Читать интересную книгу Избранный - Максим Замшев

Франциск поискал взглядом очки, потом надел их, выдвинул один из ящиков рабочего стола. Из самой глубины был извлечен пожелтевший конверт. Старый Клеман доставал фотографии одну за одной, строго вглядывался в них, откладывал и снова подносил к глазам. Ему чудилось, что, рассматривая эти фотографии, он сможет наконец понять что-то еще. Но он и так знал достаточно. Кому же еще знать, как не ему?

На свет слетелись со всей округи комары и мошки, противно жужжа и норовя залезть в глаза и в нос. Франциску периодически приходилось отмахиваться. Покончив с фотографиями, старый Клеман аккуратно сложил их в конверт. Долгое время он пребывал в задумчивости, такой глубокой, что даже летающие насекомые, видимо, смутились и перестали тревожить его своим отвратительным иезуитским визгом.

Как неживой, Франциск протянул руку к столу, взял с него номер газеты «Bond»… Глаза замерли на одной из заметок вчерашней криминальной хроники. Потом газета скользнула из рук на колени. Мелкая стариковская слеза скатилась по щеке, упала на газетный лист, оставляя соленое пятно как раз на месте, где была набрана равнодушным наборщиком фамилия Жоржа Леруа…

…А Гийом Клеман лежал с открытыми глазами. Хорошо, что дед не заметил его обмана и уверился в том, что внук почивает и преспокойно видит сны…

Гийом Клеман, недавняя звезда биологического факультета Сорбонны, уже отплакал свое. Нынче в его зрачках читалась решимость дойти до конца.

12

Эвелина Трофимова курила на маленьком балконе в своей небольшой служебной квартирке на авеню Трюден. Внизу аккуратным прямоугольником настороженно, будто живой, хранил молчание небольшой Антверпенский сквер. За последний час она приняла два очень странных звонка. В каждом из них в отдельности не было ничего тревожного, но вместе они создавали картину довольно нелепую. Теперь Эвелине предстояло принять решение…

Сначала позвонил человек и представился как Александр Беляков, новый главный редактор газеты «Свет». До сегодняшнего дня Эвелина ничего не слышала об этом человеке. И сто лет ей бы не слышать. Но его фамилией были подписаны сообщения из Москвы, благодаря которым ей пришлось среди ночи переться в аэропорт. Так вот, этот самый Беляков неожиданно потребовал, чтобы Климов немедленно возвращался в Москву. Изъяснялся он коротко, нервно и быстро отъединился, не позволив Эвелине никаких комментариев. Видать, мыслит себя больно большим начальником! Она мысленно чертыхнулась в адрес бардака, царившего в их ведомстве, и уже собиралась связываться с ночными службами аэропорта Шарля де Голля, дабы заказать Климову билет на завтра, как ее мобильник снова заверещал. Звонили из службы безопасности холдинга. Ей объявили, что она должна сделать все, чтобы Климов остался в Париже как минимум до среды. Эвелина, понимая, что абонент сейчас отключится, перехватила инициативу и быстро затараторила. Сначала она сообщила, что благотворительный концерт Пьера Консанжа, осветить который прибыл Климов, назначен на воскресенье и что потом делать Климову в Париже? Надо придумать какую-то причину! Потом она чуть не скороговоркой выпалила информацию о звонке Белякова, который просил ее об обратном. Ответом ей было короткое:

– Делайте, как велят. А мы уж с остальным разберемся…

Эвелина затушила одну сигарету и сразу же сунула в рот другую. Ее терзали сомнения. С одной стороны, выход был совершенно ясен. Ослушаться службу безопасности холдинга – значит потерять работу. А ей, несмотря ни на что, вовсе не хотелось так скоропалительно покидать парижский корпукнт. С другой стороны, она своей развитой репортерской интуицией понимала, что зреют в Париже события, которые могут серьезно изменить ее жизнь. Не стоит торопиться. В такой переплет она еще не попадала. Все бы было хорошо, если бы она не знала, кто руководит службой безопасности их медиахолдинга. Это серьезные люди! Что ж! Она, конечно, исполнит все, что от нее требуют. Беляков, в конце концов, не ее прямой начальник, и она не обязана бросаться выполнять его дурацкие указания. И вообще… Но следить за Климовым надо попристальнее… не втянул бы она меня туда, куда не надо…

13

Так бывает между мужчиной и женщиной, что судьба отношений зависит от сущего пустяка. Алексей и Наташа находилось на той грани, когда могли мило распрощаться, даже не обменявшись телефонами, а могли завязать нежную дружбу на долгие годы. После того, как Наташа поведала о болезни брата в Петербурге, Алексей вместо того, чтобы посочувствовать девушке или хотя бы изобразить сочувствие, стал с жаром рассказывать о жене своего знакомого, которая уже пять лет живет на гемодиализе и полна жизненных сил. Наташа грустно улыбалась, кивала головой, отчего прядь ее русых волос сползала на глаза, и она нервно возвращала ее обратно. Алексей, видя, что его слова никак Наташу не трогают, отхлебнул из бокала и замолчал.

