— Явиться с вещами!
16 августа 1941 года Людмила получила предписание тагильского военкома отправиться к месту пополнения 82-й мотострелковой дивизии.
Ехать пришлось не на запад, а на восток.
К удивлению Люды Блохиной, дивизия эта оказалась тоже уральской. Она была сформирована в Пермской области. Среди бойцов и командиров дивизии встречались и жители Среднего Урала и даже земляки Людмилы — тагильчане.
Вскоре дивизию повезли на запад. А 4 октября 1941 года ночью дивизия выгрузилась в Звенигороде и через два часа, на рассвете, пошла в бой — отражать немецкое наступление на Москву.
Целую неделю после этого Людмила Блохина не спала. Медсанбат, где она служила, был переполнен ранеными. Близ медсанбата нередко рвались вражеские снаряды — до передовой было всего 800—900 метров. На палатки с красными крестами сыпалась земля, валились горячие осколки. Непрерывно шли операции.
Надрывно гудел в медсанбате автомобильный мотор, и в хирургических палатках был свет — тусклый, неровный, мерцающий, а в остальных света не было и по ночам, Людмила перевязывала раненых при свечах.
Раненые недолго оставались в этом полевом госпитале. Их быстро переправляли в тыл. Но все же многие из них на всю жизнь запомнили спокойную терпеливость «сестрички-уралочки», как называли Людмилу, ее готовность по первому зову прийти на помощь каждому, ее умение облегчить страдания людей душевным словом.
Лишь через неделю после начала боев врачи и медицинские сестры полевого госпиталя стали спать — по очереди, час в сутки.
82-я мотострелковая отступала под Москвой, потом наступала, брала Можайск. И по улицам этого освобожденного города раньше многих других уральских девчат прошла тагильчанка Людмила Блохина, гвардии старший военфельдшер.
За бои в Подмосковье 82-й дивизии было присвоено звание гвардейской, и именоваться она стала 3-й гвардейской мотострелковой дивизией. В мае 1942 года дивизия перешла на Западном фронте к стойкой обороне.
И в то самое время, когда тысячи уральских девчат прибывали на пулеметные, аэростатные и прожекторные точки Москвы и Подмосковья, тагильчанку Людмилу Блохину увезли в московский госпиталь. Давняя болезнь почек обострилась на фронте.
Приговор врачей был безжалостен: передвижения на автомашинах категорически противопоказаны. На много лет.
Людмилу Блохину демобилизовали, и она вернулась в Нижний Тагил.
Сейчас Людмила Ивановна на пенсии и живет по-прежнему в Нижнем Тагиле. По праздничным дням она с гордостью надевает строгий темно-синий жакет, на котором прикреплены четыре медали: первая из них — «За оборону Москвы».
У Людмилы Ивановны есть давняя, близкая подруга — Анна Михайловна Заложнева. Много лет Анна Михайловна работала старшим мастером на Тагильском медико-инструментальном заводе. В 1969 году она ушла на пенсию. Анна Михайловна тоже служила в армии, тоже ушла в нее добровольно, и военная служба ее тоже прошла в Москве.
ПОДВИГ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
К осени 1941 года в части Московской ПВО поступила первая радиолокационная станция орудийной наводки — СОН-2. Она была установлена на юго-западе столицы, в секторе наиболее частых в то время налетов вражеской авиации.
Станция позволяла зенитным батареям вести огонь по ненаблюдаемой цели. В те годы такой способ стрельбы многим представлялся почти фантастическим. Однако эффективность его оказалась неожиданной. После третьего залпа невидимый артиллеристам бомбардировщик вынужден был беспорядочно сбросить бомбы.
«Принятие на вооружение станции орудийной наводки (СОН) было началом качественно нового этапа в развитии техники и способов стрельбы зенитной артиллерии. С этого момента радиолокационная техника стала все шире и шире внедряться в зенитную артиллерию. Уже в апреле 1942 года части 1-го корпуса ПВО имели 17 станций орудийной наводки»[18].
На одной из этих радиолокационных станций служила молодая тагильчанка Аня Прохорова (ныне — Заложнева), кандидат в члены партии, в прошлом лаборантка ТЭЦ на металлургическом заводе.
Та станция, в команде которой состояла Аня, находилась в Черемушках. Возможно, это и была первая в стране боевая радиолокационная установка. Стояла она в поле, рядом с редким леском. Обслуживавшие ее тридцать бойцов жили рядом в землянках. Одну землянку освободили для девчат. А девчат здесь было немало — больше половины состава. Когда их обучили, прежние бойцы взвода были отправлены на новые радиолокационные установки, прибывающие в войска ПВО.
