Второй вопрос звучал так. Понимает ли уважаемый мистер Марголин, что в обвале Северо-Американской кредитной системы обвинят в первую очередь нас? Нетрудно будет установить банки, которые приняли на себя новые финансовые потоки, нетрудно будет вычислить конкретных людей, ответственных за эти не вполне цивилизованные действия. Мировое сообщество будет настроено весьма негативно.
Об этой, кстати, вполне реальной опасности он тоже подумал и таким же ясным, гипнотизирующе коротким, энергичным деловым языком объяснил, что в данном случае они выдадут причину за следствие: в первые дни и недели стремительно развивающегося обвала, естественно, никто ничего не поймет, — господа наверняка знают, как это обычно бывает, — все ринутся спасать то, что можно. А когда дым рассеется (по расчетам, примерно месяца через три), выяснится, что это были жесткие, разумеется, но абсолютно неизбежные меры. Мы просто были вынуждены их принять перед лицом всемирной финансовой катастрофы. Мы вовсе не злодеи, мы — спасители. План необходимой промоутерской кампании уже разработан.
И третий вопрос, который тонким от избыточной вежливости голосом задал ему мистер Чен, касался гарантий, обеспечивающих первичное продвижение капиталов.
Эту тему он проработал особо.
— Гарантии, господа, я вам привез. Они имеют как частное, так и частично государственное страхование. В систему войдут три уральских банка, о которых мы с вами уже говорили, три банка сибирских и три самых крупных дальневосточных. Это так называемая «золотая девятка». Все девять участников уже переведены на режим «без границ». Вы, разумеется, понимаете, что это значит? Готовность «номер один». Негласный аудит завершен. Вот, пожалуйста, вся внутренняя спецификация.
Касим бесшумно вскочил и с легким поклоном вручил по одной папке каждому из присутствующих.
После чего опять сел и замер.
— Я только вас очень прошу, господа, во-первых, не делать с этих документов никаких копий, а во-вторых, ни в коем случае не переводить их в электронную форму. Вы меня понимаете?
Восемь глаз оторвались от просмотра таблиц, заполненных многозначными числами, восемь темных зрачков уставились на него, будто прицеливаясь для выстрела.
Что, впрочем, на него никак не подействовало.
Он откинулся в кресле и непринужденно положил ногу на ногу.
Настроение у него было отличное.
— А теперь, господа, мне нужны такие же гарантии от вас, — сказал он.
Следующее покушение на него было совершено в Москве. Причем, после инцидента в Гонконге, каковы бы ни были настоящие корни этого происшествия: русские, китайские, европейские или, может быть, совершенно иные, — он, на всякий случай подстраховавшись и ни слова ни кому не сказав, вылетел на Москву не прямым и потому легко вычисляемым рейсом, а сначала — зарегистрировавшись лишь в самый последний момент — на Берлин, где в течение трех часов не без пользы для дела общался со своим немецким партнером, далее из Берлина на Прагу, — и там тоже имела место одна очень перспективная встреча — и только из Праги, опять-таки в последний момент взяв билет и зарегистрировавшись, уже собственно на Москву, дополнительным рейсом, который не был указан ни в одном расписании.
Причем, даже машину в аэропорт Шереметьево он на этот раз вызвал не через фирму, где о приезде его, согласно распоряжению, никто даже не подозревал, а по особому телефону, номера которого не было ни у кого, подключенному всего месяц назад и хранимому про запас именно для такого случая.
Казалось, сделано было все возможное.
И тем не менее, когда плотная, с тонированными стеклами, внешне ничем не выделяющаяся машина, мигнув поворотниками, въехала в неприметный кривой переулочек, ведущий к зданию фирмы, и, слегка снизив скорость, начала метр за метром одолевать довольно-таки крутой подъем, его вдруг опять прошибло сперва холодом, а потом липкой испариной, и он точно так же, как недавно в Гонконге, выдавил сквозь перехваченное судорожным волнением горло:
— Гони!..
Хорошо еще, что Мише, шоферу, не требовался перевод на русский. Миша, который работал у него уже третий год, вообще неплохо соображал, опыт вождения приобрел еще в армии, где намотал приличный километраж, видел всякое, попадал на своем драндулете в самые разные переделки, реакцию на такие дела имел просто отличную и поступил, вероятно, так, как и следовало в данной ситуации поступить: не погнал машину вверх по горбатой улице, где необходимую для отрыва скорость все равно развить было нельзя, и не притормозил, разумеется, что было бы для них и вовсе губительно, а мгновенно вывернул руль, проехав буквально на двух колесах, вдавил гудок, чтобы по крайней мере ударить нападавших по нервам, выжал газ, по-птичьи выставил локти и, едва не задев женщину, как раз в этот момент ступившую на мостовую, бросил машину в узкую щель между домами.
В заднее чуть скошенное стекло, к счастью, недавно протертое, было видно, как из подворотни, взирающей им вдогонку недоброй приземистой чернотой, выскочили двое мужчин с головами, как редька, туго обтянутыми материей, подняли было автоматы, прицеливаясь, в растерянности повели стволами, но потом, видимо, сообразив, что стрелять с такого расстояния не имеет смысла, в раскорячку присели и метнулись куда-то в сторону.
Машина еще дважды свернула, давя колесами цветы на газонах, вырвалась через сквер на проспект, включившись в нескончаемый и потому безопасный поток транспорта, проскочила под светофор, как раз сменившийся с красного на зеленый, и, проехав еще метров четыреста, затормозила у разноцветных витрин какого-то магазина.
Тогда он выпрямил спину, став деревянным, подобно мистеру Чену, напряг щеку, чтобы там перестала пульсировать какая-то сумасшедшая жилочка, и, ни на кого не глядя, вроде бы даже ни к кому не обращаясь, сказал ровным голосом:
— Мне это не нравится.
— Да, — сейчас же ответил Касим, тоже выпрямившись. — Как-то это — того, многовато…
— Съездите, пожалуй, на фирму.
— Зачем?
— Проверьте подходы.
— Ну, вряд ли они нас до сих пор поджидают, — сказал Касим.
— Ничего-ничего, давайте. Лучше подстраховаться.
— А ты как же?
— Я пока буду ждать вас вон там.
Он ткнул пальцем в сторону синевато горящей вывески «Салон Лсаги».
— Судьбу хочешь узнать?
— Вреда не будет.
— Вреда не будет, пользы тоже не очень, — сказал Касим.
— Ты не разговаривай, ты поезжай. — Он немного привстал и перегнулся через сиденье водителя. — Миша!
— Да?
— Спасибо тебе, выручил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});