The Lines In My Hand.
Энди Фэрроу: Когда они записывали Heritage, я думаю, Майку казалось, что Пер недостаточно вкладывается, он не всегда появлялся в студии. Он мало чего делал в туре, забывал паспорт и всякое такое. На самом деле, он не особо проявлял энтузиазма, поэтому Майк решил, что ему пора покинуть группу. Позже, когда Майк показал мне рисунок для обложки Heritage, где Пер нарисован с оторванной головой, я не мог в это поверить, потому что мне нужно было что-то делать с этим всем.
Микаэль: Пер – очень хороший парень, но он никогда особо не стремился быть частью группы. Обычно, когда он говорил о группе, то говорил о ней так, как будто в ней не играл, и вёл себя так, как будто он тут просто на время. Я любил Пера и всегда хотел, чтобы он согласился играть с нами, потому что он многому меня научил в музыке и просто потому что он классный парень. Я очень сильно переживал и расстраивался из-за того, что он не хотел быть частью команды, и эти переживания со временем переросли в раздражение. Он вечно был недоволен во время записи и ставил в пример Ghost Reveries и Watershed. Он просто пытался попадать в метроном и всё – без чувств, без эмоций, он как будто был не здесь.
Когда я написал песни для Heritage, я думал, что они как раз в его стиле. Мы хотели записаться на студии живьём, но этот план был обречён на провал, потому что я хотел быть продюсером и следить за ходом записи, да и нельзя разорваться между акустической и электрогитарой, их нужно записывать отдельно. В итоге мы записали барабаны и бас – основу трека - живьём на студии, потому что хотели, чтобы они звучали живо, но Пер на студию не пришёл. Все всегда приходили на студию, независимо от того, кто записывался, предлагали помощь и были частью команды. Мы были впятером против всего мира, но при этом Пер был как бы не с нами. Он пару раз показался на совместных обедах, но особо с нами не разговаривал, разве что ворчал, что мы не записываемся живьём, на что Акс предложил настроиться для записи ― просто чтобы проверить Пера, ведь песен-то он и не знал. Все выучили партии, кроме Пера, но ему всё равно хватало наглости предъявлять нам, что нужно бы записаться живьём, и как только появилась такая возможность, он обдристался как младенец, потому что нихера не выучил свои партии.
Это было плевком в лицо и всё пошло наперекосяк на протяжении всей записи. Даже когда Пер появлялся в студии, остальные парни улетучивались, потому что Пер ходил мрачнее тучи. Когда мы начали запись, было невыносимо видеть этот разрыв между нами, всё это нас подавляло, особенно потому, что он был офигенным музыкантом и просто классным парнем.
Можно точно сказать, что Пер был на краю группы. Я написал ему большущее письмо, и в конце написал что-то типа «Нам бы надо разойтись, но последнее слово за тобой», на что он просто ответил «да». Я не могу ничего плохого сказать про Пера, потому что всё ещё считаю, что он потрясающий музыкант и душевный человек. Может быть, Opeth просто был не для него, поэтому ему лучше было уйти.
В общем Пер ушёл и Фредрик позвал своего знакомого, звали его Йоаким Свальберг, которого я до этого никогда не встречал. Мы встретились с ним пропустить по кружечке-другой, и он оказался классным парнем, мы весь вечер болтали про клавиши. Он не слушал дэт, а с головой был в роке, прог-роке, фьюжене, джазе и всём таком.
Мартин Мендес: Фред был знаком с Йоакимом, который был хорош в своём деле, ну и он присоединился к группе. Я был первым, кто с ним работал, это был титульный трек Heritage. Он был настоящим профессионалом, мы отыграли трек раз десять, а он просил сыграть ещё разок — в итоге мы эту песню репетировали часов пять!
Йоаким: В 1994 я поступал в музыкальную школу в Стокгольме и в тот день Фредрик тоже туда поступал. К слову говоря, Фредрик тогда уже успел заявить о себе как гитарист, ведь он играл в группе Talisman, так что в каком-то роде в соревновании достижений я был уже позади него. Нам не пришлось тогда сыграть вместе, но тем не менее мы поступили в один класс, что было реально круто, ведь он уже был очень скилловым пацаном, а мне как раз надо было развивать свои навыки. Помимо всего прочего, мы постоянно пересекались на разных гигах, хоть и не особо часто, но спустя время он мне позвонил.
Я немного сторонился Opeth, хоть никогда их не слушал, пока мне не набрал Фредрик. Фред спросил, интересно ли было бы мне поиграть с ними, но на тот момент я понятия не имел чё вообще можно было нам вместе сообразить. Хоть групп и шведская, но они куда популярнее за рубежом, так что я их не слышал, но когда всё-таки я познакомился с из музыкой, я воодушевился, потому что она была реально классной, и я удивился тогда, типа почему же я раньше их не слушал! Моей первой работой с группой стал открывающий трек Heritage.
Микаэль: Мы забронировали ещё пару дней в студии Atlantic, чтобы поработать над Heritage. Atlantic известна тем, что там записывались ABBA, пока они не нашли себе новую студию, так что это их последняя шведская студия. Самые сливки шведских музыкантов писались в этой студии. Мы продлили бронь на пару дней, потому что я наперёд знал, что будет не самая простая запись, и в общем пришёл Йоаким, сделал пару дублей и всё получилось. Это была своего рода проверка, прослушивание, если хотите, посмотреть на то как клавишник ведёт себя в студии, играя нечеловечески сложные партии для записи десятого альбома группы, которая уже сделала себе имя. Он сыграл просто сногсшибательно, я был поражён его навыками, умением включиться в процесс, умением сосредоточиться и делать своё дело. Играть на рояле действительно сложно, потому что это очень тонкий и чувствительный инструмент: нажмёшь на клавишу даже чуть сильней нужного, и всё рушится. Никакой страховки и склейки дублей, если ты налажал, то всё приходится перезаписывать с нуля — так что это было жёсткое прослушивание и он с ним справился.
Он добрый отзывчивый парень с классным чувством юмора и великолепным музыкальным вкусом. Я его полюбил, мы стали настоящими друзьями. Мы постоянно