На станции были два отделения — приемное и передаточное. В приемном служили одни только девушки. И среди них — комсомолка с Урала, из Петрокаменского района, Полина Перевозкина. В передаточном отделении служила лишь одна девушка — Аня Прохорова.
За годы службы на станции орудийной наводки Аня почти отвыкла спать ночью. По ночам была самая горячая работа. Однако и днем отдыхающих бойцов часто поднимали по тревоге. Особенно в облачные дни, когда фашистские самолеты старались незамеченными проникнуть в Подмосковье. Станция орудийной наводки была одним из надежнейших сторожей московского неба. Она обнаруживала цель в радиусе 50 километров.
Весной 1943 года станцию перевели из Черемушек на Ленинские горы, и здесь она стояла до конца войны.
В военные годы Ане Прохоровой редко давали увольнительные, и поэтому она не успела как следует разглядеть Москву.
Застенчивость не позволяла девушке просить дополнительные дни или часы. Но и те, что перепадали, девушка старалась использовать прежде всего для поездок к своей тагильской подруге Лене Железковой. Они вместе учились в школе, а потом работали на электростанции металлургического завода, вместе уходили в армию, в одной теплушке ехали до Москвы.
Лена служила пулеметчицей в 54-й зенитно-артиллерийской дивизии, на юго-западе Подмосковья, и защищала там один из аэродромов. Немцы регулярно пытались бомбить его, и зенитчики порой по месяцу не могли гимнастерки снять.
За время этих налетов, этих непрерывных бессонных ночей Лена так сильно изменилась, что Аня Прохорова не узнала свою давнюю подругу, когда впервые приехала на аэродром. Аня подошла к группе девушек-пулеметчиц, посмотрела прямо на Лену и спросила:
— Девочки, где я могу Лену Железкову найти?
Впоследствии Лену перевели на охрану крупнейшего в Москве автомобильного завода.
Эти уральские девчата прибыли в Москву с Урала не весной 1942 года, а поздней осенью, в последних числах ноября.
Они тоже были добровольцами. Они тоже были комсомолками. Лишь немногие, как Аня Прохорова, перед уходом в армию были приняты кандидатами в члены партии.
Их эшелон тоже шел на запад из Свердловска. Однако в нем были не только уральские, но и сибирские девчата.
Не все девушки из этого эшелона попали в войска противовоздушной обороны Москвы. Многие были направлены в снайперские школы, в части аэродромного обслуживания. Но и в ПВО Москвы была зачислена значительная часть этого нового армейского пополнения.
Из Нижнего Тагила 23 ноября 1942 года добровольно ушли в армию 58 девчат. В списке, который и сейчас хранится в Ленинском райвоенкомате Тагила, значатся и Аня Прохорова, и Лена Железкова, и петрокаменская комсомолка Полина Перевозкина. Все петрокаменские шли тогда в армию через Нижний Тагил.
В ноябрьском эшелоне уехала на запад большая группа девушек-добровольцев из Ирбита. И в этой группе была Феня Архипова с Ирбитского мотозавода, впоследствии спасавшая аэростат в расположении третьей аэростатной дивизии. В этой же дивизии служила Валя Коморникова, медсестра из села Зайково, близ Ирбита. Обе эти женщины и сейчас живут в Ирбите. Валентина Федоровна Зенкова (Коморникова) руководит производственным отделом в Ирбитской ветеринарно-бактериологической лаборатории. Федосья Васильевна Архипова — по-прежнему на мотоциклетном заводе, старший бухгалтер расчетного отдела.
К сожалению, из числа добровольцев ноябрьского эшелона известны пока лишь судьбы Прохоровой, Железковой[19] да двух ирбитских комсомолок.
Возможно, со временем удастся узнать о судьбе многих девчат-добровольцев, которые продолжили комсомольский подвиг, начатый в апреле 1942 года. У подвигов во имя Родины, во имя свободы и счастья народа, особенно у подвигов коллективных, есть такое свойство: они не иссякают, они продолжаются.
Разве не было коллективным подвигом восстановление разрушенных войной городов и заводов? Разве не было коллективным молодежным подвигом освоение целины? И разве прорыв нашей страны в космос — это не коллективный подвиг? А кто станет отрицать, что коллективным комсомольским подвигом было создание на Северном Урале города юности — Качканара?