растерялась. Мне стоит пойти за ними?
— И с тобой тоже, дочь Деметры.
Шёпот Реи донёс ветер, и мои ноги сами по себе последовали за ней. В тот момент я пошла бы за ней на край света.
— Мы больше не используем эти имена, — сообщил Джеймс. Я поспешила их догнать, когда они свернули за угол. Никто из детей за нами не пошёл, хотя все до единого пялились, не таясь. Из-за Реи? Или потому что мы с Джеймсом чужеземцы?
Рея привела нас к большой синей хижине с белым крестом на вывеске сверху. Мы вошли; Джеймсу пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой. Внутри я ожидала увидеть храм, но это оказалась больница.
Два с лишним десятка мужчин, женщин и детей лежали на койках, сделанных из подручных средств, так близко друг к другу, что врачам и медсёстрам — по крайней мере, я так поняла, что это врачи и медсёстры, — было не протиснуться между ними. Поэтому все пациенты лежали головой к проходу, ногами к стене. Некоторые из них кашляли, а несколько выглядели так, будто уже при смерти. Я постаралась запомнить их лица: вдруг встречу их в Подземном мире? А вернусь ли я туда, если Генри не станет? Что будет тогда с мёртвыми?
Нет. Нельзя так думать. Рея нам поможет.
— Сюда, — позвала она, и мы вошли через узкий дверной проём в дальнюю часть хижины. Я предположила, что там её кабинет, но вместо этого мы оказались посреди небольшого сада, где росли всевозможные травы и цветы, которых я не узнавала. Мама была бы в восторге от этого места. — Итак, зачем вы пришли?
— Ты знаешь зачем, — ответил Джеймс, хоть и почтительным тоном, и сел на ящик, который был здесь вместо стула. — Кронос уничтожил Афины. Гера покинула нас и встала на его сторону. Аид на грани угасания. Мы в отчаянии, нам нужна твоя помощь.
Рея подошла к кусту с крошечными белыми цветочками.
— Ты знаешь мою позицию в отношении войны. Я не буду такое поддерживать.
— Прошу. — Джеймс скривился. Ему явно было тяжело с ней спорить. — Если ты не поможешь нам вернуть Кроноса в Тартар, то он уничтожит человечество и в лучшем случае убьёт нас всех. В худшем — мы проведём остаток вечности в рабстве у него. Без Геры нам не хватит сил справиться с ним.
Рея собирала цветы в корзину, ничего не говоря. Спустя минуту плечи Джеймса опустились, и я поняла, что всё бесполезно. Даже угроза вымирания не была для Реи достаточно веским поводом.
Я нахмурилась. Одно дело не хотеть участвовать в войне — я тоже не горю желанием хватать меч и с криком бежать на поле боя. Но это другое.
— Мы не просим вас сражаться, — сказала я. — Мы просим остановить гибель невинных людей.
— Я знаю своего супруга. Если я вмешаюсь, мне придётся сражаться, а я не стану причинять боль ни одному живому существу, какими бы ни были его намерения. Включая Кроноса.
— Даже если он убьёт миллиарды людей и почти весь Совет, чтобы получить желаемое? — Я сделала глубокий вдох, пытаясь сохранять спокойствие. Истерика делу не поможет. — Вы не хуже меня знаете, что бездействовать — не значит выбирать мирный путь. Это значит закрывать глаза на то, что на самом деле происходит. И без вашей помощи мы проиграем.
Джеймс протянул ко мне руку, но я отстранилась. Если он не готов бороться, то я буду.
Рея медленно развернулась к нам. Её безмятежность испарилась, сменившись ледяным осуждением, но я стойко выдержала её взгляд. Пусть осуждает меня сколько хочет. Я не отступлю.
— Что бы я ни сделала, я не смогу вам помочь. Мой супруг не внемлет голосу разума, — сказала Рея. — А я не подниму ни на кого руку. Моим детям больше пользы приносит то, что я делаю здесь.
— Но ваши дети умирают, — возразила я. — Вы можете это остановить. Вы можете спасти их, только вы можете это сделать. Если вы откажетесь, они умрут, и это будет на вашей совести.
В ту же секунду, как слова слетели с моего языка, я поняла, что не надо было этого говорить, но сказанного не воротишь. Я посмотрела на Джеймса, беззвучно извиняясь и умоляя помочь. Он молчал.
Рея выпрямилась, её тяжёлый взгляд пригвоздил меня к месту.
— Нет, дочь Деметры. Их смерть будет на твоей совести.
Моё лицо вспыхнуло, и мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не убежать прочь. Как она узнала? Она чувствует эту вину, терзающую меня изнутри, за каждую жизнь, отнятую по причине моей глупости?
— Меня зову Кейт. И я сожалею об этом. Правда сожалею. Я не знала…
— Незнание не отменяет последствий.
— Думаете, я этого не осознаю?
Слёзы жгли мне глаза. Я никогда никого не ненавидела так, как Рею в этот момент. Ни Уолтера. Ни Каллиопу. Ни даже Кроноса.
Нет, неправда. Я ненавижу себя сильнее, чем кого-либо из них.
— У него мой сын. — Горло сжалось, ладони задрожали. — По какой-то необъяснимой причине он хочет, чтобы я стала его королевой…
— В этом нет ничего необъяснимого, — перебила Рея с пугающим спокойствием. — Ты отнеслась к нему с добротой и пониманием, чего никто не делал больше тысячи лет. Даже самые чёрные извращённые души не могут остаться равнодушными, когда встречают сострадание.
Я растерялась.
— Как вы уз…
— Я знаю всё, что хочу знать.
Я прикусила губу.
— Тогда вы должны знать, почему это так важно для меня. Вы знаете, что я пообещала Кроносу. Вы знаете, что сделал со мной этот больной…
— Я осведомлена, — вновь перебила Рея. — И сочувствую тебе. Даже своих сторонников он не считает за равных себе. Это тяжёлая борьба, в которой ты не в силах победить.
— Я нет, но вы можете. Генри же ваш сын, верно? Он умирает. Он нуждается в вас, вместо этого вы здесь, с чужими людьми…
— Никто из живущих на земле мне не чужой. — Её глаза сверкнули — удивительная комбинация солнца и океана. — Я не отвергаю сына. Он знал последствия своих действий, когда совершал их, и он был готов пойти на риск, чтобы спасти тебя.
Я резко вдохнула. Она не слушает. Она не понимает. Или понимает, но ей всё равно.
— А как же мой сын? Мой и Генри. Он ваш правнук. Его зовут Майло, ему ещё и недели нет. Чем он заслужил расти с Кроносом?
Рея ничего не ответила, а я не могла остановить поток слов, рвущийся из меня наружу.
— Он никогда не узнает меня.