Читать интересную книгу Ключ Неба - Джеймс Фрей

– Идем, Грейси. Идем.

На Сару она даже не смотрит.

Через четыре квартала Сара начинает проверять дверцы всех попадающихся по дороге машин.

Шестая открыта.

«Фиат Панда», банальный и неприметный двухдверный хэтчбэк со вмятиной на капоте. Идеальная машина для побега. Сара забирается внутрь и через 18 секунд уже заводит двигатель. Не так быстро, как Яго заводил машины без ключа зажигания в Китае, но все же неплохо.

Яго.

Яго, которого больше нет.

Или есть?

Может, это были его шаги?

Нет, невозможно. Он не мог двигаться так же быстро, как она.

Он мертв.

А что, если нет?

Сара трясет головой. Если продолжать в том же духе, она тоже станет делать все слишком медленно, а это означает смерть.

Почему она так поступает? Почему не пошла искать его тело?

Она так быстро отказалась от него.

Слишком быстро.

Она отказывалась от множества идей и людей и делала это слишком быстро. Тейт, Рина, родные отец и мать, Кристофер, Яго.

Ее собственное «я». Та Сара, которую она знала. Сара, которую она любила.

Все ради Последней Игры.

Что же с ней творится? С ее сердцем?

Заткнись. Соберись. Не надейся. Шевелись.

Она тянется через салон, открывает бардачок. Достает оттуда мятую бейсболку и дешевые солнечные очки. Натягивает кепку, прячет под нее волосы. Надевает солнечные очки, но тут же снимает: небо затянуто белыми облаками, и очки пока не понадобятся.

Выжимая сцепление, Сара ловит собственное отражение в зеркале заднего вида.

Она все еще плачет.

Не сдавайся. Езжай. Не сдавайся.

Она отводит взгляд от убитой горем девушки, отражающейся в зеркале, выруливает с тесной парковки и уезжает. Просто едет. Через два часа и 23 минуты, превышая разрешенную скорость на 5 миль, она минует Борн (Линкольншир) по А15.

Почти на месте.

Ее машина обгоняет едущего параллельно по узкой проселочной дороге пожилого велосипедиста. На нем твидовый спортивный жакет и резиновые сапоги, в корзинке зонт, на голове зеленая шапочка, как у газетчика.

Небо все еще серое, но дождя так и не было.

Сара сжимает руль обеими руками, так, что побелели костяшки пальцев. Почти на месте.

Королевские ВВС, Фолкингем.

Всю дорогу она то и дело принималась плакать. И все время у нее было такое чувство, будто кто-то один ведет машину, а кто-то другой в это время плачет. И кто из них Сара Алопай: та, что всхлипывает за рулем, или та, что с холодной головой оставляет позади череду смертей? Эти две Сары недолюбливают, даже презирают друг друга.

У нее хватило ума понять, что с ней что-то случилось.

Что-то идет не так. Возможно, что-то важное, – и это тревожит. Не ударялась ли она головой во время боя с коммандос? Нет. Голова не болит. Может, это творится с ней уже давно, с тех пор, как погиб Кристофер, с тех пор, как она получила Ключ Земли? Отчасти, но сейчас стало хуже.

Сара говорит себе, что просто Играет. Вот и все. Внутри у нее пустота, она просто Играет, только теперь рядом нет Яго, чтобы ей помочь.

И все-таки что-то не так. Грудь сжимают невидимые тиски, в горле пересохло и першит, болит челюсть.

Она съезжает на обочину, выключает двигатель и снова смотрит в зеркало.

Оказывается, она кричит.

Изо всех сил.

Она подносит руки к лицу, начинает его царапать, царапать, царапать. Засовывает кулак в раскрытый рот.

Крик прекращается.

СОБЕРИСЬ.

Она кладет руки на бедра и глубоко дышит. Сердце колотится так, будто она долго бежала, 127 ударов в минуту – слишком быстро, чересчур быстро. За следующие две минуты и 17 секунд Сара снижает пульс до 116, 107, 98, 91, 84.

Когда частота падает ниже 78, Сара перебирает все известные приемы сосредоточения.

– Хорошо, – шепчет она, – Яго мертв, и я осталась одна. Но у меня есть Ключ Земли, и я могу победить. Ренцо заберет меня отсюда, а если не захочет, я его заставлю. Я могу победить.

Даже если я запустила Событие, я все равно могу победить. Я поеду домой, увижусь с семьей, расскажу родителям Кристофера, что он погиб, и продолжу Игру. Я могу победить.

Я могу победить. Я могу победить.

