снеся дверь с петель.
Прикрыла ладонью глаза, не зная, расхохотаться или расплакаться. Вот и поговорили. Он меня с утра выселит или еще потерпит?
* * *
Джонатан Мюррей
— Та, та, та! Щас! — поднял ладонь Руперт, когда я влетел в кабинет рано утром. Торопливо налил в бокал, развалился на диване и вальяжно кивнул мне. — Давай!
Закатил глаза. Открыл первое попавшееся письмо. Даже не завтракал сегодня. Видеть не могу эту невозможную женщину! Сон не шел, промучился до утра. Первые лучи встретил, проходя полосу препятствий. После пятого раза в голове прояснилось, стало комфортно.
— П-простите, — тихо подал голос секретарь, взволнованно теребя рукав, — у вас текст вверх тормашками, — опустил глаза в пол и затих.
— Давай уже, — веселился Руперт, — что сделала Люба?
— Почему сразу она? — положил подбородок на башню из кулаков.
— Пф, — отмахнулся от слабой попытки, — мать твоя еще в пути, больше некому.
К концу краткого пересказа Руперт был мокрым и вонял, похрюкивая на полу. Пустой стакан валялся рядом с ним, содержимое пролилось, когда друг ржал как конь.
— Уверен, она и не подумала, что глубоко оскорбила тебя как аристократа, капитана и управляющего городком в одном лице своей признательностью. Даже не знаю, с чем сравнить … Только если с продажной бабой, Джонатан! — загоготал идиот. — Какого это, когда платят тебе, а не наоборот?
— Заткнись, — смял бумагу в комок и швырнул ему в лицо. — Объявляй сбор. Пойдешь первым на полосу. Бесишь!!!
* * *
Люба
Ярмарка — волшебное слово, аналог «шопинга» для местных, особенно женщин. Посему, дабы избавить себя от психологических мучений, капитан взял с собой отряд мужчин, меня и Анну. Грозная жена повара Олафа наводила страх не только на меня, но и на местных торговцев, частенько уступающих в цене под тяжелым взглядом мощной горы в юбке, чем беззастенчиво пользовался Мюррей. По обыкновению дополняющим элементом выступала Камилла со своей хитростью и уговорами, но в этот раз она сказалась больной и осталась в городе. Первый раз за все время.
Волшебства не случилось. Смирная кобыла и я не договорились о сотрудничестве, хотя обе честно старались, под тяжелым взглядом недовольного и отвратительно бодрого для столь раннего часа начальства. Мюррей раздраженно гаркнул лезть на телегу, куда отправили для полноты картины и недоумевающую Анну, ссадив уже с оседланной лошади.
— Дамы поедут с удобством, — ехидно выдал официальную картину Мюррей собравшимся мужчинам, очередной раз виртуозно прикрыв мою бесполезность. — Смотри в оба, — шепнул капитан, тихо подкравшись со спины, от чего вздрогнула всем телом. — На вот, — достал из-за пазухи миниатюрный нож, — мало ли в дороге, или на рынке… Пока отцепишь свой тесак может быть поздно. Спрячь под платьем, чтоб быстро достать в случае чего. Все, не зли меня, Люба, — проворчал и впихнул в руки.
Анна задумчиво проводила удаляющуюся спину, потом встряхнулась, как собака, пожала плечами и открыла сумку, углубившись в подсчеты личных денег прекрасной половины и составленный список запросов. Жена Олафа выполняла важную миссию — приобретала чисто женские товары, которые не принято было просить у мужчин.
Оба светила еще спали в своих облачных постелях, когда из Амрана выехал обоз. Три новые телеги бодро скрипели по утренней прохладе, докладывая низко стелящемуся дымчатому туману количество камней, ямок и ухабов на пыльном пути.
Нервозность капитана передалась всем. Люди ехали молча и настороженно, вглядываясь в придорожные кусты. Мудро рассудив, что помощи от меня ноль, просто легла спать. Проснулась, когда объявили привал. Трапезничать прихваченной едой на природе дешевле, чем посещать трактиры. Еще раз обсудив план покупок и действий, капитан подошел к нам.
— Анна, отвечаешь за Любу. Руперт и пара ребят будут следовать за вами… Люба, пожалуйста, — выделил интонацией Джонатан, — постарайся вести себя нормально. Я тебя прошу, побереги мой душевный покой, — прислонил ладонь к своему сердцу.
— Да, капитан! — бодро отозвалась Анна, сжав массивную челюсть.
— Постараюсь, — кисло ответила на вопросительный взгляд.
— Сильно сомневаюсь, но буду надеяться, — проворчал мужчина и ушел.
Город встречал высокой стеной из толстых деревянных стволов, двумя сторожевыми башнями и стражниками бандитского вида около центральных ворот. Заплатив полагающуюся пошлину, беспрепятственно проникли внутрь. По пути после перекуса вынужденная соседка рассказала, что кроме нашего городка в разной степени удаленности располагается по меньшей мере с десяток поселений, исправно поставляющих свои товары.
Широкая центральная дорога привела прямиком на портовый рынок, расположившийся недалеко от доков, огороженных все той же деревянной стеной под неусыпным контролем стражников с дозорной башни. Город мог похвастаться двухэтажными домами из камня и дерева, постоялыми дворами, тавернами и узкими петляющими дорогами между ними. Одного взгляда на которые хватало, чтобы начисто отбить желание пройтись, чему способствовала грязь, нечистоты, мусор и валяющиеся люди.
— Да, — заметила Анна, — наш Амран хоть и меньше, да куда чище и лучше.
На берегу ближе к воде природа щедро отсыпала валунов, из которых предприимчивый градоначальник вытесал аккуратный небольшой круглый замок на два этажа и три узкие башни. Сие строение было видно из любой точки города. Руперт разливался соловьем, не забывая посвящать в местные реалии и отпихивать локтем чересчур приближающихся людей. Так я узнала, что здесь есть большой каменный храм, школа для местных малочисленных аристократов, несколько крупных лавок, даже одна ресторация, которую мы непременно посетим позже, здания суда, стражей и даже, барабанная дробь, большая каменная статуя градоначальника.
Крупную фигуру Анны людской поток обтекал сам по себе, чисто инстинктивно. Мне было интересно другое, посему передала и я список необходимых вещей, развернувшись в другую сторону. Так, с помощью неутомимого Руперта мы добрались до малочисленных рядов со знахарками и травницами, наперебой расхваливающими свой товар. Я хотела присмотреться, поэтому шла неторопливо, осматриваясь. Руперт что-то увидал и отошел, обещая быстро вернуться, оставив со мной трех воинов, что было очень кстати. От его непрерывной болтовни голова начала гудеть.
В самом конце стояла седая старушка, продающая товар прямо на куцем плаще, пестревшего заплатками. Гордая, она молчала и, казалось, ушла в себя, однако зорко следила за травками и ягодами, успевая загодя шлепать длинным гибким прутиком по грязным ручонкам детей, пытающихся спереть хоть что-нибудь. Старое, но свежее платье, опрятный внешний вид, чистые руки и ровно сложенный товар, в то время как у многих все было свалено в кучу. Местные кумушки кидали презрительные взгляды, но отчего-то побаивались оскорблять открыто, предпочитая обсуждать со своих мест.
— Отчего не зазываете? — спросила, остановившись напротив.
— Кому надо, тот знает, — пожала плечами старушка.
Я улыбнулась, боевая.
— Люба, пошли, — шепнул один из сопровождающих, тронув за плечо.
— Подожди, — отмахнулась от него, аккуратно