Три года прошли в приятной, канонической возне. Ходили друг на друга походами, воевали то с Тверью, то с Новгородом, судились и рядились. Все было прекрасно, знакомо с детства по устным преданиям и рукописным собраниям сочинений нашего Писца. Легко было воображать себя то Красным Солнцем, то Мономахом, то Ярославом Мудрым. Играй, да про татар не забывай — плати вовремя! Платили.
В 1255 году дважды осиротела русская земля. Скончался наш надежа-государь — хан Батый. А следом за ним и его верный друг, сын и соратник — Сартак. Править стал брат Батыя, Берге. Стал мести по-новому, наводить порядок, подтягивать разболтавшуюся упряжь. В 1257 году грянула вторая всероссийская перепись населения, другого мелкого и крупного скота. Понаехали татарские счетчики, пересчитали нас, разбили на десятки и сотни, тысячи и так далее, назначили начальников, обложили налогами. Опять не тронули попов. Раввинов еврейских на этот раз поверстали, как простых. Это — змея антисемитизма доползла уже и до Сарая (так забавно для нашего нынешнего уха называлась столица Золотой Орды). Новый, а вернее, старый, но доведенный, наконец, до реализации, порядок был принят без бунта. Почти всеми. Только не взятые татарами новгородцы опять загордились: не будем платить, не любим, чтобы нас считали; от этого снижается урожай, у коров и баб пропадает молоко. Пришлось Александру вызывать карателей, вести их на Новгород меж болот. Новгородцы откупились крупными взятками, татары уехали. Александр оказывался в дураках. Тем более, что смуту новгородскую возглавлял его собственный сын, Василий. Невский погнался за сыном: нужно было отшлепать малыша. Выгнал Василия из Новгорода и Пскова, сослал в Суздаль. Советников его казнил. Новгородцы бунтовали всю зиму, убили посадника Мишу — славного богатыря, героя Невской битвы.
Сильные и гордые легче всех попадаются на подвох. Александр прислал к новгородцам провокатора: «Уже полки татарские в Низовой земле». Намек был, что надо вам платить десятину. Новгородцы испугались и согласились. Зимой Невский лично привел в Новгород татарских мытарей с женами и детьми на постоянную работу и жительство. Но новгородцы бунтовали, многие хотели смерти в бою, и пришлось князю татар защищать. Татары уже решили бежать из страшного города, но Невский и сторонники смирения уговорили новгородцев «дать число» — вытерпеть перепись. Татар догнали и вернули уже из-за ворот. Перепись прошла успешно; непривычно и стыдно стало новгородцам. Новгород оставили в покое. Но бунты продолжались. Собирали веча, выгоняли татарских чиновников, били, а то и убивали предателей, принявших татарскую веру и угнетавших нас пуще татар. Невский решительно усмирял сограждан. Его именем стали пугать детей, сетовал Историк. Но финансовые результаты правления Невского оставались скудными.
Татары злились. Дела у них не шли. Северные провинции Империи настроить не успели, а южные уже трещали по швам: начались стычки с персами. Александр в четвертый раз поехал в Орду, пытался там сгладить недовольство, дарил подарки, обещал, упрашивал. Но был он уже неугоден и списан со счетов. Поэтому и погиб Невский не в бою, не под крестом и великокняжеским походным знаменем, а в дорожных санях, по пути из Орды, после унизительных разборок. Ходили слухи, что татары отравили князя испытанным средством.
Смерть Невского наступила 14 ноября 1263 года. Осиротевший Писец вложил весь свой талант, все писательское искусство, весь поэтический дар в описание заслуг князя, в записи о его достоинствах, в авторизованные переводы иностранных отзывов о святом Александре. Даже сцена объявления россиянам его смерти построена по законам вселенского эпоса. Вот соборная площадь во Владимире. Она забита горожанами, уже почуявшими дурную весть. На ступеньках собора появляется первосвященник — митрополит Кирилл: «Дети мои милые! — возглашает он к народу. — Знайте, что зашло солнце земли русской!». Не успел митрополит расшифровать иносказание, как массовка дружно завопила в ответ: «Уже погибаем!».
Покровительство литературным талантам никогда не остается без вознаграждения. Трудами нашего Писца великий князь Александр Ярославич Невский вошел в историю как храбрый воин, заступник русских людей, славный и честный, подобный Ахиллесу и прочая, и прочая. Церковь причислила его к лику святых. Его иконы висят в церквях по сей день. По заслугам и честь. А впрочем, был Невский не более грешен, алчен и подл, чем святые Владимир или Ольга. Так отчего ж и ему не попасть в святцы?
