Читать интересную книгу С носом - Микко Римминен

— А я думал, вы из центра услуг на дому, — сказал он неожиданно громко, обычным стариковским голосом. — Все вы такие похожие, такие привлекательные. — Он замолчал, потом посмотрел на меня невидящим взглядом и хрипло, с легкой грустью добавил: — Ну, то есть они.

Я не стала спорить, а решила пройти в кухню и усадила нас обоих за стол. И когда наконец почувствовала плетеный стул под задницей, то испытала одновременно огромное облегчение и чувство ужаса. С одной стороны, было приятно просто присесть, с другой стороны, я понятия не имела, как действовать дальше. Я ведь совсем не собиралась звонить в дверь, а теперь вот сижу на кухне за столом, со своим носом и все такое, и теперь уже сложно понять, как же это произошло.

Я продолжала сидеть и все. Старик на другом конце стола тяжело, но спокойно дышал, он как бы просто был. И поскольку спешить было действительно некуда, я принялась разглядывать очередную кухню в Кераве. Часов и здесь было предостаточно, по всей стене развешаны тарелки с видами разных городов и стран, располосованные минутными и секундными стрелками. Лондон, Париж, Мадрид и Касабланка, Мальта, Египет, Бразилия и что-то похожее на Китай, были тут и почти уже забытые, к примеру, Югославия, Чехословакия, еще Болгария. Поразмыслив немного, я вдруг, к своему стыду, обнаружила, что долгое время жила с представлением, будто последняя из вышеупомянутых пропала с карты где-то в начале девяностых.

Объединяло их, эти часы, то, что все они показывали разное время. И если я вообще что-то понимаю, дело было не в разных часовых поясах, а в беспорядочном ходе всех часовых и минутных стрелок.

Старик выдернул меня из потока мыслей.

— Хорошая ты девчушка, — сказал он вдруг совершенно ясным голосом, улыбнулся правым уголком рта и уставился своими закованными в толстые стекла глазами куда-то в направлении меня.

— Ну да, и вы тоже хороший, — сказала я, на более развернутый ответ меня не хватило, не осмелилась, но, правда, задумалась, что он еще такого мог бы понапридумывать, о чем мы здесь якобы с ним говорили. Или это у меня все из головы повыдувало? Что, если и впрямь мы уже обсудили погоду, политику, сериалы и все остальное, а мне казалось, мы только молча сидели за столом?

— Да уж, да уж, — сказал наконец старик. — Вполне может быть.

Я решилась рассмотреть его получше, зная, что он не видит. На унылом фоне порядком уже усохшего тела его слишком толстые, причмокивающие губы еле заметно улыбались. Лицо прорезали годовые круги морщин возле рта — как будто кто-то бросил камень прямо в центр озерной физиономии. На покрытый дюнными буграми лоб свешивались жидкие черные волосы, которых хватало ровно на то, чтобы уложить их с помощью мокрой расчески в тонкие ряды, прикрывающие покрытую пигментными пятнами макушку. Когда же я стала разглядывать его необычайно милую, потрепанную и застегнутую на все пуговицы рубашку в сине-зелено-черную клетку, то вдруг заметила движение в центре левой линзы.

Я даже не сразу поняла, что он мне подмигивает.

— Так вот, у меня тут вопросы, — поспешила сказать я, выпрямилась и поправила подол юбки. Щеки горели.

— Не пройдет и часа, как польет, — точно издалека донесся его голос, наверное, старик совсем забыл, где и с кем находится. — Свет меняется. Значит, будет дождь.

— Пожалуй, — быстро согласилась я.

Сложно сказать, был ли старик такой старый, или такой умный, или и то и другое. Не придумав ничего лучшего, я стала доставать из сумки бумаги. Но не успела вытащить и первой анкеты, куда вписывают личные данные и все такое, как старик продолжил каменным голосом, который вмиг утратил всю свою скрипучесть:

— Нынче так тихо.

Прошептала, что знаю. Почему вдруг показалось, что знаю?

Старик направил свои далекие, упрятанные за толстой стеклянной стеной глаза в сторону окна: ветер теребил ошметок ярко-зеленого воздушного шарика, зацепившегося за сосновую ветку.

— Почему-то, когда так тихо, начинаешь все чувствовать гораздо острее, — сказал он и улыбнулся, но как-то устало и грустно. А потом вдруг добавил, что дождь, именно дождь чувствуешь, и по его голосу было понятно, что где-то глубоко внутри он улыбается.

— Можно я сварю кофе? — спросила я.

— Конечно, варите, — ответил Хятиля.

И я сварила кофе. Долго возилась с кофеваркой, стараясь растянуть время и глазея по сторонам. Неожиданно мне стало не по себе. На ум пришел скверный детектив, где все время повторяли: что-то не так, что-то не так; а потом все эти размышления привели к тому, что я вспомнила про книги, которые забыла сдать в библиотеку. Но теперь уже ничего не поделаешь. Что-то не так.