Она думает о Кристофере. Не о том, каким видела его в последний раз: только нижнюю часть его тела, оставшуюся на зеленой траве Стоунхенджа. Нет, она вспоминает его сразу после тренировки по футболу, когда они еще жили в Омахе. Вот он стоит в футболке без рукавов. Кожа блестит от пота, золотистые волоски на руках светятся в лучах послеполуденного солнца. Кристофер улыбается, идет к Саре.

Она улыбается в ответ.

– Я смогу победить. Что мне еще остается?

Она прислушивается к стуку сердца: 59 ударов в минуту. Хорошо. Она включает зажигание, выжимает сцепление и едет дальше.

Шесть минут спустя она съезжает с А15, поворачивает на безымянную выщербленную дорогу, идущую сквозь поля. Пшеница, люцерна, ячмень, картофель – его особенно много. Она узнает все растения с первого взгляда. В конце концов, она же кахокийка и провела на американских Высоких равнинах больше времени, чем все остальные Игроки, вместе взятые. Через милю дорога заканчивается, упираясь в край поля, заросшего ковром ярко-зеленого клевера. Сара загоняет машину под полог плакучей ивы, пряча ее от любопытных глаз.

Стягивает комбинезон и снова ощупывает карман: на месте ли Ключ Земли? Это входит в привычку. Вынимает магазин из керамопластикового пистолета, проверяет его. Возвращает магазин на место, ставит пистолет на предохранитель, засовывает за пояс. Распускает пучок на затылке и собирает волосы в хвост. Свежий воздух пьянит. Пахнет землей, водой и торфом. Жимолостью. К этому примешивается едва заметный запах навоза.

Хорошо на природе, в деревне.

Это успокаивает.

Сара идет через поле клевера; высокая, до лодыжек, трава бьет по штанинам. Старый аэродром должен быть где-то рядом.

«Его невозможно не заметить», – говорил Яго.

Спустя пятьдесят шагов она понимает, как он был прав.

Впереди виднеется старый военный грузовик, проржавевший насквозь, с облупленной краской и загадочно темнеющей кабиной. За годы под открытым небом он окрасился в зеленый, серый и коричневый. Земля уже почти забрала его, так что он отлично замаскирован. Скоро земля – только выжженная, радиоактивная, токсичная – поглотит все.

Чем ближе Сара подходит к остову грузовика, тем больше призраков машин смотрит на нее из высокой травы: мотоциклы, амфибии, вроде тех, что использовались в «День Д», прицепы, тракторы. Крылья самолетов эпохи Второй мировой, хвостовые секции, гигантские шины, отслужившие свое куски металла всевозможных форм и размеров. Луг заканчивается. Откуда ни возьмись на месте клевера появляется бетон – он лежит прямо посреди поля, потрескавшийся и напоминающий лоскутное одеяло, уступивший ветру, грязи, дождю и травам в неравной борьбе.

«Жизнь – удивительная штука, – думает Сара. – Она продолжается.

Что бы ни случилось, жизнь найдет выход.

И я найду».

Сара перепрыгивает через капот заброшенного трактора. Теперь она стоит на жесткой резине гудронового покрытия, тянущегося налево и направо. Все машины, как оказалось, собраны по краю поля. Полоса не очень длинная: северная часть почти полностью заросла травой, но все же несколько тысяч футов наберется, достаточно для турбовинтового или даже маленького реактивного самолета. Она озирается в поисках Ренцо или самолета, который еще способен подняться в небо, но ничего не видит.

«Но он должен быть здесь, – думает она. – Должен». Она проходит к середине взлетно-посадочной полосы и опускается на колени. Ощупывает землю. Отыскать черные следы шин, ведущие в обоих направлениях, оказывается несложно. Здесь все-таки есть самолет. Судя по отметинам на покрытии, он приземлился не больше 12 часов назад. Сара вытаскивает из-за пояса пистолет, снимает его с предохранителя и идет на север, стараясь держаться поближе к пустым машинам справа.

Легкий ветерок прокатывается по полю, деревья перешептываются между собой, а Сара краем глаза замечает какое-то движение. Брезент, хлопающий под ветром за остовом большого грузовика, лежащего поперек северного конца полосы.

Новый брезент с современным камуфляжным рисунком.

– Ренцо! – зовет Сара.

Ответа нет. Только звуки природы.

– Выходи! Я знаю, что ты здесь!

Ничего.

– У меня было тяжелое утро, – произносит она негромко, продолжая двигаться на север с пистолетом наизготовку. – У меня тоже. – Голос раздается гораздо ближе, чем она ожидала.

Сара разворачивается на звук, но никого не видит. Только еще один прогнивший грузовик в сетке травы и винограда и линию деревьев за ним.

– Где ты?

– Здесь, – отвечает Ренцо откуда-то справа, хотя это невозможно, потому что справа – только полоса, пустое открытое пространство. – Что, не видишь меня?