Будни ига
Иго — это что-то вроде хомута или ярма, но только для быков. По крайней мере, мне известно лишь одно неметафорическое, редкое в современном русском языке словосочетание — «воловье иго». В переносном смысле также используют единственный вариант — «татаро-монгольское иго». Слова «хомут» и «ярмо» еще применяют для описания прелестей семейной или колхозной жизни, а «иго» — нет. Слишком страшным оно нам кажется.
К сожалению, «просвещенные» князья наши, в отличие от «диких» татар не вели учета вверенного им населения. А то бы мы сейчас быстро оценили динамику рождаемости и смертности и определили, от чего легче тратился русский народ: от татарских набегов и переписи населения или от «мирной» жизни под десницей великокняжеской.
Трагедия двух столетий татарского господства состояла не только в злодействах оккупантов, которые и появлялись-то у нас от случая к случаю. Беда произошла от добавления татарского гнета к нашему родному российскому, княжескому. Татары увеличили тяготы народные на 10 процентов.
Наше нынешнее восприятие татарского ига замутнено слишком правильным воспитанием последних десятилетий. Нас учили так: вот на Родину обрушилась беда — немцы громят Киев, французы форсируют Неман, англичане бомбардируют Севастополь. Что происходит в ответ? Весь наш советско-российский народ, от генералиссимуса и фельдмаршала до последнего крепостного колхозника, от помещичьей дочери до юного пионера, поднимается на борьбу. Генералиссимус не спит ночами, фельдмаршал лично не слазит с седла, крепостное население строится в ряды, идет в ополчение и в партизаны. Девицы переодеваются в гусар. Пионеры ходят в разведку. Поэтому и война называется Отечественной. Поэтому и победа объявляется всенародной. Крепостных освобождают, колхозников благодарят, покойным пионерам ставят памятники. С девиц снимают военную одежду.
Татарский период нашей истории никак не вписывается в привычную школьную схему. Где всеобщая мобилизация? Нету. Где партизанские отряды, пускающие под откос верблюжьи караваны оккупантов? Не замечены. Где сами оккупанты? Известно где — в Сарае.
Значит, не нужно темными краснодонскими ночами пробираться сквозь комендантский час, расклеивать антитатарские листовки, жечь Москву назло проклятому вражьему гарнизону. Можно спокойно собрать всех своих обкомовских братьев-князей. Попить мед-пиво, послушать Бояна-разведчика, прикинуть стратегию, тактику, ресурсы. Наметить четкий план мобилизации. Даже маневры провести под видом зимних олимпийских игр или Ледового побоища. Нет. Ничего этого не делается 150 лет! А потом делается и получается. И еще 100 лет не делается. Значит, можем, если захотим. А не делаем, — значит, не больно-то и нужно.
Народу это татарское Иго было ненамного тягостней обычной жизни: 10 процентов роли не играют, зато князья под присмотром, уже не так сильно озоруют, походов на Царьград не затевают, обходятся ближними немцами да литвой… Усобица внутрироссийская уже не столь кровопролитна.
Самим князьям Иго позорно, но и вольно. Любое дело в Орде можно оформить за взятки, без оглядки на законы Ярослава Мудрого, на наставления Мономаха, на тень Рюрика. А позору и раньше хватало.
Церковь тоже не надела рубища, не пошла в пещеры и скиты, не стала самосжигаться. А что? Льгота по налогам, досель небывалая и отсель не будущая, отчетности — никакой, в Орде — почет и уважение, теоретическая и методическая, а то и военная басурманская поддержка в спорах с окаянными братьями во Христе.
Так и стали жить не тужить.
Андрей собрался было в Орду — восстанавливаться после Александра в должности, да за зиму разболелся и весной 1264 года умер. Младший брат-наследник Ярослав Ярославич успешно побывал в Сарае и стал великим князем. Он сменил чиновников Невского на своих, занялся рутинным руководством (война с немцами, война с литвой, тяжбы с магистром, спокойное созерцание стычек псковитян и новгородцев с ливонским Орденом, вызов татарских карателей против Новгорода). Скука. Летом жара, мухи, болота. Зимой холодно, отопление дровяное, дым ест глаза. От такой жизни скончался Ярослав через 8 лет, в 1272 году. В истории болезни его Писцом записана и знакомая причина: занемог на обратном пути из Орды. Слыхали, слыхали мы такое. Aqua Tofana, кумыс…