С особым интересом слушал Ленин Мулланура, когда он рассказывал о Харби шуро.
— Военный совет мусульман занял лицемерную позицию, — решительно сказал Мулланур. — Формально он признает Советскую власть. Но тайно делает все, чтобы мусульманские воинские части были подчинены Мусульманскому комитету, иначе говоря, мусульманской буржуазии, националистам. У нас есть данные, что Харби шуро втайне создает свои воинские формирования, которые рано или поздно будут использованы против нас. Поэтому мы у себя в МСК поставили цель: полностью разоблачить двурушническую деятельность Харби шуро, объяснить народу, что эта военная организация по существу враждебна интересам трудящихся мусульман…
Ленин одобрительно кивнул и быстро отметил что-то в своем блокноте.
Разговор о башкирском национальном движении сильно задел Шарифа. Ему, вероятно, показалось, что здесь, в Петрограде, относятся к этому движению с настороженностью и даже с опаской как к силе, враждебной Советам. И вот, мгновенно забыв свою недавнюю стеснительность и робость, он решительно вмешался в разговор:
— Если кто пытался представить вам башкирское движение как контрреволюционное, не верьте, товарищ Ленин! Только провокатор может так говорить! Настоящий провокатор!.. Да, у нас очень сильно движение за башкирскую автономию. Но не надо забывать, что у башкир, в сущности, нет капиталистов, нет крупной, организованной буржуазии, как у русских или у татар. Поэтому можете не сомневаться, что, если башкирская автономия будет признана центральной властью, башкиры не только не будут против Советов, но и станут главной силой в борьбе против Дутова и всей контрреволюции на Урале и в Оренбуржье.
— Мы примерно так и представляли себе обстановку на местах, товарищ Манатов, — сказал Ленин. — Мы исходим из того, что надо очень внимательно подходить к оценке любого национального движения. И мы вовсе не думаем, что башкирское движение направлено против революции. Но увлекаться особенно тоже не следует. Надо постоянно помнить, что наши враги будут рады любому поводу вбить клин между Советами на местах и центральной властью.
— Это мы хорошо понимаем, товарищ Ленин, — сказал Шариф. — И лучшим примером для нас тут всегда будет Казанский МСК.
— Теперь несколько слов о вашем комитете. — Ленин снова обернулся к Муллануру. — Насколько я понимаю, он является своеобразной формой массовой организации с широким политическом спектром. Ни в коем случае не отталкивайте от себя людей, за которыми идет хоть какая-то часть трудящихся мусульман, — сказал Ленин. — Не забывайте основной тактический принцип нашей партии: массы должны на собственном политическом опыте убедиться в правильности наших лозунгов. А господа меньшевики и эсеры рано или поздно сами разоблачат себя в глазах тех, кто слепо им верил и пошел у них на поводу. И еще одно: не спешите каждого, кто с нами в чем-либо не согласен, объявлять нашим заклятым врагом. Ошибающимся надо разъяснять их ошибки, стараться привлечь их на свою сторону. Только так, и не иначе. Вы меня понимаете?
— Да, это я очень хорошо понимаю, товарищ Ленин, — кивнул Мулланур. — Спасибо вам за добрый совет.
— Ну что ж, — сказал Ленин. — Считайте, товарища, что вы первые сотрудники центрального учреждения по делам мусульман. Все трое. Начинайте действовать!
Ленин встал, давая понять, что разговор подошел к концу.
— Соберите всех, на кого вы можете опереться, обменяйтесь мнениями, обдумайте как следует ваши предложения и сообщите нам.
— Хорошо, товарищ Ленин, — сказал Мулланур, крепко пожимая протянутую ему руку. — Мы немедленно соберем своих товарищей.
Выйдя из здания Смольного, Мулланур радостно вдохнул холодный, морозный воздух.
— Вот это человек! — восхищенно говорил Шариф. — Ну и голова! И как только в ней все помещается? А главное, такой душевный…
Мулланура тоже поразил Ленин. До этой встречи вождь революции представлялся ему человеком необыкновенным, непохожим на простых смертных. И он был обрадован, что Ленин оказался таким участливым и внимательным человеком.
Глава IV
1Первое совещание они провели втроем.
— С чего начнем? — обратился Мулланур к друзьям.
— Я думаю, прежде всего нам надо решить, как будет называться наше учреждение, — сказал Шариф.
— Ну, название — это как раз самое последнее дело.
— Не скажи, — задумчиво возразил Галимзян. — Не зря говорится: вначале было слово… От названия зависит очень многое.
— По мне-то главное — конь, да телега, да сбруя. Запрягай и кати! Но раз уж ты придаешь такое значение вывеске… Ладно, будь по-твоему, — согласился Мулланур.
— Дело не в вывеске. От точного, правильного названия во многом будет зависеть, поймет ли нас народ, пойдет ли за нами. Оно определит и функции, и основные задачи будущего учреждения.
— Уговорил! Уговорил! — Мулланур поднял руки вверх, показывая, что сдается. — Итак, какие предложения?
— Комитет по мусульманским делам! — с ходу выпалил Шариф.
— Комитет по мусульманским делам, Мусульманский комитет… Тех же щей, да пожиже влей… Нет, не годится. Тут надо что-то другое, более весомое. И чтобы сразу чувствовался советский дух учреждения…
— Может быть, Совет по делам мусульман? — уже не так уверенно предложил Шариф.
— Лучше уж тогда, пожалуй, комиссариат, — раздумчиво сказал Мулланур. — От этого слова веет революцией.
— Комиссариат по делам мусульман, — словно пробуя название на вкус, медленно произнес Галимзян. — Хорошо! Я бы только добавил: «Центральный».
— Центральный комиссариат по делам мусульман, — сказал Мулланур. — Великолепно! Кстати, «по делам мусульман» и по смыслу лучше, чем «по мусульманским делам».
— Какая разница? — поднял брови Шариф.
— «По мусульманским делам» можно понять так, что это организация, объединяющая сторонников по религиозному признаку, А мы не ставим перед собой такую цель, не правда ли?
— Как сказать, — задумался Шариф. — Ведь люди, для которых мы будем работать, — мусульмане. То есть все, кто исповедует ислам. По этому принципу мы и выделили их из остальной массы народов России. Разве не так?
— Не так, дорогой! Совсем не так! — горячо заговорил Мулланур. — Словом «мусульмане» мы определяем несколько разных этнических групп только потому, что слово это не требует особых пояснений, всем сразу ясно, какие народы конкретно мы имеем в виду. Но из этого вовсе еще не вытекает, что создаваемое нами учреждение собирается блюсти интересы ислама и шариата. Мы, революционеры, решительно отвергаем всякий религиозный дурман…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});