Читать интересную книгу Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына - Алексей Писемский

В продолжение этой речи у старухи навернулись на глазах слезы. Хозаров тоже был, кажется, растроган и прижал к глазам платок.

– Я ничего не могу говорить и только благоговею перед вашими материнскими чувствами, – отвечал он.

– Поклянитесь мне еще, что вы сделаете ее счастливою, – сказала Катерина Архиповна, взяв героя моего за руку.

– Еще раз клянусь моею любовью сделать вашу дочь счастливою! – произнес Хозаров.

– Берите ее – она ваша, – сказала старуха и, зарыдав, упала на диван.

Хозаров между тем взял руку будущей маменьки и несколько раз поцеловал ее с чувством. Далее затем призвана была Мари. Катерина Архиповна, не переставая плакать, объявила дочери о предложении Хозарова. Мари сконфузилась и бросилась обнимать мать, а потом подала жениху руку, которую тот, как водится, страстно поцеловал. В следующей затем беседе Сергей Петрович был нежен с невестою, в то же время старался как можно более изъявлять почтения и глубокого уважения к Катерине Архиповне и начал ее уже именовать belle-mere[18]. Он не позабыл также и своих будущих belles-soeurs[19] и с ними, по-родственному, очень мило шутил, обещаясь на будущее время подмечать, кто им нравится, и нынешнею же зимою выдать их замуж. На это обе девицы объявили, что они еще не хотят замуж; но Хозаров, по правам близкого родственника, обещал, как делалось это в старину, выдать их насильно и уморительно описал эту сцену, как повезет он их с связанными руками в церковь венчать. Обе девицы, несмотря на чувствуемую зависть, расхохотались и утвердительно сказали, что не дадут себя связывать; одним словом, в это утро герой мой успел до невероятности всем понравиться. Невеста, как мы и прежде еще знали, его обожала; Пашет и Анет остались весьма довольными его любезностью и вниманием; даже сама Катерина Архиповна начала его понимать в другом смысле; из предыдущей сцены она убедилась, что будущий зять очень любит Мари, потому что он не только сам не спросил о приданом, но и ей не дал договорить об этом предмете. Заискав таким образом во всех членах семейства, Сергей Петрович начал просить позволения – съездить на несколько времени домой и распорядиться по некоторым экстренным домашним делам, обещаясь в шесть часов вечера явиться на приятнейшее для него дежурство у ног невесты.

Откровенно говоря, Хозаров не имел никаких экстренных дел; но ему хотелось побывать у Варвары Александровны, рассказать ей, что с ним случилось, и порисоваться перед нею своими пылкими чувствами.

Мамилова очень обрадовалась приезду друга.

– Где вы и что с вами? – спросила она гостя, подавая ему руку.

– Судьба моя решена – я женюсь, – отвечал тот.

– Право? Каким же образом это случилось?

– И сам не знаю; вчера получил пригласительную записку, а сегодня дано и слово.

– Слава богу, опомнились; это было бы с их стороны просто сумасшествие – отказать вам. Ну, что же вы, счастливы теперь?

– Я не понимаю еще хорошенько, что со мною; у меня как-то замерло сердце, и я ничего ясно не могу ни чувствовать, ни понимать.

– Вот вы мужчина, а говорите, что у вас замерло сердце; что же должна чувствовать женщина в эти страшные для нее минуты! Что ваша невеста – весела?

– Да, она очень весела: она еще очень молода и потому беспечна.

– Нет, это не потому что молода, но она любит вас… Ах, как это первое время тяжело для тех женщин, которые идут не по любви! После как-то свыкнешься с этою мыслью, но вначале – это ужасно.

– Что вы, Варвара Александровна, чувствовали в это время?

– Что я чувствовала?.. – отвечала со вздохом и несколько смутившись хозяйка. – Я ничего не чувствовала; я была тогда глупа, слепа, нема; я выходила, или, лучше сказать, это выходила замуж не я, а кто-то другая; я не понимала, что я для жениха моего так, игрушка, временная забава, и уже после, гораздо позже, когда воротить было невозможно, я поняла, что такое мужчина, и особенно мужчина в сорок лет. Но, впрочем, не спрашивайте меня: зачем вам знать историю моего сердца, она скучна и неинтересна; я могу только сказать, что я не живу, а прозябаю.

– Знаете ли, что я думаю? Вам, с вашей поэтической душой, не следовало бы выходить замуж.

– Это почему вы так думаете?

– Потому, что вы так умны; ваше сердце столько возвышенно, что вам из мужчин нет равного: они все ниже вас.

