Это были металлические пластины, вырезанные в форме огненных всполохов. И эти пластины не просто светились, а мерцали как огонь. Такие лампы я видел несколько раз в девяностые. Но уже потом – ни разу. Как говорят старики, таких уже не делают.
Пройдет много лет, и я, стоя у витрин магазинов электроники, буду пытаться найти похожие мерцающие лампы и вспоминать тот далекий вечер, когда Валера показывал мне, каково живется в доме у мажора.
Раздался девчачий крик, и из прихожей потянуло гарью и матюгами. Тут я обернулся и увидел новые всполохи огня. На этот раз яркие. Настоящие.
Визжал Бочкин. Матерился Валера.
Мы рванулись в коридор и увидели. Бочкин стоял зареванный, а Валера – злой, красный и, впервые за два месяца, растерянный. Весь лоск с него сошел. А главное – гордость валериной квартиры (и даже не его, а родственников) – те самые розовые плиточно-подушечные обои – черной обугленной аркой окаймляли входную дверь.
Оказалось, что обои поджег Бочкин.
Как? Почему?
А дело в том, что Валера пока мы смотрели кино, разболтал Бочкину Великую Инопланетную Тайну. А Бочкин не выдержал и тут же по телефону рассказал ее маме.
А потом он испугался и решил бороться с инопланетянином огнем. Тот ведь испугался костра, и на его планете не бывает огня. Валера же сам сказал. Он старше на четыре года, а старшие не врут.
Оказывается, что пока мы были заняты фильмом, Бочкин отправился в ванную, нашел там одеколон и смочил им обои вокруг двери – на тот случай если пришелец ворвется в квартиру. Бедный Бочкин простоял весь конец фильма в прихожей и досматривал его через отражение в зеркале. Он уже собирался оставить затею, но тут ему показалось, что за дверью кто-то есть.
Ну и рука сама потянулась за спичками.
Мы уже спускались, когда я вдруг вспомнил часть его разговора в прихожей по телефону. "Синяя бездна без звезд", – сказал он тогда, я же услышал, но не придал значения.
– Синяя бездна без звезд, – сказал я Бочкину, когда мы прощались у его двери (идти домой один он не хотел, а жил в соседнем подъезде на Дзержинского).
– Он тебе тоже рассказал?! – глаза Бочкина округлились.
– Да я краем уха услышал.
– Тогда он и за тобой придет.
– Кто? – спросил я, но холодок в груди уже подсказывал ответ.
– Инопланетянин со светящимися пальцами. Хотя, может, ты выживешь, ты ведь знаешь всего четыре слова. И, к тому же, ты никому не разболтал. Я ведь не считаюсь… наверно.
Я действительно никому не разболтал. Но недели две ложился спать, пряча под подушкой зажигалку и спрей от комаров. Спал я беспокойно. Разглядывал тени за окном и думал, как же звучит Великая Тайна целиком.
"Синяя бездна без звезд". А главное, как могла она изменить мир?
Инопланетянин не пришел ни за мной, ни за Бочкиным.
Точнее, инопланетяне пришли спустя полгода. Но совсем другие.
Воскресенье, 8 мая 1994 года
Сначала Алена позвонила с таксофона родителям ребят. Она сказала, что Денис, Крапива и Ренат останутся у нее допоздна, потому что репетируют некий спектакль. Она наплела, что якобы они выиграли некий областной конкурс, и если организаторам понравится постановка, то их пригласят аж в Тюмень.
Эта история выставляла детей довольно ответственными и целеустремленными. Они будут дома репетировать спектакль, а не черт-те где шляться.
У отца же Алены случился очередной кризис. И ему вообще не было дела до того, где его дочь.
Стало уже совсем темно. Музыка давно стихла, и последние прохожие спешили по домам. Некоторые из них оглядывались на девочку, которая стояла под козырьком телефона-автомата в окружении трех ребят и огромного сенбернара.
– Это не займет много времени, – сказал пес и повел их в переулок.
Там они нашли скамейку, а пес принялся рассказывать, как все было на самом деле.
***
Он был Стражем Врат. Охранял пункт гиперперехода между звездными системами. К слову, в Солнечную систему вообще запрещалось влетать. Люди считались слишком юной расой.
Но еще менее развитыми, зато более технологичными были шакхирианцы.
– Сразу видно, ужасная раса, – сказал Ренат. – В названии одни шипящие.
Пес поправил его, заметив, что расы не бывают хорошими или плохими. Считать иначе – расизм. Да и нельзя судить о ком-то по шипящим согласным.
В действительности шакхирианцы – это организация. Ее цель – порабощение малоразвитых существ на окраинах галактики, подальше от глаз Галактического совета и Стражей Врат, отважных, но малочисленных.
Галактика огромна, и жизни в ней очень много. Но ее окраины тянутся на миллионы и миллионы световых лет. Так что за всеми не уследить.
Самое ужасное, сказал Страж Врат, что недавно шакхирианцы изобрели некое новое Оружие Порабощения. Что это за оружие и как оно работает – неизвестно. Однако известно, что с ним для захвата Земли и пяти с половиной миллиардов ее жителей вовсе не нужна орда звездолетов.
Страж тут совсем один, а пока сюда доберется флот Галактического совета, будет уже слишком поздно.
Таким образом, вся надежда теперь только на маленькую группу детей.
– Таким образом, – заключил Страж Врат, почесав задней лапой за ухом, – вся надежда только на вас.
Воцарилась тишина, во время которой было слышно, как высоко над ними из окна поет Газманов.
«Есаул, есаул, что ж ты бросил коня, пристрелить не поднялась рука», – укорял кого-то певец.
«По крайней мере, с нами теперь есть взрослый, – подумал Ренат, – да еще какой! Настоящий звездный рейнджер. Гроза космических пиратов».
В фильмах и книгах дети обычно сами выходили против зла. Инопланетян, бандитов и даже страшного клоуна побеждала обычная детская дружба.
Когда Ренат смотрел фильмы, в самый ужасный момент он говорил про себя: «Позовите взрослых. Срочно позовите взрослых». И в кино (если это было хорошее кино) у героев всегда находился веский повод не говорить взрослым. Чаще всего он был такой: «Они нам никогда и ни за что не поверят».
Но реальная жизнь – не кино. И они могут не справиться.
– Шакхирианцы строят эту штуку там, на стройке, – сказал Ренат. – И им нужно чтобы на концерте было как можно больше людей. Пришельцы с ними что-то сделают.
Ребята поежились, даже Крапиве было не по себе. Несмотря на то, что с ними был Страж Врат.
– Но ты же можешь нам помочь? – спросила Алена.
– Я помогу. Это мой долг, – ответил пес. – Только я тут один. Открыто и в одиночку мне трех шакхирианцев никогда не одолеть. А значит,