Нужно было нащупать правильный тон, нужно было учиться говорить с ним как с чужим. Страшно сфальшивить — и страшно представить, что он чужой.
Саша разделся, прошел на кухню, посмотрел на скомканный плед на кушетке, потом заглянул в комнату. Гришка спал одетый на неразобранном диване, рядом валялись его ботинки.
«ДОВОЛЕН?»
Я ткнула ему под нос вчерашний листочек. Он прочитал то, что я написала, вчитался в нашу вчерашнюю переписку, еле сдерживая смех, потом перевернул листочек и вытаращил глаза на Гришкины шпаргалки.
«ЭТО ЧТО?»
«ДОМАШНИЕ ЗАГОТОВКИ!» — отписала я. А вслух посоветовала:
— Пей чай, остывает.
— А я тут вам к чаю кое-что привез. — Он выложил из пакета на стол сырокопченую колбасу, сыр, белый хлеб, плитку шоколада. — Для подкрепления сил.
— Спасибо. — Я открыла розовый ящичек, достала нож и принялась нарезать продукты.
— Ты тоже попей со мной чаю. — С этими словами он протянул мне записку: «ЛИЗА, Я ТЕБЯ ХОЧУ!»
— Мне нужно немного привести себя в порядок, — ответила я громко, встала и взяла его за руку. — А ты перекуси пока.
В ванной я первым делом по полной открыла оба крана, и оттого, что глаза у меня были закрыты, а вода плескалась совсем рядом, снова появилось ощущение: мы на острове… Сколько же мы пробыли там?..
…А когда явились на кухню, на Сашином месте восседал Гришка, пил чай и дожевывал бутерброд с сыром. По выражению его лица я догадалась: он собирается спросить, что это мы делали в ванной.
— Видишь, Гришенька, к нам гости.
От страха, что он сейчас что-нибудь ляпнет, я опять заговорила на диком наречии. Это уже становится условным рефлексом!
— Здорово, Гриш! — бросился спасать ситуацию Саша. — Ну, как вы тут? В уютном гнездышке?
Тоже заворковал. Нет, это просто зараза.
— Лучше не придумаешь! — хмуро ответил Гришка, за что тут же получил от меня удар ногой под столом.
«ЧТО?» — «ФАЛЬШИВИШЬ!»
— А давайте скатаем куда-нибудь, — предложил Саша, — и купим выпить. Надо же отметить ваше… соединение!
Гришка мнется. Может, у него просто денег нет? Зато я соглашаюсь с восторгом. Какое облегчение вырваться из этого уютного капканчика и хоть немного поговорить по-человечески!
В машине, тем не менее, мы говорим о делах. Вчера вечером Саша созванивался с Глинской. Гришка непременно должен ехать с нами в Альпы. Нечего и думать, что Карташов позволит мне поехать без него.
Версия такая: Саша приглашает в Альпы Гришку, своего институтского приятеля, а Гришка уже берет с собой меня.
— На какие башли? — осоловело выкрикнул Гришка.
— Да это недорого, — объяснил Саша. — Проживание уже оплатили. С собой что-то надо взять и дорога — примерно пятьсот баксов.
— Ты чё? — возмутился тот. — Выложить за эту ерунду тысяч двадцать?! Меня Светка за Можай загонит!
— Я тебе одолжу.
— Одолжишь? А чем отдавать? Не поеду я никуда!
— Слушайте, — перебила я Гришку, — кажется, я знаю, где можно раздобыть деньги.
— Где?
— У Карташова!
— И Карташову отдавать придется, — мрачно констатировал Гришка.
— А он может дать? — Саша не разделил моего энтузиазма.
— Скажу, надо вырывать клиента из привычной среды, а то он назад оглядывается, того и гляди к своим переметнется.
— Ну что ж, попробуй, — довольно вяло согласился он.
Гришка не вмешивался. Было видно, что вся эта трагикомедия, не успев начаться, уже изрядно измотала его.
— Вот тут останови, — показал он Саше. — Пойду куплю чего-нибудь.
И мы остались одни. Саша пересел назад, обнял меня:
— Устала?
— Были б только результаты…
— Будут результаты, не переживай… В среду мы уже улетаем.
— Не говори об этом: я расслаблюсь и испорчу все.
— Вот именно: расслабься.
— Нельзя. Гришка выйдет из-под контроля. А с другой стороны, он тоже как натянутая струна.
— Ну, сейчас выпьет — успокоится.
— Успокоится, тем более больше будет шансов проболтаться.
— И ты успокойся. — Он целует меня, но я почему-то совсем не успокаиваюсь, а даже наоборот.
Гришка вышел из супермаркета с литровой бутылкой «Путинки» и стеклянной баночкой маринованных шампиньонов.
— Ты что, совсем плохой? — поинтересовался Саша. — Сейчас примешь дозу и начнется!
И начнется! Содрогнувшись внутренне, я выскакиваю из джипа и несусь в магазин. Покупаю два килограмма антрекотов, тушенку, замороженные овощи, бутылку подсолнечного масла, торт. Пусть ест, пьет и спит, а я буду раскачивать диван! Недаром уже давно считается, что женщины — сильный пол!
Пока я жарила антрекоты, мужчины болтали в комнате. Лучше бы не болтали. Поиграли бы в шахматы, посмотрели телевизор.
— Саша, иди сюда! — не выдержала я наконец, про себя отметив, что реплика довольно-таки подозрительная. Почему Саша, а не Гриша? А правда, почему? — Как ты находишь нашу квартиру?
— Очень уютно… Может, тебе помочь?
— Достань, пожалуйста, из шкафа тарелки. Хлеба нарежь.
За почти праздничным столом мы пьем за наше счастье, благополучие, чуть ли не за любовь до гроба. Гришка пьет радостно, Саша спокойно, а я — еле-еле. Со студенческих лет не пила водки. Сначала она обжигает горло, потом — мозги. Гришка торопился разлить по второй, но я прикрыла ладонью стопку:
— Мне не надо… Ну ладно, совсем чуть-чуть.
Но тут в дверь позвонили.
Господи, неужели Карташов? А кто же еще! Да чего волноваться-то — все в порядке! Вот Гришкин друг пришел на наше счастье порадоваться. Я стол накрыла. Пусть видит — стараюсь!
На пороге я очень своевременно вспоминаю, что Карташов теперь у нас Лешик.
— Познакомься, Гриша, это мой муж Алексей. Бывший муж… — пытаюсь разыгрывать замешательство.
— Мне пора, — равнодушно бросает Саша, и мы оказываемся втроем на кухне.
Я стараюсь не смотреть на Гришку, но и так понятно: от ужаса он ни жив ни мертв.
— Так вот какого ты себе нашла! Гуся… — со сдержанной угрозой произнес Карташов.
Гришка открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл — привычно уже осекся.
— Не смей так называть моего Гришеньку! — Я топнула ногой.
— Бросила, променяла, — продолжал Карташов горестно.
— Если вы, — все-таки осмелился подать голос Гришка, — так переживаете, то я со своей стороны готов…
— На что ты готов?! — рассердился Карташов.
— Уступить ее вам…
— Гриша! — перепугалась я. — Как не стыдно! Ты говоришь обо мне как о товаре.
— Да, ты, Лиза, — засуетился он, — отрада моих очей. Как усталый путник…
— Что он мелет?!
— Это мы так с Гришенькой разговариваем… О чувствах говорим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});