Ворон сидел на возвышении, угрюмо уставившись на раскинувшийся перед ним поселок, сооруженный Звездным Орлом во чреве "Грома". В последнее время кроу частенько одолевали приступы дурного настроения, порой переходящие в самую настоящую депрессию. Вот уже два дня он ничего не пил и не ел, и даже сигареты не могли его утешить. Он поседел, и его длинные прямые волосы стали серо-стального цвета. В отличие от хайакутов, Козодоя и Танцующей в Облаках, заплетающих волосы в тонкие косички, он не делал никаких причесок. Среди всех остальных членов экипажа "Грома" Ворон проявлял самую большую активность в поисках колец. Идеи сыпались из него как из рога изобилия, а сугубо практические вопросы он решал с неподражаемой виртуозностью. И все же ему временами было не по себе. Прошлое миновало, и оглядываться на него бессмысленно, а будущее не сулило ничего, кроме новых опасностей. За прошедшие годы он не позволял себе расслабиться и отдохнуть и в глазах остальных имел прочную репутацию неисправимого циника и материалиста. И лишь немногие догадывались, что под этой маской скрывается весьма своеобразная и довольно-таки утонченная личность.
Когда на возвышение поднялся Козодой, на лице Ворона не дрогнул ни один мускул. Он даже не подал вида, что заметил его. Некоторое время Козодой в нерешительности стоял рядом, раздумывая, стоит ли тревожить Ворона в таком состоянии. Но он был командир, а командир обязан всегда знать, что происходит с его командой.
Козодой присел рядом и протянул Ворону продолговатый предмет.
– Я принес тебе еще коробку сигар, – сказал он, чтобы завязать разговор.
Некоторое время Ворон продолжал молчать, а потом, не изменив позы и не повернув головы, ответил:
– Если бы тебе взбрело в голову явиться сюда с пустыми руками, я сбросил бы тебя вниз.
– Ты сидишь здесь уже достаточно долго.
– Шестьдесят два стандартных астрономических часа и сорок шесть минут – ни больше и ни меньше.
– Ты можешь следить за такими вещами?
– Не прикидывайся идиотом. Большие часы прямо передо мной.
Козодой и впрямь почувствовал себя дураком.
– Ну да, конечно, как это я не подумал? И сколько еще ты собираешься здесь сидеть?
– Не знаю. Но либо я останусь здесь, либо напьюсь. Первое, во всяком случае, получше для здоровья. А почему тебя это волнует, вождь?
– Именно потому, что я – вождь, – сказал Козодой. – И уж лучше я приведу тебя в чувство, чем врачи, а тем более – Клейбен.
– Неплохой аргумент. Так что же у тебя на уме, вождь?
– По-моему, этот вопрос следует переадресовать тебе. Что у тебя на уме, Ворон? Пора наконец разобраться. Мы организовали заговор, потратили уйму времени и сил, сражались и выжидали – и все же мы до сих пор не знаем, хотим ли мы это сделать.
– Еще бы не хотеть, вождь! Разве ты сам не хочешь? Не могу назвать имена, но многие из нас этого просто жаждут. Жаждут пробраться туда, выключить эту Большую Мамашу и сделать ей лоботомию. Беда только в том, что мы разыгрываем пьесу, и пьесу не нашу – с нашей у нас не возникло бы столько проблем. А вот кто ее автор – сам Господь Бог или еще какой-нибудь не менее важный сеньор, – я пока не могу тебе сказать. Но в одном я совершенно уверен: мы зашли уже намного дальше, чем я когда-либо мечтал. Впрочем, тебе, реалисту, это может казаться вполне естественным. В нашем распоряжении уже имеются три кольца, и мы знаем, где находится четвертое. Нам остается отыскать всего одно, и мы в дамках. И мы его отыщем. Но сможем ли мы оставить его у себя и в конце концов воспользоваться им – вот в чем вопрос.
