Никому, кроме ближайших друзей и советского посла в Лондоне Ивана Михайловича Майского, обо всем этом тогда не было сказано. В лондонском издательстве, выпускавшем книгу, был осведомлен один человек — известный английский поэт Ричард Черч.
В нью-йоркском издательстве „Саймон энд Шустер“ об авторе не знал никто. В советском Соцэкгизе [Издательстве социально экономической литературы] был информирован директор. Как мне впоследствии рассказал Алексей Николаевич Толстой, знали также, в чем дело, заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и некоторые другие. В Париже был посвящен в секрет немецкий коммунист Вилли Мюнценберг, возглавивший тогда издательство „Каррефур“.
Однако никакой охоты за собой со стороны немцев я тогда не ощутил. Серьезнее могло обернуться дело в 1936 году, когда в ряде стран была опубликована моя вторая книга „Гитлер над Россией?“ (в русском переводе „Гитлер против СССР“).
Здесь главное внимание было обращено на военные вопросы; довольно подробно излагались мысли о гитлеровских планах нападения на Советский Союз, в частности, о замысле одновременного тройного удара на Ленинград, Москву, Киев. Эта схема в основном совпала с планом „Барбаросса“, выработанным позднее руководителем Оперативного отдела в штабе вермахта Паулюсом.
Все это усилило интерес гестаповцев к автору, и вот тут „детективная“ выдумка секретарши Уэллса оказалась полезной».
На здании, где располагалось МИ-5, никакой вывески не было. Британская элита относилась к контрразведке брезгливо. Ведь здесь занимались неприятными делами. Контрразведчики могли сломать жизнь любому. Не существовало ни одного законодательного акта, который бы определял, что именно должна делать МИ-5. Тем не менее начальник британской контрразведки имел право в интересах национальной безопасности вторгаться в личную жизнь любого человека. У него в подчинении находились специалисты по вскрытию замков и взлому дверей, установке тайных микрофонов, вскрытию запечатанных писем, по слежке и тайному фотографированию.
Адресованные Эрнсту Генри письма перехватывались и внимательно читались. В контрразведке о нем не забывали. Его корреспонденцией занималось и МИ-1, подразделение военной разведки, отвечавшее за дешифровку кодированных посланий.
Двадцать шестого января 1934 года из МИ-5 обратились в миграционную службу: «Будьте любезны как можно скорее выяснить последнюю пометку в индексе передвижений Симона Ростовского. Ему было предписано покинуть страну 17 октября 1933 года, но не похоже, что предписание исполнено».
Первого февраля 1934 года глава МИ-5 полковник сэр Вернер Келл доложил в министерство внутренних дел: «Вы должны помнить, что 17 октября прошлого года вы нас информировали о том, что Ростовскому рекомендовано покинуть страну как можно быстрее. Но у нас есть надежная информация о том, что Ростовский все еще в стране. Он живет по адресу коммунистки Хелен Бойс Аллан на Лансдаун-Плейс, 4. Полагаю, что Особый отдел уже информировал вас о ее связи с Ростовским». 6 февраля последовал ответ из аппарата министра: «Относительно вашего письма о советском русском Симоне Ростовском. Сообщаю вам, что решено позволить ему остаться до 28 февраля, чтобы он мог закончить свою книгу. Ему объяснено, что это последнее продление и к этой дате он должен покинуть страну».
Эрнст Генри все же вынужденно покинул Англию 16 марта 1934 года. Он обосновался в Бельгии. Бдительные бельгийские полицейские так же заинтересовались непонятным иностранцем и обратились в Лондон. 28 июня капитану Гаю Мейнарду Лидделлу из МИ-5 поступило письмо: «Бельгийские власти запросили нас: располагаем ли мы какой-то информацией об этом человеке. Считается, что он остался в Лондоне из-за того что в Германии началось преследование евреев. Если вы располагаете какой-то информацией, мы были бы благодарны, если бы вы ею поделились.
С 19 мая 1934 года он живет в пансионате в Брюсселе, который содержит ярая коммунистка и антимилитаристка Мари Лерой.
Ростовский говорит о себе, что он экономист и пишет книгу о мировой экономике для лондонского издательства и сотрудничает с „Нью стейтсмен“ и „Уикэнд ревю“. Необходимо отметить, что со времени приезда в Брюссель Ростовский ничего не делает, чтобы привлечь к себе внимание. Он постоянно работает в королевской библиотеке, где изучает множество документов и делает большие выписки для будущей книги».
Заинтересовавшийся делом Эрнста Генри британский капитан Гай Мейнард Лидделл родился в семье отставного офицера королевской артиллерии. Он был талантливым виолончелистом, учился в Германии, где перед ним открывалась карьера профессионального музыканта. Но в Первую мировую он пошел на фронт, присоединился к уже воевавшим братьям и был награжден Военным крестом. После войны Лидделл служил в Особом отделе Скотланд-Ярда, а в октябре 1931 года перешел в МИ-5, где заслужил авторитет эксперта по советской подрывной деятельности в Великобритании. Больших успехов капитан не добился. Не сумел отказаться от привычных полицейских методов работы. Считал достаточным наружное наблюдение за подозреваемыми, перлюстрацию писем, подкуп знакомых…. А советская внешняя разведка вербовала агентов в высшем обществе, которое для МИ-5 было неприкасаемым. Стратегия оправдалась. Агентам Москвы удалось занять важные позиции и в правительственном аппарате, и в самой британской разведке.
В 1937 году возглавлявший крупную нелегальную резидентуру советской военной разведки в Западной Европе Вальтер Германович Кривицкий (настоящее имя Самуил Гершевич Гинзберг) решил не возвращаться в Москву, куда его неожиданно вызвали. Он уже представлял себе масштаб репрессий, жертвами которых стало множество разведчиков. Он перебрался в Соединенные Штаты. В 1939-м Кривицкого привезли в Лондон для встречи с Гаем Лидделлом. Бывший резидент не знал имен советских агентов в Англии, но описал одного из них как журналиста, работавшего в британской газете во время гражданской войны в Испании, а другого — «шотландца из хорошей семьи, получившего образование в Итоне и Оксфорде, и идеалиста, который работает на Москву без денег». Под это описание подходили Ким Филби и Дональд Маклин. Однако Лидделл не поверил Кривицкому, и два важнейших советских агента продолжали спокойно работать: Маклин занимал один важный пост за другим в британском министерстве иностранных дел, Филби делал завидную карьеру во внешней разведке МИ-6. 10 февраля 1941 года Вальтера Кривицкого нашли мертвым в отеле Bellevue в Вашингтоне. Официальное заключение: самоубийство, но говорили, что его убили.
Контрразведчики внимательно следили за перепиской Эрнста Генри, но ничего крамольного не обнаружили. О чем же он писал своим корреспондентам в Лондоне?
— 20 июля 1934 года Эрнст Генри инструктировал своего переводчика и агента в Лондоне Майкла Дэвидсона относительно авторских прав и авторского гонорара;
— 1 августа отправил инструкции относительно публикации его статьи о том, что произойдет в Германии после смерти президента Гинденбурга;
— 6 августа переслал инструкции относительно его статьи, которая должна быть опубликована до плебисцита в Германии;
— 13 августа написал письмо, связанное с его книгой «Гитлер над Европой»;