Читать интересную книгу Столыпин - Аркадий Савеличев

Что-то слишком серьезное начиналось. Александр как один из ведущих сотрудников главной российской газеты первым уловил лихой тон разговора.

– Вот представьте, что я описываю прощальный ужин трех закадычных друзей. Что бы из этого вышло?..

– В лучшем случае – нагоняй от хозяина Суворина, – досказал очевидное Алексей Лопухин. – А в худшем – пришлось бы проситься ко мне на службу.

– Да почему именно к тебе? – маленько даже обиделся Александр.

– Да потому, друже, что лучшие полицейские как раз из бунтарей и выходят. Я не говорю о каких-нибудь городовых – говорю о людях думающих. Кто-то же должен определять и полицейскую политику. А мы с твоим Петром как-никак по ведомству МВД служим…

– …с той лишь разницей, что ты вроде уже столоначальник, а я так, дама на выданье!

– Значит, ее надо замуж выдавать, пока не состарилась?..

– …или пока не заснула, – вступился брат. – Как-никак в дорогу. Так и завтра-то не уехать.

Но как ни одергивали себя, а просидели за разговорами все-таки до рассвета. Да после небольшой дремоты – и до отъезда на вокзал. Чтобы совсем не засиживаться, истинно, как у приснопамятного старика Апухтина, у подъезда была припасена «пара гнедых, запряженных с зарею…»

Да, и за него, в неизлечимой водянке доживавшего свои последние дни, по наитию и сочувствию по доброй чаре осушили…

Теперь, сидя в уютном купе и в самом уютном одиночестве, Петр Аркадьевич мог поразмышлять насчет всего такого, житейского. Вот ругаем, мол, жизнь, а она куда-то же идет, движется… по каким-то своим незримым рельсам. Давно ли в каретах тряслись по пыльным российским дорогам, а сейчас с ветерком по дороге железной! Ну, вместо привычной пыли на поворотах в раскрытое окно заносит немного угольной гари. Но окно-то можно закрыть, верно? Стоит ли ради такой мелочи перекрывать дорогу? Ан нет, находятся люди – перекрывают… Ему ли не знать Западный край? Поляки, русские, литвины, белорусы, евреи… и еще бог знает кто! Истинно, всякой твари по паре… без обиды, господа, просто библейская аналогия. И что же опять? Только он начал налаживать отношения между людишками в этом взбаламученном Ноевом ковчеге – нате, донос! Потакает, мол, инородцам, особливо евреям, и все, мол, в ущерб нам, русским. Это уже по дороге на вокзал Алексей Лопухин сказал: «Не хотел зря тебя тревожить, да все-таки лучше будет, коль узнаешь. Возьми на память», – протянул листок обычной почтовой бумаги. – Не силен был в познании русских, а сдается мне – уши поляка из письма торчат…» От нечего делать перечитывая сейчас донос, Столыпин с б́ольшим пониманием убедился: «Ах, пся крев!..» Ну разве придет такое на ум какому-нибудь орловскому недопёхе или после заграничных походов осевшему штабс-капитану?

Что-то стал он углубляться в эти полицейские дела…

Хоть и числится по ведомству Министерства внутренних дел, да не сыщик же? Промеж собой разобрались с поджогом – как-нибудь разберутся и с доносчиками. Лучше – чтоб без него. К черту и доносчиков… и сами доносы! Скомканное письмо полетело в окно. Он даже ладонь о ладонь ударил, сбивая невидимую грязь.

Домой, домой! Вот так-то.

X

Прозорливцем оказался Алексей Лопухин!

Впрочем, нетрудно быть прозорливцем, если ты уже начальник департамента полиции всей Российской империи. Друг Петр давно это ему напророчил – почему же другу Алексею не ответить тем же самым?

Избежать судьбы предводителя дворянства всей Ковенской губернии Столыпину не удалось…

Видел Бог, он не особенно-то и стремился к этому. Вполне устривала жизнь отнюдь не бедного, тороватого помещика, довольного судьбой. Но если кто-то в Петербурге решает, что без Столыпина не обойтись, что именно он должен править уже не уездом, а всей дворянской губернией – значит, так тому и быть. Отнесись к этому философски, человече. Обязанности почетны, но на самом деле невелики. Собирай почаще дворянские собрания, говори красивые, обязательно веселые речи, задавай шикарные пиры и балы, с важным видом давай советы коллегам-дворянам, под остроумные комплименты целуй ручки их толстобоким женам, иногда и в мазурке первой парой пройди, благо, что ты не стар и статен собой… ну, что еще?.. Конечно, иногда и споры решать придется – эка беда, под шампанское-то!

И хоть назначение было по присказке: без меня меня женили, Столыпин не стал кочевряжиться. Не на Сахалин же губернатором ехать. Под боком любимое Колноберже. А дом в Ковно все равно на зиму держали. Единое условие выдвинул на первом же общем собрании:

– Уважаемые господа! Шановные панове! Нарушать государево установление я не хочу, но мы живем в Российской империи, значит, и сделать следует по-российски. Как? Как делают дворяне во всех губерниях. Голосование. Баллотировка. Черные и белые шары. Без этого я права предводителя дворянства на себя не возьму.

