ворваться внутрь? Копы из маленького городка ничего не умеют.
— Мы можем просто открыть окно, — сказала Жаклин. — Здесь не будет дыма, и патрульные снаружи не узнают. Победа.
Орион повернулась к ним лицом, громко вздохнув, с морщинкой отвращения на лице, но Жаклин не обратила на нее внимания.
Она открыла окно, и в комнату ворвался свежий ветерок. Орион это должно было понравиться. Свежий воздух, возможность дышать чем-то не пахнущим печалью и смертью. Но это ее нервировало. Она испугалась, хотя и не призналась бы в этом вслух, даже если бы кто-то приставил пистолет к ее голове.
Эйприл подошла к окну, высунула голову с косяком между губами и зажгла его.
Орион следила за каждым ее движением, с каждой секундой раздражаясь все сильнее, но также она пришла к осознанию того, что была в меньшинстве, и, как бы она ни злилась, она также устала. Очень устала. У нее больше не было сил бороться с ними.
Когда она отвернулась к стене и закрыла глаза, а смех между тремя другими девушками стал громче, Орион впервые почувствовала себя по-настоящему одинокой.
Вместе их всегда удерживали цепи на лодыжках, вынуждая образовать связь, не похожую ни на одну другую. Но теперь они были свободны. Ничто больше не удерживало их вместе. И Орион была поражена болезненным чувством, когда тихо плакала, засыпая в ту ночь, что без цепей они однажды разойдутся навсегда.
Глава 6
Ладони Мэддокса вспотели. Спина тоже. Футболка еще не промокла, но это был только вопрос времени. Кондиционер в коридоре отеля работал на полную мощность, холодный воздух хорошо обдувал. Но это не имело значения. Он вспотел, потому что нервничал. Он не сомкнул глаз, думая о ней всю ночь. Четыре чашки кофе, которые он выпил до восьми часов утра, не помогали.
Он внимательно изучил дело. Файлы. Улики. Он начал с пиццы и пива, но едва дошел до первой страницы, как бросил недоеденный первый кусок, слишком измученный, чтобы жевать и глотать, и слишком погруженный в ужасные подробности.
У него не было слабого желудка. Нельзя быть детективом со слабым желудком. Ему приходилось есть и при худших обстоятельствах. Черт, он регулярно завтракал пончиками и рогаликами на месте преступления.
Но сейчас все было по-другому.
Кандалы. Те, что они нашли в подвале дома. Фотографии, сотни фотографий, откровенные и тошнотворные. Видео насилия, убийства. Останки, найденные на заднем дворе. И этот человек все еще был на свободе.
Хавьер Дель Рио. Ранее осужденный за изнасилование. Вооружен и опасен.
Его огромные руки фигурировали в большинстве найденного снафф видео, безошибочно узнаваемые черные волосы, покрывавшие каждый квадратный дюйм его тела, и тюремная татуировка на предплечье.
Он убил много девушек, сколько именно, они не были до конца уверены. Они знали только то, что убийца разгуливал на свободе, и каждый полицейский в штате Миссури и половина в Иллинойсе разыскивали его. Это был лишь вопрос времени, когда его поймают.
Мэддокс подумал о том, каково было бы заполучить его в свои руки, и захочет ли он вообще доводить дело до суда? То, что он видел, вызывало у него непостижимую тошноту, и даже ящик пива не мог заглушить боль.
Ри…
Ри жила так. В этом месте. Десять гребаных лет.
Как она до сих пор держится? Как она после этого бросается шуточками и говорит с сарказмом? Да как вообще ходит? Мэддокс знал, что люди устойчивы. Он видел, как они пережили многое, что казалось ему невозможным.
Но это… пережить такие муки?
Именно по этой причине он потел, нервничал и не мог осознать всю величину того, что ему предстоит. Он должен допросить этих девушек, свою девушку, ту, которую искал десять лет. И ту, которую подвел. И он должен расспросить их об ужасных вещах, которые они пережили.