Читать интересную книгу Чужие пространства - Евгений Гуляковский

Несколько позже, анализируя цепочку странных совпадений, приведших его в спортивный зал аттестационной комиссии, Райков так и не смог установить, с чего, собственно, все началось. Может быть, с выданного два дня назад автоматическому секретарю задания произвести предварительный подбор нескольких подходящих кандидатур, из которых впоследствии он собирался лично отобрать нужного человека для отправки на Гридос? Или все произошло позже, когда после посещения с Ржежичем старого космодрома у него забарахлил кар и он вынужден был вызвать ремонтного киба, а тот, как обычно, задержался?..

Досадуя на зря потраченное время, Райков вышел и оказался прямо перед доской объявлений со знакомой фамилией: Гравов.

И почему, собственно, эта фамилия показалась ему знакомой? Ведь он видел ее всего один раз в подготовленном секретарем списке, наряду с девятью другими кандидатурами. Конечно, у него хорошая память, но не до такой же степени… Дело было даже и не в этом, а в том, чтобы понять, где проходила едва уловимая грань, за которой случайные совпадения превращались в нечто вполне определенное, в нечто подготовленное заранее. Как бы там ни было, устав ждать ремонтного робота, Райков открыл дверь и очутился в зале аттестационной комиссии космофлота в тот самый момент, когда к концу подходил финальный поединок между двумя кандидатами в стажеры.

Только сейчас он вспомнил, что его официально приглашали посетить заключительную церемонию утверждения будущего стажера, но он отказался, собираясь позже специально заняться подбором нужной кандидатуры.

Тем не менее фактически, вопреки собственному желанию, он стоял сейчас в этом зале. Председатель аттестационной комиссии поднялся навстречу важному гостю, и Райкову, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей персоне, пришлось сесть за стол. Поединок тем временем фактически уже заканчивался.

Роман проигрывал Клестову по всем пунктам. Уже сам факт его участия в финале был чудом. Чтобы человек с улицы одержал победу над десятком хорошо подготовленных курсантов космошколы, уже сам этот факт был слишком невероятен. Но теперь он проигрывал. Бесстрастный автоматический судья высвечивал на гигантском панно комиссии баллы, означавшие полное поражение.

Он проиграл на сорок десятых в психотесте, он не выдержал соревнования в игре пилотов, когда за пультом тренажера Клестов на десять секунд раньше и на сорок баллов лучше произвел посадку на условную планету. Наконец, он проигрывал ему в спортивной схватке.

Считалось, что победа в спортивном поединке может компенсировать неудачу в теоретическом и прикладном разделах. Почему это так — никто не знал.

Окончательное решение компьютера невозможно было предвидеть заранее. Во всяком случае, оно не вытекало непосредственно из суммы завоеванных баллов.

Играла роль личная карточка кандидата, его биографические данные, психологическая совместимость с членами будущей команды и многое другое. Поговаривали, что даже личные связи могли значительно влиять на безупречное объективное решение компьютера.

Роман в это не верил. В это нельзя было верить, иначе все годы подготовки теряли смысл. Он не верил и потому боролся до конца, даже когда дальнейшая борьба казалась бессмысленной.

Клестов смял его в ближнем бою, затем вынудил уйти на дальнюю дистанцию и, наконец, красивой двойной подсечкой швырнул на ковер. Зал взревел.

Райков потянулся к своему пульту и включился в информационный блок. На его дисплее поплыли длинные ряды данных из личной карточки кандидата.

— Ничего не понимаю… Этот человек просто не мог дойти до финала. Такого никогда не было, тут что-то не так, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Поединок между тем, ко всеобщему удивлению, все еще продолжался. По условиям соревнования он должен продолжаться до тех пор, пока один из соперников не признает своего поражения или не сможет подняться. Но странный «человек с улицы» поднялся вновь, вновь встал в боевую стойку. На лице его противника, уже считавшего себя победителем, можно было заметить некоторую растерянность.

Старая традиция отбора кандидатов в стажеры дальних экспедиций неукоснительно соблюдалась много десятилетий, и, хотя правила давно устарели, отменять их не было смысла. Редко уходили теперь в космос новые поисковые экспедиции.

