Читать интересную книгу Хранитель лаванды - Фиона Макинтош

Минувший год был особенно тяжелым для УСО. За каждый клочок полезной информации приходилось расплачиваться ворохом дурных новостей. Ряды разведчиков таяли. Удручающе много отважных мужчин и женщин стали жертвами предателей или просто были раскрыты сотрудниками абвера и гестапо. Эти агенты – его люди, его ответственность – теперь томились в застенках, страдали от голода, умирали медленной и мучительной смертью. А пленные немецкие генералы жили в роскошном особняке на Трент-парк, ни в чем не зная отказа – красивая обстановка, почтительная прислуга, приличная еда… даже горячий чай. Бакмастер покосился на свою чашку, которую поставила рядом Вера Аткинс.

Эта самая группа пленных генералов и стала причиной сегодняшней встречи. Прежде чем дать добро на предлагаемую операцию, необходимо прояснить детали. Все слишком уж неопределенно, все зависит от слишком многих факторов – а ведь, утверди он план, прекрасной юной женщине со скорбным взглядом останется рассчитывать лишь на себя саму.

Бакмастер откинулся на спинку стула, обводя взглядом остальных присутствующих. Его помощник, Боддингтон, должно быть, уловил беспокойство шефа. Подвинув очки чуть выше на нос, Боддингтон прокашлялся и глянул на капитана Джепсона.

– Уж слишком она юна для такого задания, – заметил он, высказывая вслух общие опасения.

– Большинство агентов-женщин молоды, – откликнулся Джепсон. – Однако вы же не станете отрицать, ее нельзя не заметить. Мы на это и рассчитывали, и поверьте, в девушке есть то, что заставляет мужчин терять головы. Из нее выйдет превосходный оперативный работник. Она – одна из самых умных рекрутов, которых я встречал, а тренеры в один голос отмечают ее устойчивость к боли и высоким нагрузкам. Однако для операции, которую вы задумали, все эти качества практически не понадобятся. Тут необходимо то, что Жаворонок продемонстрировала нам с первого же дня.

– Ее французскость, – закончил Бакмастер.

– Именно, сэр, – согласился капитан. – Семнадцать лет жизни во Франции. Что тут скажешь? Она француженка до мозга костей, хотя и старается это скрыть.

Бакмастер кивнул.

– А теперь вы скажете, что на самом-то деле еще более ценным сотрудником ее делают немецкие корни.

Он и не пытался скрыть сарказм.

Джепсон сухо улыбнулся.

– Нет, полковник. Я скажу, что ее наполовину немецкое происхождение, немецкое свидетельство о рождении и великолепное владение языком позволяют нашему плану звучать… ну, хотя бы отчасти реалистично.

– Никем другим в такой ситуации мы рисковать просто не можем, – вставил Боддингтон.

– Вся ее легенда – чистая правда, – гнул свое Джепсон. – Я не то чтобы поддерживаю операцию, сэр. Это по части Бурне-Паттерсона. – Он бросил взгляд на главу оперативного отдела. – Но мне кажется, возможность уникальная. У этой молодой особы есть все шансы забраться под шкуру врага.

– Благодарю, капитан Джепсон. Мы вас поняли.

– Сэр, – Джепсон поднялся, кивнул Боддингтону и Бурне-Паттерсону, затем посмотрел на Бакмастера и замялся, словно хотел прибавить что-то еще. Но, так ничего и не сказав, развернулся и вышел.

Бакмастер несколько секунд молчал, постукивая пальцами и обдумывая услышанное, потом перевел взгляд на Боддингтона.

– Итак, перескажите вкратце, что нам известно.

Боддингтон сверился с пометками в блокноте.

– Записи из особняка на Трент-парк таят в себе много интересного. Немецкие генералы поразительно откровенны в речах – им и в голову не приходит, что мы слышим каждое слово. Несколько недель назад у них зашел разговор об этом типе, Маркусе Килиане. Всех подробностей мы не знаем, но его отец был героем прусской войны. Он родом из богатой баварской семьи, аристократ, голубая кровь и все такое.

– Возраст? – осведомился Бакмастер.

Боддингтон перелистнул страницу.

– Точно неизвестно, сэр, вероятно, слегка за сорок – довольно молод для полковника.

– Не понимаю, что в нем такого значительного, – заметил Бакмастер. – Поясните, пожалуйста.

– Насколько мы можем судить, полковник Килиан в каком-то отношении воплощает понятия вермахта о жизненном успехе – ведь сам Гитлер обратил на него внимание.

– Должно быть, потому, что у парня есть все то, чего нет у самого Гитлера, – хмуро буркнул Бакмастер.

– Так точно, – согласился Боддингтон. – Первым наставником Килиана был фон Тресков. Оба они выходцы из одной среды. Служа под его началом, Килиан и привлек к себе внимание Гитлера. Очевидно, Килиан был против войны и считал, что Германии в ней ни за что не выиграть, особенно если американцев убедят примкнуть к союзникам. Мы знаем, что фон Хольтиц зашел в подобных убеждениях настолько далеко, что даже сообщил силам политического Сопротивления о готовящемся немецком вторжении во Францию, – но только недавно нам стало известно, что скорее всего посредником между фон Хольтицем и подпольем стал именно Килиан. Несмотря на аристократическое происхождение, в нем есть простая жилка.

– Простая жилка?

– Да, сэр. Умение ладить с обыкновенными людьми. Как командир он неизменно добивался успеха, даже когда остальные подразделения начали уступать Красной армии.

– И вы хотите сказать, что сейчас этот отважный и прославленный герой вермахта впал в немилость?

– Так точно, сэр. Он, среди немногих прочих, отказался подчиниться прошлогоднему приказу Гитлера: немедленно расстреливать всех офицеров из числа пленных красноармейцев. Большинство немецких военачальников исполняют приказ, потому что боятся обвинения в измене. Однако некоторые, как фон Тресков и Килиан, отказались. – Боддингтон оторвал взгляд от заметок. – Судя по всему, Килиан проявил неповиновение и в других областях. Например, наотрез отказался приказывать своим людям казнить женщин и детей – ни при каких обстоятельствах. Он имел очень могущественных покровителей в лице фон Трескова, Канариса и даже фон Хольтица. Тем не менее его отозвали из действующей армии и определили на кабинетную службу в абвере. Для прирожденного солдата вроде Килиана это наверняка тяжкий удар.

Боддингтон вздохнул.

– Как бы там ни было, сейчас он лишь один из винтиков аппарата разведки. Судя по отчетам, работает Килиан чертовски хорошо – но, надо полагать, сохнет от скуки в медвежьем углу, вдали и от Берлина, и от военных действий.

– Ясно. – Бакмастер положил руки на стол по сторонам от фотографии Жаворонка. – Каким образом он попал под бдительное око нашего Французского отдела?

– Видите ли, сэр, – начал Боддингтон, – Килиана поместили под крылышко контр-адмирала Канариса, который, как нам стало известно, втайне недоволен нацистским режимом. Наши подразделения сумели извлечь кое-какую пользу из информации, которую он «случайно обронил» так, чтобы та попала в политическую сеть Сопротивления.

– Хотите сказать, Килиан обрел родственную душу?

– Немало найдется таких, кому не нравится путь, каким Гитлер ведет Германию. И хотя Килиан не возражает против самой войны – он верный солдат, – нам кажется, он настроен резко против нацистской идеи. Он мог бы стать одним из тех, кто поможет нам уничтожить систему изнутри.

Бакмастер вспомнил, что на одиннадцать часов у него назначена встреча. Осталось всего десять минут.

– Канарис забирает Килиана из ссылки и везет в Германию и Париж… Информация точная?

– Наш агент, Просперо, это подтвердил, сэр.

Бакмастер повернулся к Бурне-Паттерсону, автору смелого замысла.

– Так мы просто-напросто бросаем эту молодую особу на пути Килиана… и что потом? Ждем, что получится?

Глава оперативного отдела заморгал.

– Не спорю, затея дерзкая и не похожая на обычные наши секретные операции. Однако попробовать стоит. Этот человек, если мы правильно понимаем, изнывает от обиды и недовольства. Кроме того, Париж не такая уж горячая точка, так что у него будет уйма свободного времени. И он холост и одинок. – Бурне-Паттерсон пожал плечами. – Полагаю, таким образом нам удастся получить выход на Канариса и фон Трескова… возможно, через абвер в гестапо. Кто знает, быть может, мы сумеем поспособствовать устранению Гитлера, если дойдет до того. А роль Жаворонка будет состоять в том, чтобы держать нас в курсе. Если повезет, она даже сможет работать посредником между Берлином и Лондоном.

– Если, если, если… – проворчал Бакмастер. Все промолчали. – Боддингтон?

– Я согласен с капитаном Джепсоном. Жаворонок наполовину немка, наполовину француженка. Плюс красавица. Все, что нам остается, – создать благоприятную ситуацию.

– А кто будет осуществлять ее поддержку? Кто сумеет быть достаточно близко? Не стоит рассчитывать, что она тайком протащит во французскую штаб-квартиру рейха радиопередатчик!

Боддингтон натянуто улыбнулся, хотя было видно, что ему не смешно.

– Конечно, сэр. Но у Роже возникла пара занятных идей.

Под кодовым именем Роже скрывался Фрэнсис Каммаэртс, один из самых успешных британских агентов во Франции, создавший внушительную сеть бойцов Сопротивления по всему югу Франции, от Гренобля до Ниццы. Когда у Роже возникали идеи, Лондон обычно к ним прислушивался.