А тот, чтобы малышка не шла сама, снова берет ее на руки. Тихо спрашивает, какая комната ее, и уходит.
Ущипните меня.
Я так и стою посреди забрызганной томатным соусом кухни, у моих ног сиротливо погибают тефтели, на кухонном столе по-прежнему россыпь презервативов, а я не могу даже пошевелиться. Только вслушиваюсь в тихий шепот, шелест одеяла и скрип мебели. И понимаю, что даже дышать боюсь, чтобы не спугнуть незнакомое, необъяснимое происходящее.
Ночью Аля ходит и разговаривает почти на автопилоте, и есть шанс, что завтра она даже не вспомнит, что было.
А вот я… Запомню это на всю жизнь.
Андрей так и возвращается без верхней одежды, только в своих низко сидящих на бедрах джинсах. Три черных звезды на его ребрах привлекают мое внимание.
И хотя каких-то полчаса я водила языком и руками по его животу, мне снова хочется это сделать. Припасть к его коже губами, чтобы снова проверить — он действительно живой. Не мираж, не плод больного воображения. Он мне не снится, пока я заснула, работая над статьями о сексуальном темпераменте водителей.
— Ты… Ты… — силюсь подобрать слова, но их нет.
— Злишься, что я уложил ее вместо тебя? — Андрей взъерошил свои волосы. — Просто видела бы ты себя со стороны. Стала бледная как смерть, когда она пришла. Вот я и решил, что…
— Спасибо. Нет, я не злюсь. Просто сильно удивлена.
Он вообще понимает, что сам сделал? Он уложил спать чужого ребенка, которого знает без малого несколько часов. С легкостью! Как будто так и надо! Как будто всю жизнь занимался этим.
По венам растекается кислота, когда до меня доходит самое простое объяснение этому. И я тут же спрашиваю:
— У тебя есть дети?
Андрей грустно улыбается, но с ответом тянет. Я успеваю несколько раз умереть за то время, пока он садится и тянет меня к себе на колени.
— Не ерзай так, иначе мы не поговорим, — Андрей фиксирует мои бедра на своих коленях и смотрит прямо в глаза.
О черт. Это плохой поворот. Почему мы не поговорили раньше, если нам было о чем поговорить? Ах да. Это же я сразу на него набросилась, как увидела с губкой и чистой посудой. Считаю, что маркетологи должны всерьез пересмотреть рекламные компании для «Фэйри». Они упускают такой шанс, когда позволяют домохозяйкам мыть посуду даже в телевизоре. Никого этим не удивишь.
— Детей у меня нет, Сонь. Не нужно так пугаться. Я слишком много работаю.
Можно выдохнуть.
Снова коснувшись его горячей кожи, я понимаю, что он слишком офигительный, чтобы быть настоящим. Быть моим. Будучи обладателем такого торса, он при этом моет посуду на моей кухне, укладывает моего ребенка спать и может довести меня до оргазма в считанные минуты. Ну окей, последнее как раз самое легкое, учитывая все тот же торс.
Я кончила за сегодня больше раз, чем за предыдущий месяц, но рядом с ним мне по-прежнему жарко даже в шелковом халате.
— Мы поэтому ни разу не виделись? Из-за твоей работы? Ты вообще давно здесь живешь?
— Почти четыре года, кажется. А ты?
— Три.
— Целых три года… — вздохнул Андрей. — И прямо надо мной.
Он легко коснулся моих губ, на этот раз без напора, без продолжения. Я снова чуть не увлеклась, но коснулась его груди и легко оттолкнула.
— Ты хотел поговорить.
— Ах да… Аля мне перед тем, как заснуть сказала… Сейчас я вспомню, как это было: «Ты музчина и должен помочь с мебелью в садике». Что она имела в виду?
— Нет! — ахнула я.
— Что «нет»? — не понял Андрей. — Мне больше нравится, когда ты говоришь «да».
— Ее слова ничего не значат. Абсолютно ничего! Не обращай внимания, Аля много чего говорит во сне. Это ничего не значит!
Андрей откинулся назад и посмотрел на меня с укором.
— Ничего не значит? Соня, Соня. У меня совсем нет никаких дел. Я буду рад помочь с чем угодно. Так что там с садиком?
— Ничего.
— Ох, ты и упрямица!
Он подхватил меня на руки, совсем, как Алю, только веса во мне было все-таки больше, но для Андрея — без разницы.
