- А я хочу, чтобы вы отменили свадьбу, - устало брякнула мать, даже не скрывая своего недовольства.
Вика тяжело вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не закричать на мать. Говорила о себе усталость.
- Мам, езжай домой. Вызови такси. Я приду сама. Хочу прогуляться.
Женщина устало посмотрела на дочь. Они и сама сильно устала, а потому молча кивнула и вышла из магазина.
Вика едва не разрыдалась. Подбородок предательски задрожал, глаза уже заволокла пелена. Все, о чем она мечтала – это скорее выйти замуж и съехать из этого проклятого дома.
С самого детства ее за все ругали. Вечно попрекали. Учили. Казалось, Вика не имела права на собственное мнение.
- Девушка, вот еще ваш размер. Не хотите тоже примерить?
Вика хотела ответить, что слишком устала и вернется потом, но тут увидела платье. Пару минут спустя она уже с восхищением разглядывала себя в зеркале.
Платье идеально село по фигуре. Кремовое роскошное платье подчеркивало талию, шлейф тянулся сзади. Лямок не было, отчего виднелись ключицы. А юбка до колена была узкой и лишь потом уходила вширь.
Именно это платье Вика и искала все эти недели.
Улыбка озарило лицо невесты. Будущее засверкало как никогда ярко. Она представила, как будет стоять в ЗАГСе рядом с Игорем, держать его за руку. А в голове стучала мысль: он мой. Только мой.
Полчаса спустя Вика шла по улице и мечтательно смотрела по сторонам. Тяжелый пакет не смущал ее, ведь там она несла свою драгоценность. Платье, в котором изменится вся ее жизнь.
А потом Вика услышала визг тормозов. И все скрыла темнота. Она умерла мгновенно. Не почувствовала даже боли.
И вот Вика сидела на детской площадке и наблюдала за ее Игорем. Вот только он больше не ее. И никогда ее не будет.
У него теперь своя жизнь, прекрасная жена, ребенок. Он счастлив.
А она? Она застыла во времени. Она теперь живой мертвец, у которого нет будущего.
По щеке Вики сбежала слеза.
Если бы десять лет назад, в этот самый день, она пошла домой другой дорогой. Все могло бы быть совсем по-другому. И эта милая девчушка могла бы быть ее дочерью.
Мать Вики умерла три года назад. Она так и не сходила к ней на могилу. Не простила за испорченное детство и юность.
Вику контролировали с самого раннего детства. Ей запрещали общаться с другими девочками, только с теми, кого лично отобрала ее мать. Вику учили правильным манерам, заставляли носить исключительно юбки и платья. А потом в жизни девчушки появилось слово «диета». Ей не позволялось много есть, а сладкое из дома полностью исчезло. За питанием Вики тщательно следили, если она набирала хотя бы один лишний грамм, заставляли голодать.
По версии матушки только худые девушки имели право на счастье в этой жизни.
В первый же день после смерти Вика пошла в кондитерскую и потратила весь аванс. Она рыдала, размазывала тушь по лицу и ела. Запихивала в себя чертовы булочки, торты, пирожные и пончики, и оплакивала мечты.
Она поверила сразу. Для этого ей хватило один раз увидеть лицо Игоря. Она не смогла себя остановить. Понеслась к нему сразу из магазина. Обняла его, крепко-крепко к себе прижала, но тот заявил, что она обозналась. Эта пустота в глазах, искусанные в кровь губы, потухший взгляд сказали Вике все.
Домой она не возвращалась. Зачем? Она и при жизни мечтала оттуда сбежать.
Пошел снег. Вика подняла глаза к небу, пытаясь понять смысл жизни. Хотя, разве же должен быть смысл у живого мертвеца? Теперь она просто существовала, а не жила.
Пыталась казаться счастливой, а сама заедала всю боль сладким.
Игорь посадил малышку на плечи, улыбнулся Лизе, и они пошли домой. Вика наблюдала, как они заходили в подъезд. А потом Вика осталась одна.
С опозданием Вика поняла, что Игорь забыл про годовщину ее смерти. А может, для него она больше ничего не значила. Может, это и хорошо. Она хотела, чтобы он был счастлив, разве не так? И теперь он счастлив. Просто не с ней.
