Читать интересную книгу Наш старый добрый двор - Евгений Астахов

Наверху включили фонарик, белый кружок света скользнул по захламленному полу кухни.

«Нет, это Минасика фонарик. И чего приперся, барашка? У него же ангина…»

— Спускайся вниз, я посвечу.

«Вай, Каноныкин с кем-то пришел! Наверное, опять в город удрать хочет…»

Сквозь щель в гардеробе Ромка увидел высокую худую фигуру в военной гимнастерке, в пилотке, с небольшим чемоданом в руках. Потом появился Каноныкин. Он то включал, то выключал фонарик, словно искал что-то. Подойдя к плите, споткнулся о Ромкины дровишки и тихо выругался.

— Время, — сказал тот, другой. Почему-то женским голосом.

— Сейчас, здесь где-то коптилка…

Каноныкин чиркнул спичкой, длинный язык пламени с черным хвостиком взлетел над фитилем.

— Свет снаружи не заметят?

— Все законопачено.

— Я готова.

«Женщина какая-то. Молодец, Каноныкин, веселый человек!..»

Ромка старался разглядеть женщину, но она сидела к нему спиной, склонившись над раскрытым чемоданчиком. А Каноныкин, тот был виден. Он расположился прямо на полу и маленькой блестящей пилкой распиливал свои гипсовые сапоги. Вот один отлетел в сторону, второй. Каноныкин с наслаждением потер ладонями икры ног. Ромка отлично видел — на них не было никаких следов от ран, никаких шрамов, даже царапин. Ничего не было!

Поднявшись с пола, Каноныкин придвинул поближе коптилку, вынув из планшетки удостоверение личности, принялся заполнять его. Потом достал красноармейскую книжку.

— Кривому подойдет какая-нибудь восточная фамилия, — сказал он. — Например, Алимджанов… Сергей Османович. Неплохо, а?

Женщина не ответила, все возилась со своим чемоданчиком.

— Завтра вы располагаете временем только до полудня. Ни на минуту больше, слышите? Вот адреса. На первом дождетесь старика и сразу же уйдете с ним по второму адресу: — Каноныкин протянул ей бумажку. — Запомните все, Рози, и сожгите здесь же…

Ромка видел, как эта самая Рози одной рукой приложила к уху наушники, а другой принялась выбивать еле слышную стрекочущую дробь.

«Вай, радио передает! — ужаснулся Ромка. — Зачем я сюда залез, дурак, зачем я не захотел дома кушать сациви?!»

— Все? — спросил Каноныкин. — Рацию сюда, за плиту. Заложите сверху кирпичами и заметьте место… Я уйду сегодня же ночью с Кривым. Он знает дороги к перевалам. Болтался когда-то в тех краях со своим отцом, шофером.

«Шофером?! Это они про Люлика! Он же правда кривой!..» Ромка неловко повернулся в своем убежище, скрипнула перекошенная дверца.

— Что там? — резко повернулась женщина.

— Скрипит рассохшееся старье, — успокоил ее Каноныкин. — Здесь никого не бывает, кроме моих друзей-юнармейцев. — Он рассмеялся незнакомым Ромке смехом. — Вам пора.

— Wie spat ist es?[18] — спросила вдруг женщина и приложила к уху часы.

— Es ist dreiviertel elf. Abtreten, Rosi. Aufbald![19]

Эти фразы, сказанные по-немецки, так поразили Ромку, что он едва не вскрикнул. То, что под гипсом у Каноныкина здоровые ноги, то, что в чемодане спрятана рация, а Кривой, оказывается, Люлька — все было не так страшно, как эти отрывистые немецкие слова, значения которых Ромка не знал, и от этого они показались ему еще страшнее.

Заныли коленки, Ромка прислонился плечом к дверце гардероба, и та не просто заскрипела, а заверещала, будто ей отдавили все ее старые трухлявые сучки.

И сразу в дверцу ударил острый и блестящий, как Люлькина финка, луч фонаря. Ромка закрыл лицо согнутым локтем и услышал знакомую каноныкинскую скороговорочку. Со своей Рози он говорил совсем другим голосом. Ромке показалось, что в старой кухне вдруг снова появился тот, настоящий, Каноныкин, и все сейчас станет на свои места, и ничего страшного не случится.

— Здорово, кореш! Ты чего залез в этот гроб со скрипом?

Каноныкин улыбался. Он потушил фонарь, горела одна лишь коптилка.

— Удрал от папаши с мамашей?

— Нет, я хотел сюрприз… — начал было Ромка, но сзади что-то обрушилось на него, коптилка вспыхнула ослепительно ярко, а потом сразу наступили тьма и тишина.

— Надеюсь, он был один? — сказала Рози и отбросила в сторону обломок автомобильной рессоры.

— Сейчас проверим.

Снова вспыхнул фонарь. Луч его медленно поплыл по сваленной в кучу ломаной мебели, ящикам и прочему хламу. На секунду задержался на кастрюле с недоделанными сациви.

— Здесь курица, — удивленно сказала Рози.