Рассматривая вещи, рассредоточенные по кухне, — ароматизированные свечи, стеклянные висюльки, восточный светильник, карту звездного неба, тряпку с блестками, кусок горного хрусталя и груду камней-амулетов, сложенных на медной тарелке, — я подумала, что эта квартира не походила на жилище одинокого престарелого человека, каковым на первый взгляд показался мне хозяин. Хотелось спросить, а где же хозяйка, ясно, что не прячется, но, может, на работе, но потом вспомнила, что старик принял меня за девушку из центра домашнего обслуживания, так что вряд ли у него была жена, во всяком случае работающая, если, конечно, он не старый козел, который держит при себе молоденькую пташку, хотя в это мне верилось с трудом, что-то будто бы подсказывало мне, что он хороший человек, этот Илмари Хятиля, милый, добрый старичок.

— Послушайте, — начала я, вдруг захотелось о чем-нибудь спросить, из любопытства, конечно, но и заботу проявить, что ли. — Илмари Хятиля.

Он не отозвался. Оторвав взгляд от потрескавшейся раковины, я обернулась. Морщинистая пятнистая голова запрокинулась, словно кто-то резко дернул его за волосы и потянул назад. Веки были опущены, а рот приоткрыт, маленький темно-красный язык торчал между желтыми зубами, пока еще не покинувшими рот и все еще державшимися за десны. «Господи Боже», — пронеслось у меня в голове, которая вдруг резко наполнилась самыми разными церковными причитаниями, и откуда только они взялись в моем безбожном мозгу, все эти Господи, помилуй, цари небесные, Саваофы, жены Потифара; но тут и они позабылись, весь этот библейский запас, в голове застучала только одна мысль: только бы он не вздумал сейчас умереть, старик, что я с ним буду делать. А потом, еще через пару Господи-Боже-мой: как я все это смогу объяснить.

Он всхрапнул, причмокнул губами и засопел.

Мне пришлось даже опереться о стол, чтобы унять подступающие к горлу стенания и успокоить сердце, которое от испуга готово было выскочить из груди. Мне довольно быстро удалось собрать себя в кучу, хотя именно кучей еще минуту назад я себя и ощущала, бескостной массой, мешком приговоренных к уничтожению человеческих останков. Принялась греметь кружками в раковине, громко ставить их на стол и бормотать что-то невнятное про чудесный аромат кофе и замечательную погоду. Когда я наконец подошла к Хятиля, чтобы налить ему кофе, он вдруг резко выпрямился и звучно сказал:

— Замечательная! Да. Замечательная, замечательная. Хм. Замечательная, замечательная. Но скоро будет дождь.

И поскольку он сам никак не прокомментировал свою дрему и странное бормотание, а просто наклонился над кружкой, сложил губы трубочкой и втянул в себя кофе как ни в чем не бывало, я тоже решила расслабиться и села за стол. Так вот и кофейничали. Пили горячий напиток из кружек и с блюдец и хрустели батоном, который я откопала в холодильнике и быстренько разогрела в микроволновке, предварительно смахнув плесень с одного бока. Намечался хороший вечер, я почувствовала, что он будет действительно хорошим, недавний испуг сменился радостью, спокойной и размеренной, было приятно сидеть с этим чудным старичком, одновременно и вместе, и порознь.

Потом я решила, что пора уже потихоньку переходить к делу, снова запустила руку в сумку, будто искала там что-то и не нашла, с Хятиля распечатки не нужны, зачем понапрасну переводить бумагу, хотя, наверное, я все-таки зря так подумала, но мне не хотелось быть излишне официальной, просто хотелось быть, ну и речь, конечно, шла всего лишь о первом визите, о выявлении потенциальной группы информантов, привычная схема. Стало тихо, только часы отсчитывали свое время, а в каких-то городах и странах время и вовсе остановилось.

Перешла к вопросам, решила, что буду делать все как можно более непринужденно, однако не получилось, на простые вопросы я, конечно, получала ответы, но довольно сомнительные. Имя, Илмари Энсио Хятиля, ни разу не менял, Дата и место рождения, Местечко Йоройнен в году один-и-два, Так-так, Хи-хи, Семья, Нету, Гражданское состояние, Вдовец, Сожалею, Но зато есть дети, Сколько, Скажем так, не помню, Вот как, Угу, Тогда поговорим немного об образовании и профессии, Ну давай поговорим, То есть меня интересуют ваше образование и профессия, А я думал, мы поговорим, Наверное, я неясно выразилась, Да уж, выразились, ой, что это я к тебе на «вы», Да, не стоит, Не буду, Итак, ваше образование, Хм, аттестат получил, ну и кое-что сверху еще перепало, Хорошо, Учить приходилось как простых людей, так и школьников, Прекрасно, Разве, Ну, по-моему, это так, Что ж, ладно, Нравится ли вам куриная печень, Что-что, Нравится ли вам куриная печень, Не нравится, и что это за дурацкий вопрос.