Вика заплакала. Рыдания сдавили грудь, руки затряслись. Она начала кусать губы, не замечая, что прокусывала их до крови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На улице начало темнеть, вокруг не было никого. Лишь Вика, детская площадка и несбывшиеся мечты.
Вика утерла слезы, отряхнула невидимую грязь с юбки и пошла домой. Завтра ее ждала работа.
========== Глава 10. Голубой огонек ==========
В Москве шел снег. Но из-за плюсовой температуры на дорогах образовалась лишь слякоть и грязь. А сам снег напоминал мокрое нечто, летящее тебе в лицо со всей дури.
Белла натянула капюшон. Руки дрожали, сердце бешено колотилось в груди. Хорошей актрисой она никогда не была. А после смерти и вовсе не видела смысла скрывать свой дурной нрав. Все вокруг и так прекрасно знали, что Белла – та еще стерва, которая плевала на других людей.
И ее устраивало быть тем человеком, которого все ненавидели, ну или просто обходили стороной, но в случае с Борисом Николаевичем все по-другому. Она должна ему понравиться. Нет, даже не так, он должен влюбиться в нее.
Белла еще раз прокрутила в голове весь сюжет, что придумала. За 15 минут до встречи она села на скамейку рядом с подъездом. Привычную черную одежду она сменила светлым пальто и белыми ботинками. Пожалела уже много раз, ведь погода совсем не предрасполагала к столь светлой одежде.
Нервно теребя перчатки, Белла сидела у двери и кусала губы от волнения. А потом она перевела взгляд на руки и задумалась, зачем вообще купила эти дрянные перчатки? На кой черт живому мертвецу понадобилось держать руки в тепле?
Перчатки полетели в урну, а Белла уверена зашагала в подъезд. Страх ушел, она надела маску на лицо. У нее появилась цель, а значит, она сделает все, что в ее силах, чтобы добиться своего. Если все пойдет по плану, то она либо сдохнет, либо снова станет живой.
- Добрый день, красавица, - сказал Борис и отступил вглубь квартиры, пропуская гостью.
Белла несмело улыбнулась, робко пожала плечами, а потом вошла внутрь.
Боря встретил ее в мантии на манер Гарри Поттера, надетой поверх широких джинсов клеш и белой футболки. Волосы топорщились в разные стороны, Борис попытался их пригладить, но вышло плохо. Недавно он подстригся, и его некогда длинные по плечи волосы резко стали короткими. Образ дополняли круглые очки.
«Еще бы шрам себе нарисовал», - подумала Белла, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Еще по шоу она поняла, что Боря неплохо играл на публику, и пиарился на любви к вселенной Поттера. Работало это отлично – юные поттероманы создали огромную очередь на прием к великому Борису Николаевичу.
- Можно? – Белла сняла пальто и подала его Борису. Тот в ответ ей радушно улыбнулся, повесил пальто на вешалку и пригласил Беллу пройти в комнату.
- Давайте сразу перейдем на «ты», хорошо? Люблю, когда в меня тыкают.
- Хорошо, - с улыбкой ответила Белла. Борис все больше казался странным типом, с которым в обычной ситуации она бы ни за что не заговорила.
Они зашли в комнату, отведенную под сеансы. По середине стоял стол, накрытый черной скатертью. Плотные шторы не пропускали дневной свет. Освещение же было лишь от свечей, что Борис расставил по стеллажам, стоявшим по каждой стене в комнате, да на столе. Атрибутика волшебного мира, а особенно мерч по Гарри Поттеру, окружал Беллу. С полок на нее глядели фигурки героев Поттерианы, ведьминские принадлежности: котлы, метлы, черепа, различные флакончики с зельями.
Белла передернула плечами, не сдержавшись. Ей уже казалось, что она ошиблась, и Борис Николаевич – обычный шарлатан. Но обратная дорога уже исчезла, едва Борис закрыл за собой дверь, погружая комнату в еще больший мрак.
- Прошу вас, юная леди, - Борис указал на стул.
Белла присела, расправила юбку. Борис уже сидел напротив.
- Можно твои руки?
Белла несмело вложила руки в ладони Бори, а потом почувствовала покалывание в пальцах. В глазах зажегся интерес – может, она и не ошиблась.
Борис же задумчиво прикусил губу, потом нахмурился. Но лишь на секунду, потом его лоб разгладился, и он улыбнулся.