Она, невольно отвечая улыбкой на улыбку, принялась объяснять.
– Вот это означает – мистер и миссис, а здесь вот – я отмечаю разведенных. Надо же знать как писать адреса, чтобы не допустить оплошность…
– Ого! Это целая система!.. Забавное занятие!
– Это – обязанности службы, – значительно вставила мисс Руссель с ударением на последнем слове.
– Анна хочет деликатно выставить меня отсюда, – конфиденциально шепнул Билли Жуаните. – Но вы ей и вида не подавайте, что я это заметил!
– Мистер Билли, – снова не вытерпела Анна, видя, что болтовня Билли грозит затянуться, – если Жуанита не успеет окончить этот список лиц, которым надо послать цветы, то…
– Разрешите, я буду помогать, – с готовностью предложил Билли. Он придвинул свой стул, сел у стола напротив Жуаниты, схватив другую, чистую тетрадь. – Послать, – начал он тоном, который неминуемо должен был вызвать новый протест со стороны Анны, – миссис Мурей в лечебницу, по случаю рождения малютки, большую корзину роз. – Элизе Сэттерли – помолвка… Постойте-ка! Вот это, например, что?
– Мы обязаны вести списки всех подношений, какие ваша мать получала и делала другим, – объяснила мисс Анна, – иначе могла бы выйти неприятная путаница. Пока она была в отъезде, ее друзья здесь и умирали, и разрешались от бремени, и вступали в брак…
– Минутку! – остановил ее Билли. – Вы все это расположили в таком странном порядке, милые мои дамы! Тут у вас сначала умирают, а затем рожают младенцев!
– И на мне, – продолжала, не отвечая на его замечания, Анна с упреком в тоне, но с дрожавшим в уголках рта смехом, – на мне в это время лежала обязанность посылать цветы, конфеты и тому подобные вещи. Ваша мать никогда не посылает подарка к свадьбе или к рождеству, не заглянув предварительно в эту тетрадь, чтобы узнать, что она посылала в прошедшем году или что они посылали ей. Мы чуть было не послали мисс Гамильтон серебряный сервиз и к помолвке, и к свадьбе, а потом к рождеству. Хорошенькая бы вышла история!
– С тремя сервизами она могла бы открыть пансион, – пробормотал Билли, подмигнув Жуаните. Последней все более нравился Билли с его розовой кожей, голубыми глазами, волнистыми каштановыми волосами и сверкающей белозубой улыбкой. Она смеялась всякой его шутке.
Как он был красив, дружелюбен, и какой весельчак! Ей нравились его элегантные костюмы, она никогда раньше не видела таких близко.
Но, когда Анна вышла зачем-то из комнаты, он в ту же минуту «принялся за глупости», как мысленно сказала себе Жуанита. Он уже не казался ей таким очаровательным, как прежде.
– Мистер Чэттертон, не будете ли вы добры посмотреть те карточки, что у вас на руках, и сказать, нет ли там фамилии Сингльтон, – сказала она, углубленная в свое занятие. Через секунду, подумав, что он не расслышал, она подняла глаза и удивилась. Билли смотрел на нее с немного глупой улыбкой, совершенно уничтожавшей то, что ей нравилось в его лице.
– Эта мисс Сингльтон внимательнее к вашей матери, чем все другие, – поспешно сказала Жуанита, только чтобы что-нибудь сказать.
– Я думаю сейчас о другой маленькой мисс, – ответил Билли, многозначительно ухмыляясь.
Это было так смешно, нелепо, не похоже на обычную манеру Билли, что у Жуаниты даже дыхание перехватило. Она попыталась засмеяться со снисходительно-материнским видом, словно не видя, что молодой человек тянется через стол, чтобы положить свою руку на ее.
– Вы мне ужасно нравитесь, – бормотал он. – О, вы тонкая штучка!
Жуанита почувствовала неловкость и отвращение.
В эту минуту вошла Анна, и выражение лица и манеры Билли стали прежними. Жуанита глазам не верила, наблюдая быстроту этого превращения. Вот он снова веселый, забавный и пылкий мальчик – и только.
Молодая девушка сидела неподвижно, немного обиженная, немного испуганная и далеко не немного разочарованная.
– Неужели он сказал так? Да как он смел? И этот странный плотоядный взгляд, и глупое бормотание! Или мужчины все считают, что с девушкой можно обращаться так всякий раз, как представится случай? – подумала про себя Жуанита.
Но он снова был очень мил и усердно рылся в карточном каталоге. Жуанита насильно отогнала неприятное впечатление.
– Смотрите-ка, мать подарила леди Темпльтон к рождеству нефритовую чашу, – болтал Билли, – а к свадьбе старинный французский экран. А чем же отвечает Люси Темпльтон? Цветами! Это я называю мазурничеством. Мать определенно прогадала!
– Миссис Чэттертон провела целую неделю на яхте Темпльтонов в Монтерей, – возразила Анна, с беспокойством поглядывая на них со своего стола. – А сестра миссис Темпльтон, миссис Брейнер, привезла вашей матери чудную шаль из Вальядолиды.
– А, тогда другое дело! – успокоился Билли. – А кто это преподнес сочинения Рэскина в переплетах из телячьей кожи! Кто так переплел Рэскина, тот имеет понятие о литературных ценностях, не правда ли, мисс Эспиноза?
– Право же, – начала Анна кротко, но решительно, – миссис Чэттертон каждую минуту может прислать за мной, а, возможно, и за мисс Эспинозой, и я не могу… я не могу позволить вам отвлекать нас от работы. Может быть, вы сходите узнать, не нужна ли я вашей матери еще до ленча?
– Мисс Руссель, вы полны энергии! – восхитился Билли. – Но вы бы лучше придумали занятие для людей праздных. Я же погружен в работу. Что вы думаете об ее предложении мне очистить позицию, а, мисс Эспиноза?
– Я думаю… что это было бы хорошо, – с колебанием сказала Жуанита, а на щеках у нее появились ямочки.
– Вы думаете, что это было бы хорошо. Гм!.. Жалею, что не могу бросить работу, – вздохнул Билли. – Итак, мы вписали венки из остролиста от миссис Роджер Бэбкок… Венки из остролиста по цене 20 центов! Держу пари, что старая Бэбкок для экономии заставила своего мужа плести их… Не буду, не буду! – поспешил он уверить Анну, которая открыла дверь и, подойдя к нему, решительно положила ему руку на плечо.
– Мамин учитель испанского языка придет сегодня, так что она, верно, позовет мисс Эспинозу, – сказал он уже с порога, когда его выставляли. – Я тоже намерен учиться испанскому. Мне надо специализироваться в каком-нибудь из романских языков.
Стук захлопнувшейся двери заглушил его веселый голос, Жуанита усердно работала, ощущая в сердце непонятную радость.
– Чудный мальчик! – сказала о Билли Анна Руссель, когда обе девушки шли к себе завтракать. – Говорят, он любимец всего колледжа.
Жуанита согласилась, что такой, как он, должен быть очень популярен. Но что-то омрачало ее радостное настроение. Серенький, тихий день показался ей ужасно тоскливым.
Анна была приглашена к миссис Чэттертон около трех часов и вернулась оттуда несколько серьезная и озабоченная. Жуанита смутно чувствовала, что произошло что-то неприятное.