Читать интересную книгу Собрание речей - Исократ

А рассказал я тебе об этом для того, чтобы ты, если тебе в начале речи этой что — нибудь покажется невероятным, или невозможным, или недостойным тебя, не отбросил в негодовании все остальное, но — чтобы с тобой не случилось того же, что и с моими учениками — невозмутимо дожидался, пока не прослушаешь всю речь до конца: надеюсь, я скажу нечто дельное и полезное для тебя. А между тем мне хорошо известно, насколько речи произносимые отличаются по убедительности от речей, предназначенных для чтения, равно как и то, что, по общему мнению, речи, касающиеся дел серьезных и неотложных, ораторами произносятся, а те, что служат для показа своего искусства и преследуют личную выгоду — пишутся. Мнение это не лишено основания потому, что когда с речью выступает человек, не пользующийся авторитетом, без модуляций голоса, применяемых в реторике, к тому же не в подходящее для ее произнесения время, без серьезного отношения к делу, — когда все это не будет делать доводы автора более убедительными и речь окажется как бы обнаженной и пустой, да еще чтец станет читать ее неумело, без выражения, как бы перебирая факты, то, естественно, думаю я, она покажется слушателям никуда не годной. Все это может, пожалуй, сильно повредить и этой речи и быть причиной того, что она покажется более слабой, чем она есть в действительности. В самом деле, она не украшена ритмичностью и не блещет богатством стиля, к которым и сам я прибегал в молодости, и другим показывал, какими средствами делать речи более приятными и вместе с тем более убедительными. Всего этого я уже делать не могу из — за преклонного возраста, но если я смогу просто изложить самую суть дела, мне достаточно будет и того. Полагаю, что и ты, отбросив все остальное, должен обратить внимание только на это. Ты только тогда сможешь самым основательным и лучшим образом определить, есть ли в моей речи что — нибудь важное и заслуживающее внимания, если учтешь и отбросишь все препятствующие ее восприятию моменты, связанные с уловками софистов и особенностями речей, предназначенных для чтения, если взвесишь и оценишь каждую мысль, и притом не поверхностно и небрежно, но рассудительно и тщательно, как подобает человеку, причастному к философии (а тебя называют таким). Изучая мою речь таким образом и не основываясь на мнении толпы, ты сможешь наилучшим образом сделать для себя соответствующие выводы. Вот то, что я хотел предварительно тебе сказать. А теперь перейду к самому предмету речи. Я хочу сказать, что необходимо, не забывая также о собственных интересах, попытаться примирить между собой государства аргивян, лакедемонян, фиванцев и наше. Если ты сумеешь их объединить в союз, то без труда приведешь к согласию и другие государства. Ведь все они находятся в зависимости от упомянутых и при грозящей опасности обращаются к одному из них за помощью и получают ее там. Поэтому если ты склонишь к благоразумию четыре только государства, то и остальные избавишь от многих бед.

Ты можешь убедиться в том, что тебе не следует пренебрегать ни одним из них, если проследишь их историю во времена твоих предков. Ты увидишь тогда, что у каждого из них была большая дружба с вами, и они оказывали вам огромные услуги. Ведь Аргос для тебя родина, и к нему ты должен относиться с такой же обходительностью, как и к своим родителям[87]. Фиванцы чтут прародителя вашего рода торжественными процессиями и жертвоприношениями больше, чем всех остальных богов[88]. Лакедемоняне предоставили на вечные времена потомкам его царскую власть и предводительство на войне, а наше государство, как говорят те, сообщениям которых о древности мы доверяем, Гераклу помогло получить бессмертие[89] (каким образом — тебе легко будет узнать, мне же рассказывать сейчас неуместно), а детям его — спасение. Оно одно, подвергаясь крайним опасностям в борьбе с могуществом Еврисфея, положило конец его величайшим дерзостям и избавило детей Геракла от постоянно преследовавшей их опасности. Справедливо, чтобы за это были нам благодарны не только те, которые были спасены тогда, но и живущие сейчас: ведь благодаря нам они живут и пользуются благами жизни. Не будь спасены одни, не могли бы вообще появиться на свет и другие.