– А, так вот что тебя гложет… Вернуться домой… Удержать…
Ворон покачал головой:
– Ой-ой-ой… Но посмотри сам: мы все поглощены одной мыслью – как завладеть этими проклятыми штуковинами да еще при этом выжить. И думаем дожить до того дня, когда наконец можно будет ими воспользоваться. Но мы совершенно упустили из виду кое-что очень важное. В данный момент мы похожи на узников, томящихся в тюремных застенках. Эти узники провели полжизни, строя хитроумные планы побега. Они досконально изучили все трещины и щелочки, и вот настал заветный миг – они вырвались на свободу. И тут-то они наконец понимают, что потратили слишком много времени, планируя свой побег, и ни разу не задумывались о том, что собираются делать потом. Предположим, мы проникли туда и вырубили нашу подружку. И что дальше? Мне кажется, что эта мысль до сих пор никому не приходила в голову. Что тогда? Что мы будем делать после этого, вождь?
Козодой был поражен.
– Я.., не знаю. Просто нам больше не придется беспокоиться из-за Главной Системы, и все.
– Ой-ой-ой… Но кого ты отключишь? Хозяина. Хозяина, и этим все сказано, вождь. Единственного хозяина, способного уследить за всем и управлять всеми народами. И чего ты добьешься? Появления тысячи новых царьков, готовых перегрызть друг другу глотку за право стать новым властителем мира. Погибнет уйма людей. Ты беспокоишься о том, что народы подневольны? Но Великие Белые, Красные или Желтые отцы по-прежнему останутся у власти. Они просто избавятся оттого, кто управляет непосредственно ими. Система независимой торговли сейчас работает отлично, но ты сам прекрасно понимаешь, что основа ее – полностью автоматизированные космические корабли, и как только ты отключишь Главный компьютер, вся эта великолепно отлаженная Система развалится к чертям собачьим. Нам придется забыть о финансовой взаимопомощи. Прекратятся инновации. Исчезнет необходимость поддерживать и развивать внешние контакты. Нынешняя империя повторит судьбу прочих империй, и ты получишь более четырехсот пятидесяти новых миров, абсолютно чужих друг другу. Ты выбросишь меня где-нибудь на Джанипуре. И тогда – одно их двух: либо мне начнут поклоняться, как богу, либо побьют камнями, как дьявола. Впрочем, скорее всего меня просто зарежут, как выродка. Во всяком случае, никого не будет волновать, умею ли я вести себя за столом. Попробуй соедини Джанипур с Чанчуком. Попытайся серьезно поговорить о важнейших земных проблемах со средним жителем Матрайха. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Козодой кивнул:
– Я тоже думал об этом. Недостаточно просто выключить машину, необходимо заменить ее чем-то более достойным и не менее эффективным. У тебя не плохое историческое чутье. Ворон, и, может быть, поэтому ты лучше других понимаешь всю сложность ситуации, в которую мы попали. Но разве сам "Гром" не внушает тебе надежду? Здесь дети совершенно разных рас дружат друг с другом и играют вместе, а их родители сражаются плечом к плечу и готовы погибнуть друг за друга.
– Я всю жизнь изучал поведение людей, потому что для хорошего агента мало уметь метко стрелять из ружья или лука. Но "Гром" не похож на остальной мир, и ты это отлично знаешь. Эти люди, независимо от расы и возраста, – дети космоса. Они – изгнанники, от которых отказались их соплеменники. Они – сборище лучших врунов, болтунов и воров во всей Вселенной. Они – чужие для своих прежних миров, так же, как и мы для Земли. Их дети воспитывались как единый народ. Мы о них именно так и думаем, и сами они так себя воспринимают. Ты думаешь, сестрички Чо на Джанипуре будут чувствовать себя среди своих? Черта с два. Их народ – мы. А на любой планете они будут чудовищами по определению. Ты историк, Козодой. Разве я ошибаюсь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});