Читать интересную книгу Улика - Сью Графтон

Я взошла на борт самолета в половине пятого утра, и в пять сорок пять мы уже приземлились в аэропорту Лос-Анджелеса. Мне пришлось ждать до семи часов самолета на Санта-Терезу, и к тому времени, когда я смогла попасть в родные пределы, я была полумертвая от усталости. Через час я добралась до дому, проверила автоответчик (ничего), стащила с себя сапоги и как была, в одежде, завернулась в одеяло.

Приблизительно в две минуты десятого раздался стук в дверь. Я с трудом продрала глаза и поплелась к двери, волоча за собой одеяло, будто шлейф новобрачной. Во рту у меня был ужасный привкус и волосы стояли дыбом, как у панка, только не такие чистые. Я посмотрела в глазок, будучи слишком умненькой, чтобы дать застать себя врасплох какому-нибудь раннему воришке. На пороге стоял мой второй бывший муж Дэниел Уейд.

— Черт,— пробормотала я.

Прислонилась головой к косяку, затем опять посмотрела в глазок. Все, что я смогла увидеть в него было лицо Дэниела в профиль. Светлые волосы образовывали что-то вроде ореола вокруг его головы. Весьма вероятно, что Дэниел Уейд — самый красивый мужчина из всех, кого я встречала в своей жизни. И это дурной признак. Красивые мужчины обычно либо голубые, либо страдают невозможной формой нарциссизма. (Прошу прощения за обобщение, ребята, но это действительно так.) Мне нравятся добрые лица, интересные лица или лицо, в котором виден характер, но не скульптурное совершенство его… Прямой нос хороших пропорций, высокие скулы, твердая линия подбородка, здоровая кожа. Его волосы выгорели на солнце, глаза были незабываемого голубого цвета и красиво оттенялись темными ресницами. Зубы у него были очень прямые и очень белые, улыбка кривая. Ну как портрет, ребята?

Я открыла дверь.

— Привет.

— Здравствуй,— я уставилась на него нахальным взглядом, надеясь, что он исчезнет.

Он высокий, стройный и может есть все что угодно, не боясь прибавить в весе. Он стоял передо мной в вылинявших джинсах и темно-красной рубашке с закатанными рукавами. Его кожа отливала золотом, загорелая и обветренная. Всего-навсего еще один утомительный золотой калифорнийский мальчик. Волосы у него на руках выгорели почти добела. Он засунул руки в карманы, что было очень кстати. Он джазовый пианист, и пальцы у него длинные и худые. Я сперва влюбилась в его руки, а потом уже начала пробираться выше.

— Я был во Флориде.— Плюс приятный голос… на случай, если не подействуют все остальные его достоинства. Высокий и негромкий. Он поет как ангелочек и играет на шести инструментах.

— И что же ты вернулся?

— Не знаю. Соскучился по дому, как я полагаю. Один мой друг направлялся в эти края, и я решил воспользоваться моментом. Я тебя разбудил?

— Нет, я иногда разгуливаю по окрестностям в таком виде.

Легкая, тщательно выверенная улыбка. В его поведении чувствовалась нерешительность, и это было очень непривычно. Он пытался собрать мой образ в единое целое, выискивая, вероятно, какие-нибудь черты той девчонки, какой я некогда была.

— У тебя замечательная стрижка,— сказал он.

— Забавно, правда. У тебя тоже ничего.

— Я, видимо, не вовремя. Извини.

— Ох, Дэниел, не могли бы мы здесь поставить точку? Мои жизненные силы восстанавливались в течение часового сна, и я чувствую себя полным дерьмом.

Было ясно, что весь разговор он отрепетировал заранее, лишь с той поправкой, что мои ответы представлялись ему исполненными нежности, тогда как на поверку они оказались вызывающе грубыми.

— Я хотел, чтобы ты знала, что я веду здоровый образ жизни,— сказал он.— Уже год. Никаких наркотиков. Никаких пьянок. Это было непросто, но я действительно исправился.

— Чудесно. Я в восторге. Давно, черт возьми, пора.

— Не могла бы ты поубавить этого сарказма?

— С тех пор, как ты меня оставил, это моя естественная форма существования. Мужчинам это здорово нравится.

Он покачался на каблуках, глядя куда-то через двор.

— Как я понимаю, редко кому удается завоевать тебя во второй раз.

Я не стала на это отвечать. Он попробовал зайти с другой стороны.

— Слушай. У меня есть психоаналитик, ее зовут Элиза. Она посоветовала мне доделать все, что я не завершил в жизни. Она предположила, что ты от этого тоже можешь выиграть.

— О, как здорово. Дай мне ее адрес, и я напишу ей благодарственное письмо.

— Можно мне войти?

