Джемс Бербанк был вполне прав. Вступать в сношения с Джилбертом, когда плантацию окружали шпионы, значило подвергать себя напрасному риску. Ведь близок был час, когда он, Бербанк, а с ним и все сторонники Севера, живущие во Флориде, будут в полной безопасности под защитой армии федералистов. Коммодор Дюпон чуть ли не завтра же должен отплыть из Эдисто. И со дня на день нужно было ожидать известия о вступлении его эскадры в бухту Сент-Андрус.
Потом Джемс Бербанк рассказал о важном инциденте, разыгравшемся перед судьями Джэксонвилла, о том, как он вынужден был ответить на вызов, брошенный ему Тексаром; как, в сознании своего права и уступая голосу совести, он всенародно объявил об уничтожении рабства во всех своих владениях. Он первый в Южных штатах сделал это добровольно, а не в силу военных успехов северян.
Смелый и великодушный поступок! Но каковы будут его последствия — предвидеть трудно. Одно было несомненно: он не только не облегчит положения Бербанка в этом рабовладельческом крае, но и вызовет волнения среди невольников соседних плантаций. Ну что ж! Семья Бербанков, оценив великодушие этого жеста, одобрила поступок своего главы.
— Джемс! — воскликнула миссис Бербанк. — Что бы там ни случилось, но ты был прав, ответив так на гнусные нападки этого негодяя!
— Мы все гордимся вами, отец! — сказала Алиса, впервые называя Бербанка этим нежным именем.
— Дочь моя, когда Джилберт и федералисты придут, наконец, во Флориду, они не найдут в Кэмдлес-Бее ни одного раба, — отвечал Бербанк.
— Благодарю вас, хозяин, — сказала молчавшая до тех пор Зерма, — благодарю вас и за себя и за других невольников; но что касается меня — я никогда и не чувствовала себя у вас рабой. Вы так добры, так великодушны, что я всегда была такою же свободной, как сегодня.
— Правда, Зерма, — ответила миссис Бербанк, — мы как любили тебя прежде, так же будем любить и теперь.
Не в силах скрыть своего волнения, Зерма схватила малютку Ди в объятия и горячо прижала ее к груди.
Кэррол и Стэннард с жаром пожали Джемсу Бербанку руку, давая ему понять, что они вполне одобряют его смелый и честный поступок!
Домашние Бербанка, восторгаясь его великодушием, очевидно, забыли об опасных последствиях, которые мог вызвать этот поступок.
Никто в Кэмдлес-Бее, — кроме управляющего Пэрри, разумеется, — не порицал Джемса Бербанка. Но почтенный Пэрри, совершавший в это время обход плантации, должен был вернуться только к ночи и не знал еще о событии, которое должно было прийтись ему не по вкусу.
Приближалась ночь, и пора было ложиться спать. Прощаясь с домашними, Джемс Бербанк предупредил их, что завтра же объявит неграм о своем решении.
— Сообщи им об освобождении при нас, Джемс, — попросила миссис Бербанк.
— Мы все хотим присутствовать при этом.
— Да, да, все, — подтвердил Эдвард Кэррол.
— А мне, папа, можно? — спросила Ди.
— Можно, малютка, разумеется можно.
— Зерма, неужели ты от нас тогда уйдешь? — спросила девочка.
— Да нет же, дорогая моя, нет, не уйду, — отвечала мулатка. — Я никогда с тобой не расстанусь.
Были отданы обычные распоряжения об охране плантации, и вся семья разошлась на ночь по своим комнатам.
Первый, кого встретил на следующее утро в парке Бербанк, был его управляющий. Тот еще ни о чем не догадывался. И Пэрри узнал новость из уст самого Бербанка, который предвидел заранее, как будет огорошен его управляющий.
— О, мистер Джемс! Мистер Джемс! — только и нашелся он сказать.
— Ведь это не должно было вас особенно удивить, Пэрри, — сказал Бербанк. — Я лишь предупредил события. Об освобождении невольников обязан подумать каждый уважающий себя плантатор.
— Уважающий себя, мистер Джемс? При чем же тут самоуважение?
— Ну, если не уважающий себя, то по крайней мере радеющий о собственной пользе… если это для вас понятнее.
— Радеющий о своей пользе, мистер Джемс? О пользе?.. И вы решаетесь это говорить?
— Решаюсь, дорогой Пэрри, и будущее покажет, что я совершенно прав.
— Но где же мы будем тогда брать рабочих, мистер Джемс?
— Будем нанимать негров, Пэрри.
— Да ведь если неграм дать право не работать, так они ни за что работать не станут!
— Не беспокойтесь, станут, и усерднее прежнего, потому что свободный труд не то, что работа из-под палки.
— Нет, мистер Джемс, ваши негры уйдут от вас, как только вы их освободите.
— Очень буду удивлен, любезный Пэрри, если уйдет хоть один из них.
— Значит, я уже не управляющий кэмдлес-бейскими неграми?
— Зато вы управляющий кэмдлес-бейской плантацией, и я полагаю, что для вас гораздо приятнее управлять свободными людьми, чем рабами.
— Но, мистер Джемс…
— Дорогой Пэрри, предупреждаю вас, что у меня заранее готовы ответы на все ваши «но». Примиритесь же с событием, которое все равно было неизбежно и которое все мои домашние встретили с радостью.
— А негры уже знают об этом?
— Нет еще, и пожалуйста, Пэрри, не говорите им пока ничего. Я сам им сегодня же объявлю. В три часа велите всем собраться в парке и только предупредите негров, что я хочу сделать очень важное сообщение.
Управляющий удалился, изумленно пожимая плечами и бормоча:
— Негры — и вдруг свободные люди! Негры — вольнонаемные! Негры — сами себе господа! Да что же это такое? Коренной переворот, революция, это значит все человеческие законы побоку!.. Противоестественно… да, совершенно противоестественно!
Утром Бербанк, Кэррол и Стэннард поехали осматривать северную границу плантации. Негры как обычно трудились на полях риса, кофе и сахарного тростника. Кипела работа и на лесопильнях и стройках. Секрет, стало быть, еще никому не известен. Из Джэксонвилла и его окрестностей никаких вестей еще не дошло, и о намерении Бербанка не знали даже те, кого оно непосредственно касалось.
Бербанк и его друзья осмотрели тщательно границы плантации. Можно было, однако, опасаться, что после всего случившегося накануне толпа разнузданных подонков из Джэксонвилла или окрестных деревень двинется на Кэмдлес-Бей. Но пока ничего такого не было заметно, на реке и на берегу было спокойно. Шпионы не появлялись. В 10 часов утра прошел вверх по реке «Шаннон», но у пристани Кэмдлес-Бея не остановился и продолжал свой путь в Пиколату, так что ни с низовий, ни с верховий реки обитателям Касл-Хауса ничего пока не грозило.
К двенадцати часам трое друзей вернулись домой, где их уже ждали к завтраку. Все семейство вздохнуло свободнее, беседа пошла оживленней. Положение, казалось, стало менее напряженным. И все пришли к заключению, что джэксонвиллские власти немного обуздали партию Тексара. Если такое положение продлится еще несколько дней, северяне вступят во Флориду и местным аболиционистам нечего будет бояться каких бы то ни было насилий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});