Во время испанской поездки Альберт Эйнштейн познакомился и имел долгий разговор с философом Хосе Ортегой-и-Гассетом.
Хосе Ортега-и-Гассет (1883–1955) – испанский философ и социолог, последовательный критик нацизма и коммунизма как тоталитарных систем, основоположник доктрины «массового общества» как следствия крушения буржуазной демократии, призывал вернуться к донаучным формам ориентации в мире, к «любви и мудрости».
«Физика Эйнштейна открывает такие перспективы, что рядом с ними старый мир Ньютона кажется крохотной клетушкой. Экспансия эта стала возможной благодаря уточнению и совершенству научных методов. Физика Эйнштейна выросла из анализа бесконечно малых различий, которыми раньше пренебрегали ввиду их незначительности. Атом, еще вчера бывший мельчайшим пределом мира, сегодня превращается в целую планетную систему. Во всем этом меня сейчас занимает не совершенство нашей культуры, но рост наших личных физических сил, в этом проявляющийся. Не то важно, что физика Эйнштейна совершеннее, чем физика Ньютона, а то, что сам Эйнштейн как человек оказался способным на большую точность и свободу духа… Ньютон сумел создать свою научную систему, не слишком углубляясь в философию, но Эйнштейну для его изощренного синтеза пришлось пропитаться идеями Канта и Маха. Кант и Мах – всего лишь символы той огромной массы философских и психологических идей, что повлияли на Эйнштейна, – помогли освободиться его разуму и найти путь к обновлению. Но одного Эйнштейна мало».
Хосе Ортега-и-Гассет о физике Альберта Эйнштейна как о философской системе
Скорее всего, Альберт Эйнштейн не во всем согласился со своим испанским собеседником (к сожалению, заметок о той беседе с Хосе Ортегой-и-Гассетом Эйнштейн не оставил). Сравнение коммунизма с нацизмом, думается, изумило ученого, особенно в свете того, что происходило в те годы в СССР и Германии.
Кстати, именно в это время Альберт Эйнштейн стал иностранным почетным членом АН СССР с формулировкой: «поразительные успехи, которых добилась физика за последние пятнадцать лет, в значительной степени обязаны его [Эйнштейна] идеям».
Возвращение в Берлин ошеломило…
То безумие, от которого удалось отвлечься, путешествуя по миру, никуда не делось. Оно не просто оказалось явью, но обрело еще более неистовый размах.
20 декабря 1924 года Адольф Гитлер был выпущен из тюрьмы, откуда он вышел, гордо сжимая в руках наброски своего труда «Майн кампф» (нем. Mein Kampf – «Моя борьба»).
В 1925 году была возрождена партия НСДАП.
В 1926 году был создан гитлерюгенд (молодежная организация НСДАП).
В 1930 году Гитлер стал верховным фюрером штурмовых отрядов СА.
Мысль о невозможности находиться в этой стране уже неотступно преследовала Альберта Эйнштейна.
Безумный, безумный мир
…жажда ненависти и разрушения находится в самом человеке.
Альберт Эйнштейн
«Недавно, однако, я имел возможность слышать о нескольких случаях, которые сами по себе не слишком важны, но, по моему суждению, исключают любую другую интерпретацию, кроме той, что дает ваша теория… Я был восхищен, <…> поскольку всегда испытываешь восторг, когда красивая концепция оказывается совместимой с реальностью». Эти слова Альберта Эйнштейна, адресованные Зигмунду Фрейду (они познакомились зимой 1926 года), дают нам повод поговорить о непростом морально-психологическом и психическом состоянии, в котором оказался ученый на рубеже 1920–1930-х годов.
Общение двух первооткрывателей (каждый в своей области) не было простым. Теория психоанализа поразила Эйнштейна своей новизной и прикладным характером, хотя ряд моментов вызывал у ученого неприятие и непонимание.
В свою очередь Фрейд оставил о своем именитом собеседнике следующую запись: «Он весел, уверен, приятен, понимает в психологии столько же, сколько я в физике, так что мы очень мило побеседовали… Этому счастливцу не так тяжело, как мне, он может опереться на длинный ряд великих предшественников, начиная с Ньютона, в то время как я вынужден был пролагать тропу через дикую чащу. Ничего удивительного, что дорожка вышла узкой и не позволила мне уйти далеко».
Зигмунд Фрейд немножко поскромничал. И тот факт, что за советом к нему обратился сам Альберт Эйнштейн, тому бесспорное подтверждение.
Около 1930 года младший сын Эйнштейна Эдуард заболел тяжелой формой шизофрении.
Для получения более полной картины недуга Эдуарда Фрейд предложил Эйнштейну тоже посетить его, чтобы проанализировать ситуацию всесторонне. Альберт Эйнштейн категорически отказался со словами: «Предпочитаю оставаться непроанализированным и темным».
Фрейд был искренне удивлен.
«Разумеется, я всегда понимал, что Вы восхищаетесь мной лишь из вежливости, однако очень мало доверяете всем моим утверждениям. Но я всегда задавался вопросом, чем же тут можно восхищаться, если это неверно, то есть если это не обладает высоким содержанием истины. Кстати, не думаете ли Вы, что со мной могли бы обойтись куда лучше, если бы мое учение включало в себя более высокую пропорцию нелепостей и заблуждений?
Вы настолько моложе меня, что, когда Вы достигнете моего возраста, Вы, смею надеяться, станете моим последователем. Поскольку этого я уже узнать не смогу, я утешусь заранее».
Из письма Зигмунда Фрейда Альберту Эйнштейну
Эйнштейн так и не нашел общего языка с Фрейдом. Находясь на вершине славы, ученый самым тщательным образом скрывал от окружающих (Зигмунд Фрейд не стал исключением) свое второе «я», как мы уже говорили, никого не подпускал к тому самому «господину Зануде» (как его называла сестра Майя Эйнштейн). И вполне естественно, что подобное раздвоение давало о себе знать, вырывалось наружу порой в самой неожиданной и жесткой форме. Альберт Эйнштейн страдал от этого, но ничего не мог (или не хотел) с собой поделать.
Непростые взаимоотношения со старшим сыном Гансом Альбертом, стали проекцией этого внутреннего конфликта Эйнштейна-гуманиста, поборника свободы и гармонии с Эйнштейном-ортодоксом, абсолютно не считающимся с инакомыслием и противоположной жизненной позицией.
Ганс Альберт Эйнштейн, ему в ту пору был двадцать один год, решил жениться на Фриде Кнехт, которая была старше своего избранника на девять лет и не была еврейкой. Интересно, что и Эйнштейн, и Милева Марич отнеслись к этому решению сына крайне негативно и, кажется, даже на какое-то время забыли о взаимных обидах и претензиях, объединившись против Фриды.
Наибольшую активность в этом «воспитательном» процессе проявлял Эйнштейн. В своих посланиях сыну, порой написанных очень резко и даже оскорбительно по отношению к уже не мальчику, но вполне сформировавшемуся юноше, великий физик восклицал: «Она [Фрида Кнехт] хищница, соблазнила тебя, а ты считаешь ее воплощением женственности. Это типичный способ для женщин определенного сорта привязать к себе мужчину, который не от мира сего… И когда ты с ней разойдешься, не прибегай ко мне жаловаться!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});