– Ах, как вы ошибаетесь, Сергей Петрович! Как мало нужно для моего великого ума и для моего возвышенного сердца – одна любовь и больше ничего… Любовь, если хотите, среди бедности, но живая, страстная любовь; чтобы человек понимал меня, чувствовал каждое биение моего сердца, чтобы он, из симпатии, скучал, когда мне скучно, чтобы он был весел моим весельем. Вот что бы надобно было, и я сочла бы себя счастливейшей в мире женщиной.

– Неужели же Лев Павлович не отвечает на ваши прекрасные требования? Неужели он вашим благородным стремлениям не сочувствовал?

– Лев Павлович?.. Лев Павлович, как и все мужчины: он с самых первых пор или скучал, или даже смеялся над моими стремлениями. Он окружал меня богатством, удовлетворял мои прихоти, впрочем, всегда с оговорками, и потому полагал, что уже все сделал, что я даже не должна сметь ничего желать более. Но, бога ради, не спрашивайте меня: видьте во мне вашего друга… старуху, которая вам желает счастья… и больше ничего! Расскажите мне лучше что-нибудь про себя: когда вы думаете назначить свадьбу?

– Я, с своей стороны, буду настаивать как можно скорее: знаете, любовь нетерпелива…

– Да, кончайте эту скучную процедуру скорее, будут толки, сплетни, и зачем вам допускать подобные пошлости в вашем браке, который не должен походить на другие свадьбы? Где вы думаете после жить?

– Без сомнения, в Москве, – отвечал Хозаров. – Неужели же ехать в эту ужасную провинцию?

– Не забывайте ваших старых друзей, а в том числе и меня, – сказала Мамилова.

Хозаров встал и поцеловал у ней руку.

– То, что вы сделали для меня, – сказал он с чувством, – так заключено глубоко в моем сердце, так срослось с этим сердцем, что одна только смерть может уничтожить чувство благодарности… одно это одолжение деньгами…

– Не говорите, пожалуйста, об этих пустяках, – перебила хозяйка. – Знаете ли что? Я не люблю денег и считаю их решительно за какие-то пустяки: по-моему, кажется, отдать кому деньги или самому у кого-нибудь взять – это такая обыкновенная вещь, о которой не стоит и думать.

– Я в этом не согласен с вами. Деньги – рычаг всего. При деньгах можно все сделать.

Мамилова сомнительно покачала головой.

– Не спорьте, Варвара Александровна, в этом, а лучше скажите мне: чего нельзя сделать для своего удовольствия на деньги?

– А например, найти, милостивый государь, друга, – перебила резко хозяйка. – Найдите с вашими всемогущими деньгами друга!

– Да, это другое дело; но, впрочем, есть пословица, что с деньгами и друзей много.

– Не друзей, Сергей Петрович, а льстецов, вы хотите, верно, сказать. Но друга, истинного друга не купите вы на деньги.

– Зачем же так углубляться в жизнь. Мы можем и льстецов считать за друзей; есть прекрасные на этот предмет стихи: «У дружбы есть двойчатка лесть: они с лица отчасти схожи».

– Ну, бог с ними – и с деньгами и с лестью, – все это не моего романа. Скажите лучше мне, как вы думаете вести себя с вашей будущей женой?

– То есть как? – спросил Хозаров. – Как обыкновенно, я полагаю, обращаются люди образованные, когда они любят.

– Бога ради, не обращайтесь так, как обращаются образованные и умные мужья. Это значит, с первого же раза, начать переделывать молоденькое и покорное существо на свой лад. Оно, конечно, будет повиноваться и подделываться под ваши понятия; но в то же время оно будет убивать самое себя. Ведите себя просто, как бог вас создал, занимайтесь с этим молоденьким созданием пустяками, которые ее занимают, болтайте с ней, играйте. Что вы смотрите на меня с удивлением? Если вы любите ее, то вам самим будет весело; а если нет, то и говорить нечего. Поверьте мне, что если вы хотите быть счастливым в вашем браке, то и не должны себя вести иначе.

– Я люблю мою невесту, – и из этого слова можете ясно заключить, как я буду вести себя.

Долго еще продолжалась беседа между женихом и Варварой Александровной. Брачные отношения были разобраны ими в самых мельчайших подробностях: много, конечно, Варвара Александровна, обладающая таким умом, высказала глубоких и серьезных истин; много в герой мой, тоже обладавший даром слова, сделал прекрасных замечаний; но я не решаюсь передать во всей подробности разговор их, потому что боюсь утомить читателя, и скажу только, что Хозаров отобедал у Мамиловой и уехал от нее часу в шестом. Домой заехал он на минуту для того только, чтобы, пользуясь свободою жениха, переменить свой фрак на, сюртук. Здесь, конечно, явилась к нему другой его друг – Татьяна Ивановна, и, конечно, Сергей Петрович поставил себе в обязанность и ей объявить весьма подробно о всем том, что касалось до женитьбы.