— Бармен, еще стаканчик. А ты Барт, продолжай.
— А что продолжать, — с тоской в голосе ответил помощник шерифа. — Мне тебя задержать нужно, до выяснения всех обстоятельств.
Тут раненый в живот бандит застонал.
— А за что? Ты же видишь, он живой.
Угнетенный вид Барта, говорил о том, что тому явно не хотелось предпринимать какие-либо меры против человека, только что на его глазах расстрелявшего трех наемных стрелков.
— Давай тогда завтра со всем разберемся. Ты не против?
— Нет! Совершенно не против! — помощник явно обрадовался тому, что проблема разрешилась сама собой. — Может, к завтрему и шериф приедет. Тогда еще проще будет.
— Как понять проще? Справиться со мной?
— Нет! Нет, просто тогда он будет решать, что с тобой делать.
Не удержавшись, я усмехнулся прямо в лицо мальчишке со звездой шерифа. Тот попытался придать себе грозный вид, но вместо этого покраснел и потупил глаза.
'Все что мог, я уже здесь сделал, — придя к этому выводу, я зашагал к выходу, провожаемый взглядами. Только начал спускаться по лестнице, как неожиданно остановился.
'Куда я прусь? Ночь на дворе! А я ведь даже не спросил, где тут можно переночевать? Чертовы отморозки! Совсем с толку сбили!'.
Лиловели сумерки. Дальний конец улицы уже скрылся в полумраке. Фургоны, стоявшие в трех домах от меня, казались белыми расплывчатыми пятнами. Кое-где в окнах уже горели светильники, вырезая из наступающей тьмы светло — желтые квадраты.
'Странное время. Положил троих, а вокруг тишина. Впрочем, если такие мальчишки в помощниках шерифов ходят, тогда, конечно, спокойнее дома сидеть, закрывшись на два засова. Интересно, много здесь народа подобного этим отморозкам? Если да, то жизнь здесь, точно, не сахар'.
Тут мимо меня метнулась фигурка мальчишки, что бы тут же растаять в темноте. Некоторое время я еще слышал удаляющийся топот тяжелых ботинок. Нетрудно было догадаться, куда торопиться паренек. Оповестить гробовщика и священника. Может еще мэра…. или местный отряд самообороны?
'Что-то я расслабился, стою здесь, как… — тут же в подтверждение моих мыслей раздался легкий скрип петель за спиной, заставивший меня резко развернуться, держа наготове винчестер.
В полосе света, у самых дверей, стоял помощник шерифа, при этом он старался держать правую руку на виду, как можно дальше от кобуры.
'Интересно, этот мальчишка, хоть раз стрелял из своего револьвера?'.
— Вильям жив. Ты его только ранил. Я отправил мальчишку Хэча за врачом.
— Ему больно?
— Наверное…. Да, конечно.
При этом взгляд стал недоверчиво — недоуменным. Его можно было понять. Не в правилах Дикого Запада, чтобы стрелок проявлял сочувствие, к тому, кого подстрелил.
— Так может добить его, чтобы не мучился?
— Нет. Нет! Ты…
— Успокойся! Это шутки у меня такие.
По его лицу было видно, что он уже не рад, затеяв этот разговор. К тому же я видел, что помощник нервничает даже больше, чем прежде. Он уже два раза оглянулся в сторону гула голосов, несущихся, из залитого огнем свечей, салуна.
'Что этот телок хочет от меня?! — с нарастающим раздражением подумал я. — Придется подтолкнуть!'.
— Эти парни не местные?
— Они с ранчо 'Три семерки'. Там половина таких… отпетых. Хозяин ранчо, Билл Скофилд никак не может поделить землю вокруг родника 'Солнечный луч' со Скотти Пертом, — помолчав, продолжил. — Вот оба и набирают… стрелков. Похоже, скоро у нас война начнется. Ты не… к Перту едешь?
В его голосе был страх. Он боялся меня, боялся готовой вот-вот разразиться войны скотоводов, но больше всего он боялся ответственности. Ведь если я наемник Перта, то уже можно сказать, что война началась. И начало положено на его территории, в тот момент, когда он являлся Законом в городе. Он боялся, что город именно на него возложит вину за все произошедшее. Как его малодушие не было мне противно, я все же решил его успокоить: — Не знаю никакого Перта. Я у вас тут проездом. Завтра меня уже не будет.
Лицо молодого парня прямо просветлело от моих слов. Облегченно вздохнув, он заговорил более живым голосом: — Послушайте, я не знаю, кто вы. Если честно сказать, и знать не хочу. Вы сказали, что здесь проездом. А когда собираетесь уезжать?
— Этот городок как называется?
— Луссвиль.
— Ты мальчишку, Тима Мориса, знаешь?
Вопрос застал помощника врасплох: — Тима…. Сироту? На конюшне должен быть. А что?
— Его родственники, со стороны отца, попросили отыскать мальчика и привезти к ним. Поэтому я здесь.
— Ух ты! Здорово! — помощник шерифа сейчас еще больше стал мне напоминать обычного мальчишку. — Берите парнишку и уезжайте. Лучше сегодня.
— К чему такая спешка, Барт? Ведь я еще и с мальчиком не говорил. Да и собрать его в дорогу надо.
— Скофилд схватится своих людей завтра утром, после чего нагрянет сюда. Если они вас здесь застанут….будет беда. Война придет в наш тихий город. Никто этого не хочет. В первую очередь — я. А если ты уедешь, Скофилд ничего не сможет предъявить городу. Ты приехал и уехал. А куда? Ищи ветра в поле.
Прямое признание в трусости неожиданно разозлило меня: — Парень, если ты так трясешься за свою шкуру, зачем взялся за эту должность?
— Вы же видели наш городок. Он небольшой. Плотник нужен только время от времени, а помощник шерифа — должность постоянная. Город платит. А у меня семья. Жена и маленький сын.
'А пристрелят тебя, щенка за просто так? Тогда что? — слова уже рвались с губ, но взгляд на его бледное и вытянутое от пережитых волнений лицо, заставил меня закрыть рот. — У него своя жизнь, а у тебя твоя, тем более у меня и так есть о чем думать'.
— …а мальчишка поедет. Здесь у него ничего и никого нет. Мать померла полтора года назад. Он с тех пор так и болтается от семьи к семье. Кто покормит, кто старую рубаху отдаст. Летом на конюшне конюху помогает. Перегон скота, знаете ли. Ковбои, торговцы, а за ними шулера и всякий прочий сброд тянется. Работы на конюшне хватает. Так что, договорились?
— В общем, да. Если с парнишкой все решится, то мы еще до двенадцати уедем.
— Значит, договорились! — помощник, довольный переговорами, которые, похоже, уже успел поставить себе в заслугу, резко развернулся на каблуках, и уже взялся за створку двери, чтобы войти в салун, как я его окликнул: — Эй! Где тут можно переночевать?
Тот на секунду замер: — За конюшней, следующий дом. Мари Бапьер. У нее вроде отеля. Тим покажет.
ГЛАВА 5
Приглушенный вскрик достиг ушей юного Тима, сидевшего в маленькой задней комнате, примыкающей к конюшне. Несмотря на свои десять лет, он знал о делах взрослых, лишь не намного меньше, чем они знали о себе. Слишком маленький был этот городишко. Слишком много здесь делалось напоказ, с пьяного куражу или дикой злобы, туманившей мозг, не хуже дрянного виски.