Читать интересную книгу Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев

– А если война, как сейчас в Чечне? – спросил друг.

– На такую войну я тоже постарался бы сына не пускать. Так же, как когда-то в Афганистан, сейчас в Чечню посылают необученных юнцов под пули. И они там сотнями гибнут, даже не успев пороха понюхать. При этом ни тогда Афганистан, ни сейчас Чечня мне и многим русским людям, думаю, не нужны. Я бы только политическими и экономическими методами добивался, чтобы в кавказских республиках была лояльная власть к нашему государству, дабы не было войны, и хай себе живут там отдельно, если хотят. Из всех союзных бывших республик одно государство, на мой взгляд, у России может быть только с Украиной и Белоруссией, так как, по сути, мы один народ с одной культурой и почти всегда жили дружно. А вот если, не дай бог, наступит серьезная война, такая как Великая Отечественная, когда на нашу территорию наступают, убивают людей, сжигают дома, насилуют наших женщин, тогда бы и я бросил все и вместе со своим сыном пошел бы добровольцем. Это святое – Родину защищать. А пока мы живем в мирное время, то пусть каждый занимается тем, к чему душа лежит: художник рисует, поэт пишет, музыкант играет, спортсмен тренируется, бизнесмен организует дело, а контрактник и офицер – воюют, раз им так нравится и у них такое призвание.

Мнение мое было выстрадано и сформировалось не сразу и не по книжкам или газетам. Как мне показалось, я Джона убедил в том споре. По крайней мере тогда мы еще долго с другом молча стояли на балконе пятого этажа, пили пиво, курили и смотрели вниз, на шумный проспект Испытателей.

Глава 3

Студенчество

Какой же красивый у нас город! Радуют глаз белые шапки снега и льда на вершинах хребта Заилийского Алатау, извивающиеся и зеленоватые от вековых пятидесятиметровых елей ущелья, светлые змейки рек, начинающих свой путь от горных ледников и уходящих вниз далеко за горизонт уже по равнине.

«Первый раз вижу Алма-Ату сверху из окна самолета», – думал я, восхищенно смотря через иллюминатор Ил-86, без посадки пролетевшего из Хабаровска в Алма-Ату. Весь салон самолета был заполнен уволенными в запас солдатами с красными и черными погонами и фуражками. Некоторые из них, включая и меня, были со значками отличия за боевую подготовку, лычками сержантов и старших сержантов. И все были счастливыми, чувствовалась радостная аура, были слышны смех и хихиканье.

В Алма-Ату прилетели не только жители нашего города, но и казахи с Северного и Южного Казахстана, узбеки, таджики, туркмены, киргизы, которым дальше нужно было добираться домой поездом или автобусом. У меня дома на несколько дней остановились однополчане – друзья-казахи из Чимкента и Кустаная, и мы неделю с ними бродили по майским улицам Алма-Аты, наслаждаясь свободой, распустившимися листьями деревьев, запахом каштанов, цветением сирени и прохладой горных ветров – фенов. Или просто садились в автобус и проезжали весь его маршрут, глазея на жизнь суматошного миллионного города.

Это были, наверное, самые счастливые дни в моей жизни. Жизнь – она сама по себе прекрасна, если ты здоров, у тебя есть крыша над головой, ты имеешь хоть какие-то деньги на пропитание, одежду, развлечения и, самое главное, если ты свободен. Люди просто часто теряют ощущение этого чувства, обычного человеческого счастья в своих повседневных заботах, проблемах, стремлениях, амбициях, конфликтах. Не замечают красоты растений, осеннего переливания красок листьев клена или появления шишек на елках, не замечают пения птиц, журчания воды в ручье, отблеска солнца на закате или пронзающих лучей на восходе. Только побывав долгие дни в неволе, в стеснении, ты, как правило, начинаешь переоценивать ценности и понимать обычные мирские радости человеческого бытия.

К тому же сразу после армии к моему воодушевленному созерцанию мира добавлялась отличная перспектива деятельности. Хотелось много учиться, овладеть профессией тренера и педагога, разбираться в анатомии, психологии, биохимии, методике тренировок. Кроме этого, хотелось познать самый интересный для себя мир – мир женщины, мир любви, мир интимных и сексуальных взаимоотношений.

Организм, энергия которого не могла в полной мере проявиться в тюремных условиях армии, требовал ежеминутной активности. В связи с этим я не захотел сидеть дома до осени и ждать начала учебы на втором курсе института, а устроился работать пионервожатым в лагерь.