— Я должна убрать! Там на полу тефтели!
— К черту тефтели.
Он завернул за угол, вошел в темную комнату и бросил меня на кровать.
— Андрей!…
— Уже лучше, — согласился он. — Попроси меня.
Я уставилась на него, пока он нависал надо мной, опершись коленом в кровать.
— О чем?
— О помощи. Это такая штука, Сонь, когда одни люди делают что-то для других, не прося ничего взамен.
— Я знаю, что такое помощь, — обиделась я.
— А по-моему, нет. Ты привыкла со всем справляться одна. Ты отказываешь мне даже в том, с чем я вполне могу справиться. Как музчина.
Он произнес это с таким значимым видом и, так забавно копируя интонации Али, что я рассмеялась.
Его пальцы двинулись по моим бедрам, и Андрей только сильнее развел мои ноги, когда я попыталась их сдвинуть.
— Так что там с садиком?
Пальцы настойчиво ласкали меня, и мое тело предательски откликалось. Мне было мало. После стольких лет я хотела его снова и снова, и плевать, если завтра я, в принципе, не смогу ходить. Зато у меня снова случится это сегодня.
— Соня, — выдохнул он. — Скажи мне.
— Почему ты вообще делаешь это, Андрей? Зачем тебе помогать мне?…
— Я не это хотел услышать, — с укором произнес он. — Без «зачем» и «почему». Ты знаешь, что такое тотальное безделье, Сонь?
Я покачала головой, заворожено на него глядя.
— Еще бы. Это полный отстой, Сонь. Я вот тоже не знал этого, пока не ушел в отпуск. И вдруг оказался сам. Без ничего. Без друзей, хобби, забот. Ничего, Сонь. Я поэтому хочу помочь, потому что мне совершенно некуда себя деть. Я не буду ничего требовать от тебя взамен. Не стану делать что-либо с какой-то целью. Я просто… Хочу быть нужным. Хоть кому-то.
Он был таким красивым в полумраке. В своих джинсах, с голым торсом и взъерошенными волосами. И еще таким искренним в этот момент.
— Просто… — прошептала я. — Им нужна помощь пап. Тех, чьи дети ходят в эту группу, Андрей. Они не поймут, если ты…
— Да плевать на них, разве нет? — легко отозвался он. — А хотя… Прости. Это тебе с ними общаться и дальше. Если тебя это волнует, я откажусь, конечно.
— Меня это не волнует, — тихо произнесла я.
Он улыбнулся, медленно опустился на кровать, упираясь локтями возле моей головы.
— Спасибо, — прошептал он, целуя меня в губы. — Есть что-нибудь еще о чем ты хотела бы меня попросить?
Я замерла. Губы жгло признание о конкурсе, но эта просьба была явным перебором, чтобы просить об этом мужчину, с которым ты впервые переспала. Поэтому растянула губы в обольстительной улыбке, приподнялась, обвив руки вокруг его шеи, и тихо прошептала:
— Есть у меня идейка…
Глава 21. Соня
Следующим утром у меня действительно все болело.
Но проснувшись даже раньше положенного и едва проспав около четырех часов, я при этом не чувствовала себя так, как будто по мне накануне проехался асфальтный каток. Удивительно хотелось улыбаться. Впервые за долгое время, улыбаться просто так, а не потому что надо.
На работе я воспользовалась правом тренера не заниматься в полную силу, и лишь показывала упражнения и контролировала правильность их выполнения. Садиться на шпагат сейчас было не самым приятным решением.
И, конечно, то, что я светилась, как стоваттная лампа, не ускользнуло от внимания Ирки.
— Либо ты подсела на офигенные транквилизаторы, либо у тебя вчера был офигенный вечер. Соня, ну-ка признавайся, о каком мужчине ты спрашивала меня вчера? И вообще, подруга я тебе или кто?
Размешав кофе, я сделала глоточек.
— Ну… Есть один мужчина, — призналась я.
Ирка моментально оживилась.
— Я его знаю, знаю?!
— Верещагина, остынь. Ты не можешь знать всех мужиков в Питере. По крайней мере, я надеюсь на это.
— Ладно, — смилостивилась подруга. — Скажи, хоть как его зовут?
— Андрей.
— Андрей… — протянула Ирка, и я ощутила моментальный укол ревности.