Поскольку, таким образом, все эти государства предстают в таком свете, у тебя никогда ни с одним из них не должно быть разногласий. Но все мы от природы склонны более ошибаться, чем поступать правильно. Поэтому за все, что произошло до сих пор, вина справедливо падает на всех, но впредь следует остерегаться, чтобы с тобой не случилось ничего подобного, и подумать, какое сделать для них доброе дело, чтобы показать, что ты отплатил достойным и тебя, и твоих услуг образом. Подходящий случай у тебя есть. Между тем, как ты будешь только оплачивать свой долг, они сочтут, поскольку прошло столько времени, что ты первым кладешь начало оказанию услуг. Затем, ведь очень хорошо считаться благодетелем выдающихся государств, с пользой для себя ничуть не меньшей, чем для них. Кроме того, если с кем — нибудь из них у тебя возникла какая — либо неприятность, ты прекратишь все это, потому что своевременные услуги предают забвению прежние ошибки обеих сторон. Известно также и то, что все люди помнят больше всего о тех, кто помог им в их несчастье. Ты видишь, как они страдают из — за войны, как похожи они на единоборцев. Ведь и тех, когда ярость начинает у них усиливаться, никто уже не может разнять: когда же они изувечат друг друга, они расходятся сами, без всякого постороннего вмешательства. Так, я полагаю, произойдет и с этими государствами, если ты заранее не позаботишься о них.

Может быть, кто — нибудь решится выступить против моих слов, утверждая, что я пытаюсь склонить тебя взяться за невозможное. По их мнению, ни аргивяне не станут никогда друзьями лакедемонян, ни лакедемоняне — друзьями фиванцев: и вообще те, кто привык к постоянному превосходству, никогда не согласятся на равную долю с другими. Я же думаю, что, когда первенство среди эллинов принадлежало нашему государству, а затем государству лакедемонян, едва ли можно было добиться чего — нибудь, так как каждое из них легко могло помешать действиям другого. В нынешних же обстоятельствах, я полагаю, что это не так. Я знаю, что несчастья поставили тех и других в одинаковое положение, поэтому, я полагаю, они предпочтут выгоды, получаемые от согласия, — преимуществам, получившимся от прежних их действий. Затем, я считаю, что едва ли кто — нибудь другой сможет примирить эти государства, а для тебя подобные дела не составляют никакой трудности, потому что я вижу, как ты осуществил многое из того, что другим казалось безнадежным и невероятным: и будет нисколько не удивительно, если и это дело сможешь устроить только ты. Люди великие и выдающиеся должны браться не за такие дела, кототрые может совершить обычный человек, а за те, за которые не возьмется никто другой, кроме людей, имеющих такие же дарования и могущество, как у тебя.

Я удивляюсь тому, что люди, которые считают такие дела неосуществимыми, ни сами не знают, ни от других не слышали, что много было войн, и к тому же страшных, и что люди, которые положили этим войнам конец и сами получили, и воевавшим сторонам доставили тем самым большие блага. Какая ненависть могла б быть больше той, которая была у эллинов против Ксеркса? Однако все знают, что дружбу с ним[90] мы и лакедемоняне предпочли дружбе с теми, кто каждому из нас помогал добиться власти. Но к чему вспоминать давно прошедшие события и обращаться к примерам, связанным с варварами? Если бы кто — нибудь внимательно рассмотрел несчастья эллинов, то стало бы ясно, что все они не составляют и ничтожной доли тех бед, которые причинили нам фиванцы и лакедемоняне. Тем не менее, когда лакедемоняне отправились в поход против фиванцев и хотели разорить Беотию, а жителей ее городов расселить, мы, придя фиванцам на помощь[91], воспрепятствовали осуществлению замыслов лакедемонян. И напротив, когда судьба переменилась[92] и фиванцы вместе со всеми пелопоннесцами попытались уничтожить Спарту, мы — единственные из всех эллинов — заключили с ней союз и тем самым помогли ее спасению[93]. Полнейшее непонимание дела и глупость обнаружил бы тот, кто, зная, что действия государств определяются не ненавистью или клятвами или тому подобным, а только соображениями собственной выгоды (ибо только к этому они стремятся и направляют все свои усилия), и видя нынешние превратности и перемены, при всем этом отказался бы признать, что и сейчас дело обстоит точно таким же образом — тем более если ты сам займешься примирением этих государств. При этом соображения пользы убедят их, а нынешнее бедственное положение заставит их последовать твоему плану. Эти два обстоятельства, думается мне, должны обеспечить успех дела.

Однако я полагаю, что лучше всего ты сможешь узнать, миролюбиво или враждебно относятся друг к другу эти государства, если мы рассмотрим не совсем кратко и не слишком подробно основные моменты их нынешнего положения, и прежде всего положения лакедемонян.