они дожидались друг друга и выходили парами, не рискуя разгуливать по стоянке в одиночку. А теперь еще и это. Что бы там ни случилось.
Как оказалось, беда произошла с Джорджем. Его нашли без сознания в душевой.
Полицейские долго рассматривали Эмму и ее удостоверение, прежде чем впустить в отделение.
— Вы хорошо его знаете? — спросила коренастая сотрудница полиции.
— Очень хорошо.
— Давно он здесь работает?
— Дольше меня. Теперь, если позволите… — Эмма попыталась пройти мимо нее в третий травматологический блок.
— Что он употреблял?
— Прошу прощения?
— Какие наркотики он употреблял?
— Почему вы решили, что он их вообще употреблял?
— А вам не сказали?
— О чем?
— Его нашли с иглой в руке.
Эмма прикусила язык и моргнула. Она-то думала, что Джордж поскользнулся в душе, упал и разбил голову. Или на него напали. Видимо, нет.
— Ясно. Кто его обнаружил?
— Другой медбрат, заступавший на смену.
— Понятно.
Она осмотрела отделение. Безобразие! Джордж в коме после приема наркотиков на рабочем месте. Карлос, нашедший его, говорит с полицией вместо того, чтобы заниматься пациентами. С самого начала смены у нас минус два медбрата. Остальные или в шоке, или шепчутся по углам. За больными никто не присматривает. Повсюду полиция. Хоть совсем закрывайся.
— Прошу прощения, мне надо пройти.
Полицейский, охранявший третий травматологический блок, попытался ее остановить, но Эмма сунула ему под нос новенький бейдж заведующего отделением и прорвалась внутрь.
Джордж лежал на каталке. Его голова казалась вдвое больше обычного из-за окровавленной давящей повязки. Шею удерживал жесткий воротник. Он был интубирован. Пластмассовая трубка, соединявшая его с аппаратом ИВЛ, была закреплена на лице с помощью клейкой ленты поперек усов. Потом замучаемся ее отдирать. Она взглянула на жизненные показатели: давление — 157/98, пульс — 86, сатурация — 100 процентов, температура — 36,7. Джуди, медсестра, ставила третий внутривенный катетер. Нора снимала кардиограмму.
— Как он?
Джуди пожала плечами, даже не поглядев на Эмму. Всплеск красного в катетере показал, что она попала в вену. Джуди плавным движением ввела иглу на всю длину и закрепила катетер. Теперь она смогла обернуться к Эмме.
— Только что с томографа. Говорят, у него кровоизлияние в мозг. Он не приходил в сознание с тех пор, как его обнаружили.
— Кто его лечащий врач?
— Амбер.
— Он уже связался с семьей?
— Нет. Полиция хочет сначала взять дом под охрану.
Эмма подошла к изголовью каталки и положила ладонь на плечо Джорджа.
— Я здесь, дружище. Мы о тебе позаботимся.
Он не шелохнулся.
Эмма отправилась искать Амбера. Пришлось дважды обойти все отделение, прежде чем она его нашла. В кои-то веки Дик не был в своем обычном невозмутимом состоянии.
Мятый халат, волосы растрепаны, костюм в пятнах. Кровь? Кофе? Что похуже?
Он посмотрел на Эмму красными от усталости глазами.
— Как он? — спросила Эмма.
— Плохо.
Амбер включил компьютер и открыл снимок головы Джорджа. С правой стороны мозга — серого грецкого ореха в скорлупе черепа — ослепительно белело пятно. Кровь… Это было кровоизлияние. Давление внутри жесткого черепа плющило мягкие желеобразные ткани мозга, разрушая их. Срединная линия сместилась, обходя свежую гематому. Правое полушарие оказалось вдавлено в левое почти на дюйм.
Смещение срединной линии. Это начало конца. Повышенное давление начнет смещать мозг в сторону позвоночника, выдавливая его в позвоночный канал. И вот это уже будет конец.
— Ужас. Просто ужас.
Эмма представила себе, как мозг вытекает из черепа вместе со всем, что делало Джорджа Джорджем, — его знаниями, чувством юмора, личностью. Она представила, как разжижается мертвый мозг, пока тело Джорджа остается живым благодаря машинам, и вздрогнула.
— Я заказал маннитол, чтобы понизить внутричерепное давление. Переговорил с нейрохирургом на той стороне озера. Отправлю Джорджа туда, как только добуду скорую.
— Как насчет гипертонического раствора, пока не доставили маннитол? У нас есть на месте.
— Ага. Еще какие будут идеи?
— Поднять голову на сорок пять градусов. Иммобилизовать его. Может, легкую гипервентиляцию?
— Он уже и так парализован. Поднять голову — хорошая мысль. С гипервентиляцией я бы пока подождал. Надеюсь, удастся отправить его раньше.
Снижение внутричерепного давления помогало не допустить образования грыжи, но применять гипервентиляцию было рискованно. Она уменьшала объем крови, но приводила к ангиоспазму, при котором кровеносные сосуды сужались почти до нуля, перекрывая доступ кислорода к мозгу.
Это акт отчаяния. Что Джорджу сейчас действительно необходимо, так это просверлить дыру в черепе и откачать кровь, чтобы уменьшить давление. Тогда у него будет шанс. Надо поскорее его переводить.
— Тест на наркотики отправили?
— Да. На наркотики, на алкоголь, определение газов крови, анализ на лактат — по полной программе.
— В каком состоянии его нашли?
— В возбужденном. Он дышал самостоятельно, но пришлось интубировать и ввести в искусственную кому, чтобы отправить на томограф. Я на всякий случай сделал полную томограмму, но не ожидаю там что-то найти. Все проблемы — в голове.
— Правда, что его нашли с иглой в вене?
— Да.
— Что-нибудь еще?
— Ампула пропофола. Пустая. Ее забрала полиция.
— Наша?
— Не знаю.
Пропофол, или, как его прозвали любители, «молоко амнезии», знаменитый тем, что убил Майкла Джексона, представлял собой седативное средство в виде белой жидкости, которое часто применяли при различных процедурах. Замечательный способ усыпить пациента так, чтобы он все забыл. Но если перебрать, то он забудет и как дышать.
— Никак не могу понять, зачем употреблять пропофол, — пробормотала Эмма.
— Я тоже, но и раньше доводилось видеть.
— На работе?
— Да. Давно уже. Медсестра в Конкорде, Нью-Гемпшир. Когда ее нашли, она уже посинела. Ввела слишком большую дозу.
— Выжила?
— Нет.
— Бригада приехала, — сказала Джуди.
— Слава богу! Давайте все подготовим, — предложил Амбер.
— Полицейские не хотят его отпускать, пока не закончат работу с ним.
— Шутите?