Удивление, шепот прошел по рядам дворян, еще не пропустивших и чарки. Возможно ли?! Государь постановил: в Западном крае предводителей дворянства не избирать, а назначать из Петербурга, рукой министра внутренних дел, и обязательно с ведома государева… не крамола ли выходит?..

Столыпин предвидел это.

– Крамолы никакой нет. Войска никто на нас не пошлет. Коль изберете – отправите от всей губернии благодарственную телеграмму на высочайшее имя, а коль забаллотируете – я просто подам в отставку, и вся недолга. Вашей вины, уважаемые господа и шановные панове, нет и не будет. Решайте пока без меня. У меня супруга приболела, следует навестить. Через час вернусь.

И кучер на паре вороных резво умчал его от дворянского собрания.

Дома он всласть нахохотался, выпил бокал вина, совсем не вовремя обнял милую Олюшку и крикнул кучеру:

– Так осади коней у парадного, чтоб колонны посметало!

Колонны все же уцелели, а на парадной лестнице был раскинут красный ковер. По бокам его шпалерами стояли и господа, и панове.

А главное – в парадной зале все было, как на российских дворянских собраниях. Стол под красным бархатом, две напольные вазы – с белыми и черными шарами, непроницаемая урна и ширма, готовая задвинуться с началом голосования. Был даже избран руководитель этого священнодействия – Вацлав Пшебышевский.

– Славно, – похвалил Столыпин. – Где же вы так скоро шаров набрали?

Ответы были вполне достойные:

– Все городские бильярды опустошили!

– Половину шаров перекрасили!

Оставалось только сказать:

– Лихо, господа и панове! Но не толпиться же нам всем сейчас. Наше место в буфете. Пан Вацлав, надо полагать, возьмет себе кого-то в помощники да и будут по одному приглашать. Не так ли?

Предложение было дельное, все согласно затопали в буфет.

А к вечеру, когда уже чередой взад-вперед прошли, опять собрались у красного стола и под общий вздох вскрыли замок на урне.

Среди белого развала оказался всего лишь один черный шар…

Окрика из Петербурга не последовало. Там все свели к веселому анекдоту. Посмеиваясь, друг друга спрашивали:

– А слышал ли ты, любезный, как Столыпин все шары из бильярдных луз выпотрошил?..

Время шло, и дворянство Западного края все плотнее сплачивалось вокруг предводителя. Только иногда возникал один и тот же вопрос:

– А кто ж гэта, паважаные паны, черный шар в лузу забил?..

Если кто и не очень любил губернского предводителя, так в общем кругу все равно мирился с тем, что в польско-литовском крае предводительствует тороватый и отнюдь не шляхетский барин. Заходи хоть в ночь, хоть заполночь – примут без всякой фанаберии. Дом полная чаша.

Богатый и гостеприимный дом в Колноберже только внешне имел западное обличье, а внутри все дышало роскошной российской стариной. Вывезенная из подмосковных имений «мебля», как на местный лад говорили. Картины – как в любой богатой подмосковной усадьбе. Скульптуры царей и полководцев, включая покорителя Варшавы Суворова и его генерал-адъютанта Столыпина. Азиатские вечные ковры, для шику маленько потертые ногами подмосковных вельмож. Богатейшая библиотека, какой и в Ковно не бывало, с личными книгами главнейших российских писателей, не говоря уже о родиче Лермонтове, и Лев Николаевич вполне достойную дорогу к этой библиотеке проторил. Генерал был на «ты» с графом, и немудрено: они вместе, еще поручиками, в Крымскую войну стояли на севастопольских бастионах, а нынешний генерал, под старость став комендантом Московского Кремля, куда от скуки пойдет? Да не в такие уж и далекие Хамовники. Конечно, подобно графу, на салазках воду с Москвы-реки не возил, но сделать променад до знаменитого и лучшего в России пивного завода в Хамовниках – с превеликим удовольствием! Хотя ни граф, ни сам генерал великими любителями пива не значились. Однако ж пеший променад двух внешне совершенно не схожих людей – один чуть ли не в крестьянском кожушке, другой в роскошной генеральской амуниции – было превосходное зрелище! Кремлевский комендант ведь тоже слыл большим пересмешником, и когда ему под строевой шаг отдавали честь встречные полковники, вполне резонно уверял своего спутника: «Это тебя приветствуют, поручик. Почему не отвечаешь полковнику?» – «Папахи нетути», – ёрнически посмеивался второй пересмешник, который и в Крыму на узкой дорожке мог заставить царя со всей его свитой подождать, когда он пропылит своими отнюдь не гвардейскими сапогами. Рассказывал отец на армейский лад, маленько привирая, но вполне могло быть и так: «Папахи нет? Так обменяемся давай». И как уверял, самолично водрузил папаху на голову графу, а сам вздел поверх генеральской шинели его шапчонку.