Но сейчас, под звуки падающей воды, Виктория поняла, что от реальности не уйти. Мечты и обещания оставались лишь мечтами и обещаниями. Рожденные страстью, они были неуловимы и легки, как дуновение ветерка. Он даже не вспомнит, как давал ей самый ценный из даров — обещание любви.
Он говорил, что она нужна ему, и это правда: как целительная мазь открытой ране, как холодная рука горячему лбу больного. И только. Ему нужно вернуться к самому себе, ему необходимы свое прошлое, своя жизнь.
И пока вода лилась по ее плечам, падая к ногам, Виктория ясно осознала, что время фантазий закончилось. Воспоминания скоро вернутся к Норману, и может быть — ей этого очень хотелось, — ему поможет время, Проведенное вместе. Но Виктория понимала, что одного желания недостаточно.
И будто угадав ее мысли, проснувшись от видений иной жизни, Норман появился в ванной с лицом мрачным и хмурым, с глазами, полными отчаяния. Викторию пронзил страх. Неужели к нему вернулась память? Так скоро, с болью подумала она. Это несправедливо — им досталось слишком мало времени. Ей необходимо больше. Вечность. Вот что она хотела от Нормана Генри. Вечность.
— Нам нужно поговорить, — сдержанно произнес он.
На этот раз Викторию охватил ужас. Она готова была заплакать.
Норман шагнул к ней под душ. Она обняла его, будто жаждала уберечь от воспоминаний о другой жизни — о жизни без нее. В ответ Норман крепко сжал любимую в объятиях, словно пытался удержать в мире своих грез.
Она знала, что желание касаться, чувствовать его, быть рядом с ним никогда не исчезнет. Никогда.
Он приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза.
— Что случилось, Виктория?
Как сделать так, чтобы он понял ее тревоги и желания, увидел, как ей трудно? Ну почему бы ему не остаться Норманом Генри, верящим в то, что он ее муж, а не выяснять, как она жила до встречи с ним. И в то же время она знала: ему необходимо стать прежним Норманом Генри, посторонним человеком.
— Ты сказал, нам нужно поговорить.
Мягкая печальная улыбка заиграла на его губах.
— О, Виктория. Ты думаешь, сейчас произойдет что-то ужасное? — Он притянул ее к себе и медленно повернул так, чтобы вода стекала по спине Виктории.
— Никогда, дорогая, никогда я не скажу тебе того, что причинит боль.
Ее охватила внезапная радость. Пусть повода для веселья нет, но сдержать ликования она не могла. К нему не вернулась память. У нее есть еще один день… одна ночь. Хотя ненадолго, раз вечность ей не дана, но Норман останется с ней.
Он медленно покачивал Викторию под теплыми струями воды, и в ней вдруг вспыхнула страсть. Ее руки невольно обняли Нормана. Она уже знала его тело, солоноватый привкус его языка, аромат любви, словно они прожили вместе всю жизнь.
Виктория чувствовала, как растет в них обоих вожделение. Приподняв ее, Норман раздвинул бедром ноги. Вода бежала, возбуждая их. Обхватив его ногами, Виктория откинулась назад, держась за плечи. Он подставил грудь Виктории прозрачным струям, в то время как снова и снова проникал в нее.
— Об этом, — он крепко прижал ее ноги к своим движущимся бедрам, — я и хотел с тобой поговорить.
И засмеялся, как победитель, радуясь своему успеху.
— Я никогда не устану от тебя, — сказал он, и ритмичные движения его бедер ускорились. — Никогда.
Он умолкал, когда зубы снова касались набухшего соска и нежно прихватывали его.
Викторию пьянили ощущения теплой воды, холодного кафеля, горячих губ Нормана, его неистовой страсти, шероховатости рук, мокрой щетины подбородка и собственной страсти. И вдруг она закружилась в чудесном мире, созданном Норманом, потерялась в бесконечных потрясающих ее конвульсиях. И он нашел ее, обнял, Успокоил сердце, готовое разорваться, и трепещущую душу. Слова любви, расслабления, пресыщения сливались с пением воды, проникая в самое сердце.
— Никогда не уходи, — шептала Виктория, пытаясь объяснить ему то, чего он не мог понять.
— Нет, — ответил он. — Никогда.
Эти слова прозвучали неискренне, будто Норман знал, что лжет. Тогда он горячо поцеловал Викторию, давая ей ответить.
Уже стемнело, когда Виктория спустилась вниз. Она испытывала голод и замешательство. Но стоит поесть, и голод исчезнет, а вот что делать с мятущимися чувствами?
Виктория ела поджаренную ветчину с сэндвичами, держа в руке книгу по психологии, раскрытую на главе о памяти. Внезапно неистовый лай Макса и стук в дверь заставили ее поспешить в темный холл. Едва прикрытая махровым халатом, с волосами, мокрыми после душа. Виктория с облегчением вздохнула, когда увидела, что это Пит. Она открыла дверь, впустив поток холодного осеннего воздуха и подхваченные ветром золотые и пурпурные листья.
Пит прошел прямо в гостиную, а за ним, натыкаясь на голые ноги Виктории, радостно лая, промчался Макс.
— Что случилось? — спросила она, включая лампу на столике. Золотые блики, разогнав сумерки, осветили комнату.
— Одежда, Вики. Я привез одежду. В конце концов, по его собственному признанию, он твой муж. — Пит, вывалил содержимое сумок на диван.
— Замечательно, не правда ли? — Он повернулся к Виктории, и улыбка исчезла с его лица. Он опустил глаза на ее голые ноги, а затем снова посмотрел на раскрасневшееся лицо.
— Только не нужно ничего говорить, — попросила Виктория.
— И не подумаю, девочка. И не подумаю. — Но взгляд его был слишком красноречив.
— Полагаю, мне не стоит интересоваться, сколько это стоило, — сказала она глухо.
— Не надо. Пусть это будет моя маленькая тайна до тех пор, конечно, пока не придут счета. — Он снял с плеча последнюю сумку. — А здесь бритва, крем для бритья, свежие бинты, рецепты и все в этом роде. Хотя, конечно мне следовало позаботиться об этом раньше.
— Я отнесу все наверх, — прошептала Виктория, стараясь не замечать удивления Пита, узнавшего, что Норман живет теперь там. Она выскочила из комнаты, ненавидя себя за покрывший щеки предательский румянец.
Положив одежду на кресло в полуосвещенной комнате, она стала размышлять, будить ли Нормана. Он выглядел таким умиротворенным, улыбка играла на его лице. Что бы ему ни снилось, пусть спит, ибо, проснувшись, он может оказаться чужим человеком.
Она быстро надела широкий свитер, поношенные брюки и поспешила к Питу.
Он сидел на кухне возле бара, уничтожая остатки ее сэндвича и листая книгу по психологии.
— Подошло? — спросил он, не поднимая глаз.
— Он спит, — робко ответила Виктория, доставая французскую булку из хлебницы.
— К нему не вернулась память?
Выкладывая из холодильника ветчину, сыр и нарезанные овощи, Виктория промолвила:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});