Каждый выражал свою радость как умел. Я горячо расцеловал Пипа, остальные тыкались в него мокрыми холодными носами.
Пип принимал наши ласки с удовольствием. Только Хандрилы он немного побаивался. Он никак не мог забыть, что Хандрила все-таки кот.
— Фффу! Еле вас нашел! — сказал Пип, когда немного отдышался.
— Пип! Я тебя вызывал мыслями! — с гордостью сказал я. — Ты что-нибудь чувствовал в этот момент?
— Ничего такого я не чувствовал! — ответил Пип. — Я вас давно искал. А от людей в Страшенбурге я узнал, что вы в тюрьме. Только тюрем в этой стране много. Не сразу отыщешь! Полетел я к замку. Лечу мимо Красной Башни и думаю: «Дай-ка я сюда загляну! Здесь такие подозрительные решетки!» Нашел в башне дыру между кирпичами, пролез в нее и попал к вам!
— Ну вот! Видите! — шепотом закричал я. — Я внушил Пипу, что мы здесь! И он нас нашел! Давайте все теперь так разговаривать! Я буду вам передавать, а вы принимайте! А потом…
— Михрюнчик! Ты страшный болтун! Ничем не доказано, что именно ты вызвал Пипа, — строго промолвил Фунтик. — Это могло быть случайное совпадение. Нам некогда слушать твои разговоры! Посоветуемся лучше с Пипом, как отсюда выбраться.
— Пип! Где ты был все это время? — спросил Угадай.
— Сейчас ничего говорить не буду, — ответил Пип. — Мне сказали, что через два часа вас поведут на казнь. Нужно думать о том, как спастись.
— Через дверь выйти мы не можем, — сказал Фунтик, — через окно тоже! Да если бы и пролезли через решетку, то не спустимся. Башня слишком высокая.
— Это верно, — добавил Хандрила. — Не найти такой веревки. То есть, может быть, и можно найти… Но Пипу ее не дотащить. Нужно придумать что-то другое!
— Прежде всего нужно избавиться от наручников! — сказал Угадай. — И от намордников!
— От намордников — это я сумею, — сказал Пип. Он подлетел к Угадаю и развязал у него клювом кожаные тесемки на затылке.
— Одну минутку! — сказал Угадай. — Освобожу остальных!
Угадай тряхнул головой. С нее свалился намордник. Пес поддел клыками ремни на затылке у Хандрилы, затем у Фунтика. Узлы распустились, и друзья наши высвободились.
Сразу стало легко дышать. Настроение улучшилось.
— Пип, — сказал я, — слетай к Сандино. У него, наверное, найдется маленькая стальная пилка. Принеси ее нам. Мы распилим наручники. Да не задерживайся! Времени осталось мало.
— Хорошо, — ответил Пип. — А вы пока думайте, что делать дальше.
С этими словами Пип вспорхнул к окну, протиснулся в щель между кирпичами и исчез.
Что принес Пип
Теперь нам оставалось с нетерпением ждать возвращения Пипа. Мы перешептывались и строили планы побега. Я посоветовал друзьям натянуть намордники, чтобы не вызвать подозрений у стражи.
Предосторожность была не лишней. Через каждые пять-десять минут в глазок заглядывал часовой и проверял, все ли мы на месте.
«То же самое можно сделать и с наручниками! — подумал я. — Распилить их, но не снимать! Сбросить лишь тогда, когда придет время бежать. Если мы раньше времени их снимем, — это нас погубит!»
— Пинь… пинь… пинь!.. Тарррарах! — раздался призывный клич Пипа.
— Уже прилетел! Как быстро! Ну и молодец этот Пип! — воскликнул шепотом Хандрила.
На этот раз Пип протискивался к нам с еще большим трудом. Мешали пилки, которые он тащил в клюве. Они никак не хотели проходить через щель. И вообще Пип стал каким-то толстым и неуклюжим. Мы даже не могли понять, в чем дело.
Но вот пилки, и не одна, а две, у нас в руках. Закипела работа. Сначала Пип распилил наручники мне. Когда я освободился, мы с Пипом стали работать вместе. Чтобы заглушить визг пилок, Пип пел во все синичье горло.
— Что это еще там за воробьи расчирикались! — раздался недовольный голос. Глазок приоткрылся, и в нем показалось хмурое око часового.
Мы замерли.
— Брысь отсюда, воробей! Не даешь отдохнуть человеку! — добавил голос. Глазок захлопнулся. Воцарилась тишина.
Пип стал щебетать потише. Работы осталось совсем немного. Наручники еще держались на руках и ногах. Однако скинуть их, в случае надобности, не составляло труда.
— Знаете, что еще я вам принес? Пинь… пинь!.. — гордо сказал Пип. — Догадайтесь!
— Не можем, Пипушечка! Да и некогда! Скажи сам! — ответил Фунтик.
— Глядите! — и Пип растопырил крылышки. Под одним из них был привязан тюбик с пастой «мапрон».
«Урра!» — чуть было не крикнули мы во весь голос. Но вместо этого только расцеловали Пипа в белые щечки.
Мы быстро натерлись «мапроном». Пип не принимал в этом участия. Ему намазываться не полагалось. Мы должны были его видеть.
Но «мапрон» начнет действовать только через час. А мало ли что может произойти за час?
«Взз! … Длинь! Длинь!» — запела открываемая дверь камеры. За нами пришли!
Пип еле успел проскользнуть в щель между кирпичами.
Угрюмые, небритые стражники толпой ввалились в камеру и вытолкали нас на лестницу.
У ворот темницы нас посадили в тележку, запряженную маленьким осликом.
Ослику, вероятно, не в первый раз приходилось возить заключенных к месту казни. Он несколько раз останавливался, поворачивал голову и дружелюбно поглядывал на нас.
Стоял теплый, солнечный осенний день. Ветерок ласково шевелил листья деревьев и волосы на моей голове. Кругом было так хорошо! Очень не хотелось умирать!
Но теперь у нас была какая-то надежда!
Чем ближе к Базарной площади, тем больше народа встречалось на улицах. Мастеровые и их семьи собирались на площадь. Многих из них мы знали в лицо. Почти все в толпе смотрели на нас с горячим сочувствием.
Но стражники грубо расталкивали верзильянцев и не подпускали их к нашей тележке.
Базарная площадь
Вот и площадь. У стены королевского замка сооружены два помоста.
На одном из них поставлены кресла и скамьи для короля и его приближенных.
На втором, обитом красным сукном, — виселица, плаха и пирамида с четырьмя мушкетами. Похоже, что нас собираются казнить всеми известными на свете способами.
Прислонившись к столбу виселицы, стоял скучающий палач. Он был одет по всем правилам: красный костюм, красный колпак и красные кожаные перчатки. Даже борода у него была огненно-рыжая!
Палач, очевидно, плохо выспался. Он зевал во