– Говорят, что Париж похож на Петербург. А вы как считаете? – Наташа, спросив это, давала разговору новое направление, позволяла Алексею показать себя.

– Трудно сказать. Я люблю оба этих города. Они как люди, со своими характерами, чудесными привычками…

– Несмотря на все мерзости?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду грязные наркопритоны Питера, где малолеток сажают на иглу, чтобы сделать потом из них дешевых шлюх, я имею в виду бандитские разборки, когда пули летают возле памятников архитектуры, совершенно не уважая их историческую память, и проливают возле них реки крови…

– Ну, это о любом большом городе можно сказать. Надо видеть хорошее…

– Да, вы правы. Это я не в упрек вам. Но имейте в виду, Париж уже давно не город поэтов и мечтателей. Я-то знаю…

– Вы так молоды и прекрасны, и у вас такой взгляд на жизнь. Жаль…

Наташа рассмеялась.

– Со мной давно так никто не разговаривал. Вы мне нравитесь, Алеша… Ничего, если я буду вас так называть?

– Пожалуйста…

14

Когда Альфреду Брынзову снилась брынза, он всегда просыпался. Этот соленый кошмар мучил его с детства и был одной из главных причин его хронический бессонницы. Детский комплекс, связанный с неблагозвучной, как он был уверен, фамилией и изжитый давно в реальной жизни, во сне настигал, растекался соленой липкой влагой в нос, в уши, душил, вылеплял из себя жуткие рожи, которые хохотали и высовывали белые, шершавые, влажные языки. Последние месяцы брынза никогда не снилась по субботам. Часы, проведенные в его любимом баре «Альмавиво», положительно сказывались, и он засыпал сразу, как только касался подушки. Но после сегодняшнего разговора и новой ошеломляющей информации Брынзов сам не хотел засыпать. Он был уверен, что брынза снова ему приснится. Неужели его люди ошиблись? Похоже, что да. Иначе бы с ним так не разговаривал Смотритель. А уж Смотритель всегда прав. В Ордене бытовала жестокая дисциплина, и сомневаться в верности слов Смотрителя никто не мог. Удалось ли ему исправить ошибку сегодня и что вообще теперь будет?

Поворочавшись в постели, Брынзов поднялся, надел свою любимую пижаму и задумался. Сна как не бывало.

Городская квартира Брынзова располагалась в одном из пентхаусов на Остоженке. Внизу, не стыдясь никого, бражничал город. Брынзов любил вот так выйти ночью на лоджию, взять из бара порцию изысканного спиртного, сидеть потягивать напиток и представлять себя властелином города, страны, мира. Настроение моментально улучшалось. Но сейчас Альфред был не настроен на подобное времяпрепровождение.

Последние несколько лет жизнь Альфреда Брынзова достигла одной из высших своих точек. Он богат, известен, достаточно еще молод да еще и поддерживается могущественной силой. Немного портила картину жена, известная эстрадная певица и красавица. Все было бы хорошо, если бы она не пристрастилась к алкоголю, и после трех лет их совместной красивой жизни, полной дорогих удовольствий, начался ад. Алла постоянно приходила домой подшофе, а то и в стельку пьяная, устраивала скандалы, а как-то заявилась с одним известным продюсером, думая, что мужа нет дома. Брынзову пришлось отселить ее, но развод не входил в его планы, да и раздел имущества – процедура неприятная, поэтому приходилось формально хранить статус женатого человека.

Почему операция, о которой ему докладывали ежедневно и которая так блестяще завершилась, признана Смотрителем ошибочной? За операцию отвечал Дед – так Брынзов называл начальника своей службы безопасности, бывшего одновременно его старшим другом и советчиком. Дед не мог ошибиться с его опытом и чутьем. Он гений своего дела. Это общеизвестно… Странно и то, что он так легко признал свой просчет. Такое на памяти Брынзова впервые. Обычно Дед сухо и уверенно убеждал всех в своей правоте, даже когда всем казалось, что ситуация на грани провала. Непонятно, непонятно…

Дед, кстати, был первым, кто порекомендовал Смотрителю Брынзова в качестве Будущего Наместника. Брынзов помнил это и был благодарен. Однако сегодня впервые в жизни он позволил себе грубо поговорить по телефону с Дедом. Удивительно, но Дед не выказал голосом никаких эмоций. Он отчеканил, что проверит всю информацию и примет меры. И еще добавил, чтобы Брынзов не беспокоился. Вскоре он перезвонил и доложил: