Читать интересную книгу Опричник (СИ) - Теплова Арина

— И всего-то? — поднял брови Адашев. — За этим дело не станет, оставайтесь сколько надобно. А одежу завтра справим на вас. С моим ключником на базар пойдете, да и возьмете, что надобно. Он заплатит.

— Благодарствуем, Федор Григорьевич, — так же подхватил Василий и, указав взором чуть в бок, где на лавке в углу тихо сидела Людмила, добавил. — Еще девица с нами монастырская, нам бы для нее лошадь какую подобрать, а то ей с нами дальше ехать.

— Да зачем дело стало? — кивнул Адашев. — Любого коня из моей конюшни выбирайте, кроме моего Храбреца. Я скажу конюхам, они вам и седло и сбрую к нему подберут. Да и поселим вашу монашку в отдельной горнице, чтобы вам сподручнее было.

— Вот и спасибо, — кивнул Мирон.

Как и обещал боярин Федор Григорьевич, Сабуровых поселили в просторную горницу на втором этаже высокого терема. Людмила заняла свободную небольшую комнатку на третьем этаже под крышей, где располагались горницы девиц – дочерей боярина. На следующий день, Мирон и Людмила отправились с ключником Адашева на широкий многолюдный базар, расположенный неподалеку от стен Троицкого монастыря. Поначалу, ключник и молодые люди ходили вместе. Но, вскоре, видимо, присмотрев, что ей нужно, Людмила выпросила несколько рублей серебром у ключника и отправилась по базару сама. Пока Мирон примерял новые темные холщевые штаны с кожаной внутренней вставкой, чтобы не натирать ноги во время долгой езды верхом и две рубашки изо льна, ключник боярина терпеливо дожидался его у одежной лавки. Когда Мирон появился в обновках, он увидел Людмилу, которая уже была приодета. Пройдясь удивленным взором по девушке, Мирон отметил, что ее монашеский узкий подрясник разрезан снизу на четыре части вдоль до бедер, а из-под него виднеются темные плотные мужские штаны, облегающие ноги. Сапожки светло-серого цвета и длинный черный женский плащ с капюшоном дополняли ее наряд. Он промолчал, отмечая ее необычный наряд, и Людмила отдала оставшееся серебро ключнику.

Когда же они направились обратно к дому Адашева, Сабуров невольно косился на разрезанный подрясник девушки, который, если она стояла смотрелся как будто целый и только, когда Людмила двигалась, его полы поднимались и были видны ее ноги по колено в штанах. В какой-то момент, она обернула на него взор и сказала:

— Так верхом удобнее ехать.

— Да понял я ужо, — буркнул Сабуров и, наконец, отвернулся от странного одеяния девушки.

— Только дома подошью иглой подрясник, чтобы не крошился, — добавила Людмила.

На следующий день, уже под вечер, в горницу к Сабуровым постучали. Было уже темно и Василий спал, а Мирон, мучимый болью в обожженной голени, бодрствовал. Он сидел на своей кровати с зажженной свечой и пытался прочесть в полумраке рукописный псалтырь, чтобы хоть немного отвлечься от ноющей раны. Босой, в одних штанах, Мирон распахнул дверь, и уставился на приятное лицо Людмилы. Она была, как и обычно, в своем неизменном черном подряснике и апостольнике, который открывал треть ее темных волос. В руках у нее была черная книжка колдуна.

Девушка невольно уперлась взглядом в обнаженный торс Сабурова, вмиг отметив на его груди и плечах многочисленные рубцы и шрамы от давнишних ран.

— Вы еще не спите? Я не хотела помешать, — выпалила Людмила, смутившись и опуская взгляд вниз.

Быстро отойдя от девушки, Мирон подошел к сундуку и, проворно взяв рубашку – косоворотку на мужицкий манер, натянул ее через голову на свое тело. Обернувшись к девушке, которая так и топталась в дверях, он поманил ее рукой:

— Заходи, коли уж пришла.

Отметив спящего Василия, который похрапывал во сне, девушка аккуратно закрыла тяжелую дверь, стараясь не шуметь и тихо ступая, приблизилась к Мирону, усевшемуся на кровать. Обратив внимание, как он морщится при движении, Людмила безошибочно определила, что его обожженная голень не дает ему покоя. Штанина на ноге молодого человека была засучена до колена, а обширная почти на всю голень красная страшная рана отражалась в свете свечи какой-то зеленью, явно намазанная травами Василия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сильно болит? — участливо поинтересовалась девушка, приближаясь ближе.