* * *

Перед самым отъездом в пионерский лагерь мне позвонила моя первая любовь, Тая, и пригласила приехать к ней в гости. Она уже жила отдельно от своих родителей в центре Алма-Аты с маленьким ребенком. Ее муж, тот самый Паша, по программе обмена студентов с братскими социалистическими странами уехал учиться на два года в столицу Германской Демократической Республики – Берлин и к тому моменту отсутствовал в Алма-Ате более полугода.

По возвращению из армии я уже был совершенно равнодушен к Тае, а, если точнее выразиться, то из всех моих чувств к ней осталось только одно – злость. Я согласился поехать к ней в гости, надеясь только на секс, который для вернувшегося из длительного заточения солдата был самым сильным аргументом для встречи. Мы попили чай с конфетами и пирожками на кухне у Таи. Первая моя любовь все так же была хороша собою и сексапильна. Возбуждающе смотрелись короткая шерстяная юбка и длинные полосатые гольфы, а также румянец от смущения на ее лице. В самом начале чаепития мы обменялись рассказами о том, как жилось каждому в эти два года. Но мне не хотелось почему-то ничего рассказывать Тае о своих переживаниях и чувствах в армии, потому что доверять этому человеку я уже не мог. Тот, кто однажды тебя предал, предаст и второй раз. Так зачем ему открывать то, что у тебя на душе. Поэтому в своих рассказах я был холоден и краток. Видно было, что Тая от такого течения беседы расстроилась. Наверное, она думала, что любовь с моей стороны еще не совсем погасла, и ожидала более теплой встречи и более откровенного разговора. Тем более полагаю, что Тая огорчилась моей замкнутости еще из-за того, что я внешне за два года разлуки изменился в лучшую сторону. Ведь перед ней сейчас уже сидел не семнадцатилетний худенький мальчик, а атлетичный мужчина в расцвете лет, счастливый, уверенный в себе, с твердым голосом и мужественным взглядом. Никакого сравнения с тем воздушным наивным мальчиком, который был с ней до армии. Ведь Пашу она предпочла мне, думаю, в основном из-за возраста. Тае, наверное, нужен был тогда более опытный мужчина, а не 17-летний юноша. И теперь такой мужчина, который был когда-то от нее без ума, сидел напротив нее и расстраивал ее своей немногословностью и холодностью.

Уже за окном стемнело, шел двенадцатый час ночи, а мы все разговаривали на кухне о разном, но так и не дошли до самого главного вопроса: «Как же нам дальше-то быть?». Я постоянно себя спрашивал, что же делать. Любви у меня к этому человеку уже не было, и я знал, что из-за предательства она уже не возвратится никогда. В сложившейся ситуации можно было лишь поиграть старыми чувствами и одиночеством Таи и переспать с ней несколько раз, а потом бросить, успокоив, таким образом, свою плоть и отомстив за предательство. Мой разум склонялся к тому, что надо так и сделать.

Неожиданно сменив тему разговора, Тая немного покраснела, смущенно улыбнулась, посмотрела мне томно в глаза и сказала: «Слава, я хочу опять любви, опять таких же отношений. Я понимаю, что после стольких лет разлуки все это вернуть сложно, но давай хотя бы начнем с дружбы, а там и любовь придет, я в этом уверена».

Она замолчала. Ответный и главный ход был за мной.

«Сказать ей все, что я сейчас думаю? Или сыграть роль человека, который любит, продолжал любить ее все эти годы и прощает ей мимолетное заблуждение? С кем не бывает, все мы люди. Я же писал ей в поэме перед армией, что если она вернется, то я все прощу. Вот она и вернулась. Если сейчас сыграю свою роль хорошо, то, скорее всего, в эту же ночь я останусь у нее и сутки буду ее жарить в постели до безумства и изнеможения. Что тебе еще надо, Слава? Если не знаешь, что сейчас сказать, то просто встань, подойди к ней молча, обними и поцелуй. И все пойдет дальше без слов, как по маслу».

Но я молчал и не двигался с места, смотря ей прямо в глаза и видя там тревожный взгляд. В голову лезли следующие рассуждения: «Нет. Не буду я даже таким образом предавать свою первую в жизни любовь. Пусть она останется там, в наивном семнадцатилетнем возрасте. Мне очень хочется сейчас влюбиться, но не в тебя, Тая. Мне очень хочется сейчас секса, но не с тобой, Тая. Для секса я себе баб еще найду. А ты, несмотря на то что меня предала, все-таки не баба. Ты девушка, которую я любил. Любил раньше, но сейчас уже не люблю. И в то же время мне не хочется потом сделать тебе больно, бросив через несколько недель, как старую тряпку, насытившись твоим телом в различных постельных позах. Даже дружбу, к сожалению, тебе обещать не смогу. Не бывает дружбы после предательства любви. Дружба основана на уважении. А я не могу уважать тебя, дорогая, за измену».