— Очень хорошо, Абдурахман-бай, — ответил я, — мы пробудем здесь дня два. Давай поработаем, а дальше увидим. Если ты поможешь сделать нам хорошие дела, то мы с тобой всегда будем работать, даже из Бухары.
Отныне мы под опекой Абдурахмана. Он повсюду нас рекомендует и стал с нами более интимен. Он заинтересован в успехе нашей торговли, ибо надеется получить свою долю. Мы в его сопровождении пошли покупать кое-какие товары, которые выгодно можно продать в районе Деннау.
— Слушай, бай, — прошептал он мне на ухо, — мы должны купить товар у старого Рахматуллы-бая и попить с ним чаю.
— Почему именно у него? — спросил я.
— Ты же слышал, что в Деннау и Юрчи много басмачей, — начал он объяснять мне, — так вот, нужно беречь свой товар. Мало ли разбойников шляется по дорогам. Но если мы будем иметь письмо Рахматуллы к его брату в Деннау, то мы можем спокойно ехать. Верь старому Абдурахману, он знает, что говорит.
Мы подошли к лавке Рахматуллы-бая. Узкое, глубокое помещение, заваленное всяческим товаром, начиная с пуговиц и ситца и кончая керосиновыми лампами и галошами. У двери сидит сам Рахматулла, одетый в белый чесучовый халат. Его большой живот обвязан цветными бухарскими шелковыми платками. Скуластое жирное лицо со скудной растительностью. Узкопосаженные монгольские глаза блестят под густыми седеющими бровями. Таков старик Рахматулла. В руках он перебивает длинные, черного дерева четки.
— Салам алейкум, Рахматулла-бай, — поздоровался Абдурахман, низко кланяясь. Мы также поклонились.
— Вот привел к тебе хороших купцов из Бухары, — продолжал он, сбрасывая туфли с босых ног и садясь на корточки у края ковра.
— Добро пожаловать, — ответил спокойным голосом Рахматулла, разглядывая нас. — Садитесь, гостями будете. Два чайника чаю, — командует он проходившему мальчику из чайханы. За чаем он стал расспрашивать, как мы путешествовали, что нового в Бухаре, но ни слова о нужных нам товарах. Таков обычай Востока — с делом не спешить.
Наконец Абдурахман начал говорить о деле:
— Видишь ли, Рахматулла-бай, мои баи приехали из Бухары и привезли много товара. Еще больше товара идет за ними. Но они по моему совету хотят купить кое-что здесь для Деннау и Юрчи, куда мы, иншалла, поедем вместе. Так вот, я привел их к тебе, ибо кто лучше тебя знает, что нужно для Деннау, где твой брат Джума-бай является аксакалом.
Долго говорили. Затем выбирали товар. Обмениваясь любезностями, стали торговаться. Спорили. Делали вид, что уходим, ибо у него дорогие цены. Клялись друг другу всеми святыми, что он продает, а мы покупаем себе в убыток. И, наконец, сторговались.
— Хай, Рахматулла-бай, — начал опять Абдурахман после того, как мы ударили по рукам, — ты сам видишь, что баи богатые купцы и хорошие люди. Они закупили у тебя столько товару, но ты знаешь, что сейчас в районе Деннау, куда мы едем, неспокойно, а люди они нездешние. Напиши своему старшему брату аксакалу Джума-баю, что тебе эти люди известны и что ты поручаешь их его покровительству. С этим письмом, иншалла, они продадут успешно товар и вернутся к тебе за новым.
— Хорошо, — ответил Рахматулла, уже опять спокойно-невозмутимый, кидая четки. — Позови мирзу (писца), я пошлю привет своему брату.
Подошел уличный писец. Сев на ковер и раскрыв пенал с ручкой и чернилами, он начал писать под диктовку Рахматуллы. Закончив писать, он прочитал написанное вслух и передал письмо Рахматулле. Тот, откинув халат, достал золотые часы на цепочке. На этой же цепочке висела его личная печать. Обмакнув печать в чернила, Рахматулла лизнул конец письма и приложил печать.
— С Богом. Иншалла, благополучно приедете и с пользой будете торговать. Привет моему брату аксакалу, — сказал Рахматулла, передавая письмо и прощаясь с нами.
Раннее утро. Мы в пути на Деннау. У нас три маленьких выносливых осла. На двух сидим я и Осипов. На третьем привязан товар, и изредка на этом же осле отдыхает Абдурахман, идущий пешком. Сейчас он идет за ослом, понукая его палкой.
— Абдурахман-бай, трудно сейчас жить стало. Совсем нет торговли, — сказал я от скуки.
— Да, — вздохнул он, — это революция все испортила. Не будь революции, я теперь богатым человеком был бы.
— А ведь басмачи тоже против революции, почему ты не с ними? — продолжал я.
— Басмачи хотят эмира, — ответил он, оглядываясь по сторонам, точно кто-нибудь в этой пустыне мог его подслушать. — А я знаю, что такое эмир. При старом эмире наш гузарский бек силой взял мою сестру и изнасиловал. А его писарь заставил сожительствовать с ним моего младшего брата. А что сделаешь? Только скажи, и голову отрубят. Нет, лучше русские. Они лучше, чем эмир. Вот теперь Энвер-паша хочет быть эмиром, — продолжал он, — его из Турции выгнали, и он пришел к нам. Они воюют, грабят, а нам житья нет. Да, все плохо. — И он стал бить палкой осла, точно вымещал на нем всю злобу.
— Абдурахман-бай, а почему бы тебе не поехать в Бухару и спокойно там торговать? — не отставал я.
— А как поедешь? У меня семья, трое детей. На торговлю нужны деньги, — ответил он безнадежно. — А хорошо было бы жить в Бухаре. Я там был два раза, — мечтательно добавил он.
У меня мелькнула мысль завербовать его.
— Да, деньги большая сила, а сейчас заработать их очень трудно, — задумчиво сказал я. — А знаешь, Абдурахман-бай, что русские обещают большие деньги тому, кто найдет Энвер-пашу и сообщит властям, где он укрывается.
— Неужели? А сколько они дают? — спросил он с любопытством.
— Сто миллионов, — ответил я, — я сам читал объявление в Бухаре, когда выезжал оттуда.
— Хоп! Это очень большой капитал. Только зачем они дадут столько денег, если каждый мальчик знает, что Энвер в кишлаках у Деннау, — сказал он с сомнением.
— Ну, а если это правда, ты пошел бы на это дело? — спросил я.
— За половину, за четверть этих денег отдал бы Энвера и всех этих турок. Это они принесли войну в наши края, — с ненавистью сказал он.
— Да, тогда ты был бы очень богатый купец, — сказал я и замолчал. Я решил, что нужно дать время переварить ему эту мысль. Я начал разговаривать с Осиповым о пустяках. Он, ухмыляясь, поддерживал разговор. Он понял мой план и одобряет его.
Вечером мы расположились отдыхать на ковре, расстеленном прямо на земле у придорожной чайханы. После жирного пилава мы пили последний перед сном чай.
— А хороший ты человек, Абдурахман-бай, и я бы очень хотел, чтобы ты разбогател и стал большим купцом. Тогда бы мы вместе торговали, — начал я разговор.
— Да, было бы неплохо, — ответил он.
— Вот ты сегодня говорил, что Энвер у Деннау. А не опасно ли нам ехать туда с товаром? — сказал я, наводя его на разговор об Энвере.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});