— Да, — кивнул Мирон, обратив на нее мрачный взор. — Так зачем пожаловала?

— Я хотела рассказать про звезду с шестью концами. Думаю, я поняла, что она означает.

— Правда?

— Да, — кивнула девушка и, усевшись рядом с ним на постель, раскрыла книжку в том месте, где нарисована была шестиконечная большая звезда. Она указала пальчиком и вымолвила. — Каждый луч звезды это нечисть или нежить некая, которая часть от Чаши скрывает. Всего их шесть, похоже. А посередине звезды колдун, которого ты убил. Вот, смотри, Чаша в середке звезды нарисована.

Мирон заинтересованно наклонился над книжкой и, действительно, увидел маленький рисунок Чаши в середине шестиконечной звезды.

— Смотри, а по краям – лучам еще нарисовано что-то, — вымолвил он.

— Да. Здесь цветок, здесь меч, а здесь похоже на животное какое. И всего шесть. Четыре яхонта и два обруча.

— Точно! — обрадованно закивал Мирон, просветлев лицом. — Значит каждый луч это нечисть, которая хранит что-то. Только, как найти эту нечисть?

— Вот над этим я и думала почти три дня. Ведь, про звезду то я еще раньше догадалась. Так вот, только сегодня и поняла кое-что.

— И что же? — нетерпеливо выпалил Мирон так громко, что Василий заворочался во сне и перевернулся на другой бок. Оттого, молодой человек уже тише спросил. — Что ты поняла?

— Вот, дальше смотри, — продолжала Людмила. — В книжке через две страницы наверху листка цветок нарисован. Точно такой же, как у луча звезды. На ромашку похожий.

— Да, вижу.

— Так вот, на этой странице с цветком странные слова написаны. Словно песня какая или тайный слог. И я думаю, эти слова про одного из нечистых сказаны, который яхонт или обруч золотой укрывает.

— Это песня то? — указывая на непонятые слова на странице с цветком, спросил Мирон.

— Да. И только сейчас я поняла последние слова этой песни – сказа, и к вам пришла.

— Говори, — напряженно выпалил в нетерпении Сабуров, не спуская взора с девушки.

— Слова такие:

“Блаженная пряха в Ростове живет,

 На рунах гадает и тихо поет.

 Ее не найти по утрам во степи,

 А ночью она воздает за грехи…”

— Именно так написано? В Ростове? — переспросил Мирон.

— Да, — кивнула девушка. — В Ростов ехать надобно.

— Как ты сказала? “На рунах гадает”? Гадалка видимо.

— Точно гадалка, я тоже так думаю.

— Ростов и гадалка, — кивнул довольно Мирон. — Завтра собираемся и поедем.

Кивнув, девушка протянула руку ко лбу молодого человека, ибо во время всего разговора теперь, она невольно отмечала пот, который выступал на лице Сабурова.

— У тебя жар, Мирон! — произнесла она. — Нельзя завтра ехать. Тебе лежать надобно.

— Да пустяки это, — отмахнулся он. — Вот увидишь, завтра поутру не будет жара. Медлить то нельзя. Мы и так уже третий день в посаде этом сиднем сидим.

6.2

Бравада младшего Сабурова закончилась на утро, когда его состояние ухудшилось. Раненая нога воспалилась сильнее и жар таким сильным, что он не смог подняться даже на ноги. Василий снадобьями и травами лечил рану брата и отпаивал его несколько дней подряд, никого не пуская в горницу. Только через четыре дня, жар у Мирона спал, а второго июня молодые люди выехали после полудня со двора боярина Адашева и направились на северо – восток Русского царства в сторону Ростова.

Путь предстоял неблизкий и недалекий, почти сто пятьдесят верст. Но, быстрым ходом ехать молодые люди не могли. Людмила была непривычна к многочасовой скачке, к тому же Мирон и Серый также еще не до конца поправились. Потому путники держались медленного галопа и пару раз делали остановки. Во время коротких привалов Людмила слезала со своей мышастой, серебристого окраса лошади с темно – серой гривой, и сидела на траве, чтобы дать покой ногам от напряжения. Кобылу, которую боярин Адашев подарил девушке, звали Черноглазка. Она имела спокойный нрав и сразу же приняла Людмилу и довольно хорошо слушалась ее. Сабуровы по дороге учили девушку, как следует обращаться с кобылой, чтобы она была покладистой и верной спутницей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})