А ведь она даже не касалась зараженного мужчины. Что уж говорить об Ахмеде, который по роду своего занятия перемещается по всему зданию и все время пребывает в контакте с людьми.
Дано покидает свое укрытие и, дойдя до угла здания, осторожно выглядывает. Видит широкий тротуар и два лежащих на нем трупа. Оба принадлежат мужчинам в костюмах. Но у входа никого. Он устремляется вперед, взбегает по лестнице и прижимается лбом к стеклянным дверям. Внутри темно. Даже лампы не горят. Дано нажимает руками на крутящуюся дверь. Она чуть-чуть поддается. Он наваливается всем весом, и стеклянная дверь медленно приоткрывается.
Внутри спертый воздух. Дано останавливается в фойе и оглядывается: на ближайшей к нему стене – логотипы компаний. Он делает несколько шагов вперед. Постепенно его глаза привыкают к царящему здесь полумраку, и он замечает женщину, лежащую на полу у стойки администратора. Рядом с ней уже ставшая привычной лужица кровавой рвоты. Чуть дальше, между двумя лифтами, мужчина, сидит, привалившись к стене. Белая рубашка заляпана следами рвоты, во впадине между животом и грудной клеткой застыла лужица желто-красной жижи.
Какие могут быть уборщики? – обреченно думает Дано и без сил опускается на пол. Здесь же никто не выжил…
Он заваливается на бок, испытывая облегчение оттого, что хоть на время может избавиться от мучительной тяжести рюкзака. Дано сворачивается калачиком и заливается слезами.
Аманда
Аманда стоит у входа на станцию Седра. Обычно оживленная улица на этот раз совершенно пуста, и, несмотря на то что уже давно наступил полдень, никто не входит и не выходит из метро. Очень, очень странно. И очень страшно.
Она всегда любила этот нетронутый хипстерами квартал в районе Седермальма. Самое комфортное и удивительное место во всем Стокгольме, который за два десятка лет так и не стал для нее своим. Иногда она думает, что не случайно выбрала этот район, знаменитый в том числе старомодными кафе.
Аманда думает, не спуститься ли ей в метро. После прыжка с балкона и встречи с не вполне адекватной женщиной она давно пришла в себя и успела проголодаться. У Аманды, конечно, есть немного наличных, чтобы купить еды, хотя она и подозревает, что в ближайшем будущем деньги ей вряд ли понадобятся.
Проблема в том, что ближайший супермаркет не работает и она не имеет никакого представления, как в него попасть.
Двери станции открыты, но она все еще колеблется.
Магазин находится совсем рядом – буквально через дорогу, – но она боится идти по улице босиком.
Если не обращать внимания на отсутствие людей, то все выглядит более-менее нормально. Все, кроме беспорядочно припаркованных машин. Похоже, водители их просто бросали где придется и убегали.
Аманда теряется в догадках. Каким образом Стокгольм за несколько часов превратился в безлюдную пустыню?
Что-то здесь не так. Она вспоминает жуткую боль в животе и трех парней, которые собирались поднимать пианино на четвертый этаж. Сколько времени она на самом деле пролежала в квартире? Она действительно видела пианино вчера днем? Почему его бросили на полпути? И еще. Какой сегодня день недели? Среда?
Вирус? Она видела в метро человека в защитном костюме. Но разве может такой город, как Стокгольм, превратиться за один день в город-призрак? Куда все подевались?
Аманда разглядывает дома. В кино города всегда быстро пустеют. По мнению сценаристов, люди обязательно должны в панике куда-то бежать, но разве не логичнее им спрятаться дома? Двери на замке, шторы занавешены, дети под присмотром, таблетка парацетамола и снотворного выпита. А что потом? Смерть?
Она поворачивается и заходит в метро.
Первое, что поражает ее, – это пронизывающий холод в торговой галерее. Потом она замечает мужчину, лежащего на спине метрах в двадцати от нее. Судя по расположению тела, он упал, когда выходил на улицу. Если бы не вытекающая изо рта черная жидкость, можно было бы подумать, что он прилег отдохнуть.
Не зная, как поступить, Аманда останавливается.
– С вами все в порядке? – спрашивает она. Какая глупость! Зачем она привлекает к себе внимание? Слишком поздно. – Вы в порядке? – Она старается говорить максимально нейтральным тоном.
Аманда прислушивается, но мужчина никак не реагирует на ее слова. Похоже, он мертв.
Стараясь держаться поближе к витринам, она быстрым шагом обходит мужчину и останавливается перед стеклянными дверями, ведущими на станцию. Аманда долго всматривается внутрь и только потом осторожно толкает дверь.
В вестибюле стоит полумрак. Один из турникетов открыт. Видимо, кто-то сломал его, когда отключилось электричество.
Неожиданно внизу на платформе кто-то начинает громко кашлять и прочищать горло. Твою мать. Она замирает и прислушивается. Аманда очень надеется, что ее обращение к мертвецу никто не услышал. Она тихонечко подкрадывается к киоску, в котором, кроме газет и журналов, всегда можно купить хот-дог или шоколадку, и пробует открыть раздвижные стеклянные двери. К сожалению, они заблокированы.
Аманда оглядывается по сторонам. В вестибюле, кроме автомата по продаже билетов, нет ничего, что помогло бы ей раздвинуть двери.
Стоит ли вообще пытаться? В полутьме она видит на полке только корзинку с бананами, но этого достаточно, чтобы от голода у нее свело живот.
Какие еще есть варианты? На Сведенборгсгатан есть супермаркет ICA, но он наверняка закрыт, а Аманде ни за что не справиться с решетками. Стеклянные двери – единственный шанс добраться до еды.
Она возвращается в торговую галерею, подходит к покойнику и разглядывает лежащий рядом с ним кожаный портфель. Подняв портфель, Аманда не может сдержать улыбки: судя по весу, в нем лежит как минимум пятикилограммовый ноутбук.
– Скоро верну, – шепчет она и направляется к вестибюлю станции.
Аманда стоит перед витриной киоска слева от дверей и думает, куда лучше наносить удар.
Она отходит на два шага, размахивается и со всей силы бьет портфелем по стеклу.
Эхо от громкого удара разносится по станции. Сначала Аманде кажется, что витрина не пострадала, но потом она замечает небольшую трещину на уровне глаз. Не обращая внимания на шум, она бьет снова и снова до тех пор, пока стекло с грохотом не обрушивается на пол. Аманда отскакивает в сторону, инстинктивно прикрывая глаза руками. Все вокруг усеяно мелкими осколками. Аманда смотрит на свои босые ноги и громко ругается.
– Черт возьми! Что там происходит? Эй, кто там? – слышит она крики и приближающиеся звуки шагов. – Эй, ты! Стоять!!!
Айрис
Стержень от детской коляски падает на пол и, подскакивая на ступеньках, отлетает к лифту. Айрис хватает Сигрид в охапку и прислоняет к стене:
– Подожди меня здесь, о’кей? Стой тут, пока я не скажу.
Она заходит в квартиру, но тут замечает на лице дочери дикий испуг.
Айрис со вздохом останавливается:
– О’кей, входи, но только в гостиную. Мы закроем за собой дверь.
Они оказываются в квартире. Айрис поворачивается, чтобы запереть дверь, и, наткнувшись взглядом на сломанный замок,