Читать интересную книгу Старший царь Иоанн Пятый (СИ) - Мархуз

   Разогнав излишки иноземцев по направлению заморских сусеков и собрав своих анти-татей в кучу, Вяземский обьявил юлианские празднества открытыми. Царский поезд уехал в Преображенское, где ритуально проводили Рождество и встречали Новый год, поэтому можно было оттянуться по-свойски, благо герр Вайзер уже завёз всё необходимое пойло. Прикольно, но ему и в голову не приходило, что бренд "Бадвайзер", когда-нибудь станет общемировым и общечеловеческим. Причём за марку будут спорить Чехия и Штаты, напрочь забыв самого изобретателя сорта. Подумаешь, пивовар с Кукуя!

   Мышецкий, привезя с Кузьмой "наследство" одной из крупных Дмитровских ватаг, уехал с пленными в Москву, праздновать вместе с роднёй и вернулся лишь к последней декаде января. Предстояла достаточно сложная охота на Яхроме. Зимние купцы прорывались к Волге и обратно и наиболее неудачливых регулярно грабили. Большие боссы самого Дмитрова закрывали на это глаза, открывая пошире карманы, да и опасаться им было нечего - все потенциальные видоки уничтожались напрочь. Тати не жалели ни возниц, ни баб, ни детей. Возвернувшийся из Преображенского Иоанн, неожиданно упёрся и пожелал принять участие вместе с кремлёвскими стрельцами и стольниками. Никаких доводов он не желал слушать, хотя и пообещал в бой не вступать, а наблюдать издалека. Голицын сразу осознал различие между буколикой и реалиями жизни и, сцепив зубы, занялся экипировкой. Успокаивало лишь то, что отряд возмездия насчитывал сотню уже опытных боевиков. Уезжали налегке, выпустив вперёд Егоркиных "леших" в белых маскхалатах с чёрными разводами.

   Местоположение основной банды было вычислено заранее, но брать её пришлось прямо на купцах. Попытка проявления гуманности и сохранения хоть кого-то из обоза привела к потерям. Даже у Вяземского погибло трое дружинников. Кровавое месиво, пороховая гарь и личное наблюдение того, как вырезают из трупов ценные наконечники, что-то изменили в царевиче. Книжки и моленья сменились осознанием правды боя.

   - Извини, Иоанн Алексеевич, другой войны у меня для тебя нет, - пояснил Михайла, - грязь, срань, дрянь вместо романтики.

   - Ничего, Миша, то мне полезно. Знать не так просто добро себя проявить может, - отозвался притихший отрок.

   Караван увели прямо в Дмитров, где перед воеводой поставили вопрос ребром: или его арестуют, или он сдаст покровителей разбойников. Присутствие реальных людей из Кремля сразу помогло сделать однозначный выбор. Местный стрелецкий сотник, губной дьяк и четыре купца были арестованы, а их добро и крепостные описаны. Вяземский, как всегда, забрал свою долю, отказавшись в этот раз не только от крепостных, но и от денег. Своих было изрядно, а летом ещё приход валюты намечался!

   Трактоочистителей встречали всей деревней плюс новыми гостями, среди которых стоял худощавый долговязый восьмилетний мальчишка. Он восторженно смотрел на конных витязей из сказок в чёрной броне, синих плащах и с мечами за спиной. Но ещё больше ему понравились стрельцы с их мушкетами, в красочных кафтанах. Уж очень хотелось самому иметь таких же, чтобы каждый день видеть и слышать, как они залпом стреляют и пахнет пороховым дымом. Ах, если бы ещё у них были пушки! Ну что может быть лучше настоящей войны, когда наши побеждают ненаших и захватывают крепости. Впрочем, лучше сейчас было дождаться, когда освободится старший брат Ваня и снова покажет картинки в своей книге, где плавучие деревянные крепости с парусами гордо плыли по волнам в заморские страны.

   Наталья Кирилловна отправила сына под надзором брата и "дядьки" с охраной в Беспутку, когда расторопная молва об очередной победе вяземцев добралась до Преображенского. Уж очень настойчиво Петруша приставал и просил отпустить к старшему братцу - книгу посмотреть да боевые истории послушать. Хорошо, что обоз двигался медленно и малолетнего царевича успели собрать и приставить достойную охрану.

   Караванище въезжал в деревню два дня, медлительный пешеходный скот просто не успевал за санями с боевыми трофеями. В последние месяцы, часть вольнонаёмных испросила разрешение перевезти в Беспутку семьи из Москвы и весь декабрь этим занималась. Старые дома, давно разобранные, сменились новыми, участки выделенные под дворы и огороды, были разровнены и увеличены, хозяйственные пристройки возведены - где ещё найдёшь такой рай на Земле? Кого попало, лишь бы побольше, не брали - отбор проводился очень серьёзно, чтобы потом выгонять не пришлось нерадивых и неправедных. Анисим даже целую миграционную службу создал, чтобы князя не подвести, за что был не раз премирован.

   Часть ветеранистых дружинников тут же отправились в третий Рим, но не на римские каникулы, а использовать новые технологии поиска мастеров. Алексей, который когда-то в отрочестве был охотником-лучником, взял с собой троих наёмных, покрепче здоровьем. Михайла одобрил его план поиска классных меховиков-кожемяк и даже выдал деньжат на реализацию. Хитрость оказалась разумной: сам дружинник, как знаток мехов и обработанных кож, обходил всех купцов, торгующих соответствующим товаром. Каждый раз, когда мягкая рухлядь была качественно обработана, с торговцем велись разговоры. Но не на морозе, а в ближайшем кабаке, где вольнонаёмные пили по очереди, не забывая подливать купцу. Широкая русская душа очередного торговца не выдерживала потока лести и он хвалился, где взял свой товар.

   - Да знаешь какие у меня мастера! Да лучше их никого на Руси и нет!

   Адреса, явки, пароли - Алёшка записывал всё и ставил пометки о сравнительном качестве. Правда, для затравки, приходилось и товар покупать понемногу. Итогом всей анабасисной эпопеи явились данные о двух семействах из одной деревеньки под Вологдой, изделия которых оказались вне конкуренции. Доложившись, в конце концов, князю - Алексей получил под свою руку отделение дружинников, пару саней с дарами и отправился туда, куда никогда не доскачешь по отзывам классика.

   Самый мелкий Романов оказался совсем не ко двору - вечно совал нос, куда ни попадя, тряс Мишку на предмет закупа пушек и "славной стрельбы", приставал со своими идеями.

   - Давай, Михайла, продадим твою добычу и солдат наймём. Тогда кажный день можно будет ими командовать, чтобы стреляли поболе, это ж так занятно, - уговаривал царевич, сверкая глазами, - я матушке скажу и она тебя боярином сделает за это.

   - Спасибо, Пётр Алексеевич, но хочу остаться князем, - отбрыкивался Вяземский, - может другие бояре захотят, стольники твои да ближники, ты их поспрошай, когда в Преображенское вернёшься.

   Хорошо, что Иоанн вступился, обьяснив брату Пете, что тот царевич, а не попрошайка. И коли хочет военных забав - должен сам их организовать.

   - Да мне матушка денег не даст на своё, а у Миши вона сколько добра.

   - Михайла Алексеич хозяин своему добру и сам волен им распоряжаться, по своему разумению, - обьяснил быстроумнеющий Иван, - ежели мы князей да бояр заставим потехами заниматься, тогда кто в казну налоги будет платить? Пусть лучше свои хозяйства поднимают, да с казной делятся.

   Петру такой подход явно не нравился, но старшего брата следовало слушать и повиноваться. Иначе непорядок будет в царской семье! Так что, когда мелкого шебутного царевича увезли, Мальцев вздохнул спокойно. Он прекрасно помнил из истории что Пётр Первый тратил восемьдесят процентов бюджета на войска и войны и совсем не хотел быть ближником такого транжиры. Мудреющий потихоньку, спокойный и рассудительный Иван Алексеевич, был ему ближе по духу и по реализации задумок. Будет крепкое хозяйство - будут деньги на что угодно!

   А счастливый (в итоге) мальчишка, увозил с собой большую красочную книгу, привезённую душ Сантушем из Амстердама. Первую половину её занимали картинки кораблей, включая технические рисунки различных составляющих, а вторая часть состояла из нарисованных солдат и их вооружений. Малец понимал, что книга безумно дорогая и даже привезти такую было сложным делом. Имидж Вяземского моментально взлетел куда-то к полубогам, знающим что именно нужно юному сердцу и душе. Теперь Петя понимал, что именно нашёл старший брат в молодом князе!

   Решающий поход против татей был нацелен на Городище. Там, недалеко от излучины Волги, затаилась в болотно-чащобной глубинке разбойная деревенька одного из побочных ублюдков Грязновых. Зимняя охота на купцов на самой реке велась уже много лет, тем более, что и вывозить награбленное можно по великому торговому русскому тракту класса "из варяг в персы". Да и очень уж хитрым был "покровитель" Грязнов, требовавший от татей оставлять следы, якобы грабежи проводились с северного берега.

   Учитывая горький урок "человечности" в предыдущем бою, Вяземский поставил строгое условие своим: "Никого не жалеть!" Кто захочет спасти свою шкуру - сам сдастся. Гуманизм в пользу других моментально оборачивается антигуманизмом по отношению к своим. Мышецкий согласился с доводами, да и расценивал деревеньку, как разбойное поселение, где все по определению неправы.