Космофлот едва справлялся с обслуживанием рейсовых линий между колониями Федерации. На каждую новую экспедицию требовалось специальное разрешение Совета. Слишком много материальных ресурсов, а зачастую и жизней, уносило исследование дальних частей Галактики.

Одно из старых правил разрешало принимать участие в конкурсе всем желающим. В те далекие времена, когда школ было мало, а новые исследовательские экспедиции уходили к звездам почти каждый год, это правиле давало возможность талантливым людям завоевать себе место в одной из таких экспедиций. Во всяком случае, оно давало им надежду, создавало видимость справедливости. Сегодня у людей, не прошедших подготовки в специализированных школах, не было ни малейшего шанса даже близко подойти к финалу. Тем не менее это случилось.

Роман стоял на самой границе ковра, еще шаг — и он окажется в минусовой зоне. Пот заливал лицо, болела коленка, сильно ушибленная во время последней подсечки.

Клестов действовал методично и безжалостно, он безупречно владел всеми новейшими приемами защиты и нападения. Роман мог ему противопоставить только выносливость и необыкновенную гибкость. Но, чтобы выстоять против специально тренированного бойца, этого было недостаточно. И после того как он в шестой раз поднялся с ковра, после последней, самой сокрушительной подсечки, что-то изменилось в манере боя Клестова. Он медлил, и Роман не мог понять, что это: растерянность или просто тактический прием, в котором противник пытался заставить его выйти на выгодную для себя среднюю дистанцию, раскрыться, потерять бдительность и не суметь уклониться от очередного броска…

Скорее всего, Клестов хотел закончить бой эффектным нокаутом противника.

Наверное, он добивался именно этого, иначе давно бы уже воспользовался слабостью Романа в те первые, самые трудные мгновения, когда тот только что поднялся с ковра.

Но вот наконец Клестов вновь прыгнул. Нормальный человек вряд ли сумел бы заметить движение его ладоней, чертивших в воздухе короткие опасные траектории ударов. Но мгновения растягивались для Романа во время поединка, он мог бы растянуть их еще больше. У него оставалось заметное превосходство в быстроте реакции, однако это ни к чему не вело: Клестов применял комплексные приемы и легко находил на теле противника уязвимые болевые точки, известные Роману.

А уклониться от града ударов полностью было невозможно, Роман едва успевал уберечь наиболее важные жизненные центры — голову, живот. Конечно, как и требовали правила спортивного поединка, Клестов наносил удары не в полную силу, а лишь фиксируя касания к телу противника. Но так было далеко не всегда. Нарочно или случайно, время от времени он проводил настоящий удар, и в серии показных касаний они оставались не замеченными судьями.

Роман не мог ответить противнику тем же. Его неловкий удар был бы мгновенно замечен. Все, что ему оставалось, — это уйти в глухую защиту, а граница ковра тем временем неумолимо приближалась. И выход за роковую черту означал бы полное поражение. Еще шаг, еще… Теперь противнику достаточно одного хорошего броска, вот он пригнулся для последнего удара, чуть отпрянул назад, чтобы придать в броске своему телу больший размах.

И в это мгновение прозвучал гонг, означавший конец поединка.

Судейский компьютер сообщал этим сигналом, что он закончил все расчеты и не нуждается в дополнительной информации для определения победителя.

Клестов то ли не слышал гонга, то ли просто не сумел удержаться и прыгнул уже после сигнала.

Роман отчетливо услышал сигнал, но не расслабился, успел отклониться.

В результате Клестов промахнулся и сам с грохотом вылетел в минусовую зону. В зале раздался смех, аплодисменты, но все это уже не имело никакого значения…

Табло над головами зрителей мигнуло, на нем погасли все надписи, и вот сейчас, сию минуту, должно было появиться окончательное, всеопределяющее имя победителя, имя человека, отправлявшегося к звездам. Роман знал, что это будет не его имя, и стоял, побледнев, гордо откинув голову, на краю ковра, словно ждал приговора.

Компьютер уже начал печатать на экране первые знаки — дату и серию соревнований, номера документов, когда Райков потянулся к своему терминалу и нажал красную клавишу с надписью «Дополнительная информация».

Компьютер недовольно загудел, однако главное табло замерцало ровным голубым светом.