— Господи боже мои, Дэниел, конечно же нет! Ты что, еще не понял? Мы не виделись с тобой восемь лет, и оказывается, это еще недостаточно долго.

— Как ты можешь так ко мне относиться после стольких лет разлуки? Я на тебя зла не держу.

— А с чего бы это? Я тебе ничего такого не сделала. Его лицо болезненно сморщилось, и его недоумение казалось вполне искренним. Есть такие люди: они могут плюнуть тебе в душу, а потом удивляться, что это ты так страдаешь. Он опять покачался на носках. Определенно, все шло совсем не так, как он рассчитывал. Он отломил от притолоки щепочку прямо у меня над головой.

— Я не думал, что ты будешь такая злая. Это не похоже на тебя, Кинзи. Мы так хорошо провели с тобой несколько лет.

— Год. Один год. Если быть совсем точным, одиннадцать месяцев и шесть дней. Ты можешь убрать руку, прежде чем я прихлопну ее дверью?

Он убрал руку. Я захлопнула дверь и вернулась в постель.

Через несколько минут раздался слабый скрип калитки. Я немного поворочалась, но было уже ясно, что я больше не усну. Я встала, почистила зубы, приняла душ, помыла голову и побрила ноги. Было время, я мечтала о том дне, когда он появится. Я придумывала длинные монологи, в которых я изливала мою тоску и гнев. И теперь мне хотелось, чтобы он вернулся, чтобы я проделала то же самое, но более качественно. Быть отвергнутым — это в некоторым смысле обременительно. Вы остаетесь с грузом эмоции, который вы вываливаете потом на кого попало. Дело не столько в самом предательстве, но в том, что вы сами… уже не очень приятная личность.

Джон сразу махнул рукой на мои колкости. Похоже, он понял, что к нему это не имеет никакого отношения. Он и сам был порою резковат, так что немного грубости и хамства с моей стороны на него не действовали угнетающе. Кстати, я действительно была в полной уверенности, что навсегда распростилась со своим прошлым, пока не столкнулась с ним лицом к лицу.

Я позвонила Олив Коулер и договорилась встретиться с ней немного позже. Затем я села на стол и напечатала свои записи. В полдень я решила кое-что сделать по хозяйству. Дэниел сидел в машине, припаркованной совсем рядом с моей. Он развалился на сиденье рядом с водительским, задрав ноги, обутые в сапоги, на приборную панель и надвинув ковбойскую шляпу себе на глаза. Машина его была старым десятилетним «Пинто» темно-голубого цвета, вся проржавевшая и в выбоинах. Мохнатые чехлы на сидениях напоминали свалявшуюся собачью шкуру.

Должно быть, Дэниел, услышал как скрипнула калитка и понял, что я вышла. Он повернулся и лениво сдвинул шляпу назад. Иногда он напускает на себя этакий лениво-добродушный вид.

— Тебе полегчало, детка?

Я открыла машину, забралась внутрь, завела мотор и уехала. В этот день я постаралась больше не заезжать домой. Не помню и половины того, чем я занималась. В основном, убивала время и возмущалась тому, что у меня не только отняли офис, но и выжили меня из моей собственной квартиры.

В пять часов при помощи карты города я нашла дом Коулеров на улочке, заросшей деревьями, в Монтевелло. Дом был спрятан за десятифутовым забором, дорога перегорожена стальными воротами с электронной начинкой. Я припарковалась на улице и проникла внутрь через деревянную калитку, окруженную густым кустарником. Дом был двухэтажный, в стиле тюдор, с высокой кровлей и фронтоном, наполовину обитым деревом. Двор был большой, засаженный тенистыми платанами и эвкалиптами, гладкими и серыми, словно залитыми бетоном. Темно-зеленый плющ, казалось, рос везде. Садовник, выпускник школы озеленителей имени Диснея, был невдалеке, подстригая кусты в форме сказочных зверюшек.

На коврике перед дверью валялась газета. Я подняла ее и позвонила. Я ожидала, что дверь мне откроет горничная, но Олив сама появилась на пороге, в сером сатиновом платье и сабо на невысоком каблуке. Я много таких видела в фильмах с Джоан Кроуфорд, и мне всегда казалось, что носить их не такая уж простая штука. Временами я представляла себя прыгающем по своей квартирке в таких вот тапочках без задника. Мундштук. Горячая завивка. Я могла бы даже выщипать брови тоненькой ниточкой.

— Здравствуй, Кинзи. Заходи. Терри сейчас придет. Я совсем забыла, сегодня мы приглашены на коктейль в шесть часов.— Она отошла от двери, и я последовала за ней внутрь.

— Мы можем поговорить в любое другое время,— сказала я и протянула ей газету.