— Очень кстати. Я не успел запастись едой…

Луч фонаря заскользил дальше, осветил лежащего на полу Ромку.

* * *

Около часа ночи в нижнем дворе раздался тихий свист. Потом по стволу глицинии скользнула тень и исчезла в слуховом окне старой кухни.

— Почему опоздал?

Люлька вздрогнул от этого короткого и резкого, как удар, вопроса.

— Я?.. Вот, — он протянул сверток. — Я большое дело сделал, хозяин.

— Какое дело?

— В столе у инженера Русанова взял, — Люлька самодовольно ухмыльнулся. — Тихо все, аккуратно. Здесь чертежи, наверное, хозяин. Тебе пригодятся…

— Если б ты не знал дорогу к перевалам, я пристрелил бы тебя сейчас как собаку. — Теперь голос звучал ровно, Каноныкин четко выговаривал каждый слог.

— За что, хозяин?!

— За то, что ты идиот! Когда ты там был?

— Десять минут, как ушел.

— Тебя никто…

— Все тихо, аккуратно! — поспешил перебить его Люлька. — Я ход знал от старьевщика. Чертежи, хозяин! Русанов же на заводе работает. Секретный завод!

— «Чертежи»! — Каноныкин рванул из Люлькиных рук сверток, не разворачивая, сунул его в плиту, чиркнул спичкой. — Идиот! Еще раз сделаешь что-нибудь сам…

— Я понял, хозяин! Я думал, нужно будет.

— Думаю я, Кривой, понял? Только я!

— Конечно, понял, хозяин! Очень извиняюсь.

— Хватит! Переодевайся. — Он бросил на пол узел с одеждой. — В кармане красноармейская книжка. Запомни: ты Алимджанов Сергей Османович, 1923 года рождения, рядовой. Не перепутай — это будет тебе стоить башки.

— А ночной пропуск?

— Все есть. И давай побыстрее!.. Сапоги снимай.

— Зачем?

— Кретин! Где ты видел рядовых в шевровых сапожках, а? И вообще, Кривой, то, что я говорю, я говорю один раз. Ты понял?

— Понял, ну…

Сев на пол, Люлька стащил с себя сапоги, с сожалением посмотрел на них. Потом вынул финку и принялся кромсать голенища. Оторвав подметки, тоже разрезал их на куски.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил Каноныкин.

— Не хочу капитану Зархия оставлять. Зачем ему в таких красивых сапогах ходить? Пусть в казенных развалюхах шлепает!

— Кто этот капитан Зархия?

— Один мой хороший дэмакац[20] из райотдела милиции.

— Ладно! Быстрее, Кривой, некогда возиться тут…

Они выбрались в нижний двор. У калитки лежал Ромкин пес. Увидев их, он глухо, с угрозой зарычал.

— Заткнись, Фюрер! — цыкнул на него Люлька. — Куш!

— Прибей этого пса! — зло сказал Каноныкин.

— Чего с собакой связываться? — пробормотал Люлька. — Она не подпускает. Ну ее к черту, укусит еще.

Каноныкин сделал резкое движение, пес рывком метнулся в его сторону, но тут же завизжал и, перевернувшись в воздухе, покатился в кусты.

— Э, молодец, хозяин! — сказал Люлька и услужливо протянул Каноныкину платок. Тот обтер рукоятку пистолета и, спрятав его, кивнул головой:

— Пошли…

Что произошло утром 29 мая

В десять минут восьмого Ордынский вошел в кабинет и запер за собой дверь. Вид у него был усталый. Он поздно лег вчера и никак не мог уснуть. Лезли в голову дурацкие мысли, ерунда всякая, одолевали какие-то тревожные предчувствия. Он всегда считал себя человеком с отлично тренированной нервной системой, и вдруг такое наваждение, с чего бы это?..

Ордынский открыл шкаф, выдвинул из него высокий ящик, снял потайную крышку. Под ней лежал авиационный «Телефункен».

Включив приемник, Ордынский настроился на нужную волну. Шла передача на английском языке.

«49-й горнострелковый корпус под командованием генерала горных войск Конрада сосредоточивается в районах Невинномысска и Черкасска с целью развертывания в ближайшие два месяца наступления через Клухор по Кубанской долине к перевалам Хотю-Тау и Нахар, а по долине реки Теберды — к Клухорскому и Домбай-Ульгенскому перевалам. Одновременно по долинам рек Марух, Большой Зеленчук и Лаба горнострелковые дивизии генерала Конрада выйдут к Марухскому и Наурскому перевалам и на группу перевалов Сансаро и Псеашха. Таким образом, вполне реальной становится возможность в ближайшее время потери русскими всего Закавказья, черноморских портов и Бакинских нефтяных промыслов.

Корпусу особого назначения, находящемуся в настоящее время в резерве группы армии «А», открывается путь для операции на Ближнем Востоке, цель которой — соединение с войсками генерала Роммеля, действующими в Египте…»

Ордынский выключил приемник, задвинул ящик обратно.