Берега мы достигли уже в потемках. Пока Паола ощипывала и потрошила гуся, мы развели костер, и скоро тушка птицы жарилась на деревянном вертеле над огнем. Мы сидели вокруг, пили кофе и переговаривались. Инцидент с картой, казалось, был напрочь забыт.
Делили гуся индейским ножом Паолы. Лишь после того, как мой желудок был набит мясом, я снова обратил внимание на скованное, напряженное выражение лица девушки и угрюмое молчание Лароша. Поэтому, когда Дарси встал и углубился в подлесок, я пошел за ним.
— Надо поговорить,— сказал я, нагоняя его.— Это касается Лароша.
Дарси тут же заставил меня замолчать:
— Слушай, Ян, тебе надо забыть, что он внук Пьера Лароша. То, что произошло между твоим и его дедом, не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню.
— А по-моему, имеет,— возразил я и сбивчиво рассказал Дарси обо всех своих страхах.
— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил он меня, едва я умолк.— Ты всерьез думаешь, что Ларош мог покуситься на их жизнь? Господи! По виду он вполне нормален. Я-то, честно сказать, больше волнуюсь из-за Паолы. Но если ты прав...
— А если не прав, то какого черта он тянет нас на север? Он боится, что мы найдем Львиное озеро. Учтите, я вас предупредил.
— Надеюсь, Паоле ты ничего не сказал?
— Конечно.
Мы вернулись к костру, и Дарси произнес:
— Поздно уже.
Казалось, его голос разрядил возникшее вокруг костра напряжение. Паола и Ларош поднялись и отправились вслед за Дарси в палатку, а я присел у огня.
За моей спиной хрустнула ветка. Подошла Паола.
— Не засиживайтесь,— сказала она.— Утром будет тяжело.
— Здесь так тихо,— ответил я.
— И небо все в звездах. Вы никогда прежде не были в таких местах?
— Никогда,
— Немного пугающая картина, правда?
— Немного,— признался я.
— Понимаю. — Она легко коснулась моей руки, и этот дружеский жест удивил меня.— Отец тоже так считал.
— Что он за человек?
— Трудно сказать. Думаю, вы бы с ним поладили. Вы смельчак, а это ему нравится в людях больше всего,— она вздохнула.— Только вряд ли он жив теперь. Печально, если они разбились на Львином озере... Там, говорят, есть золото. Он хотел открыть богатую жилу и создать рудник, который назвали бы его именем. Но так и не сумел. Мы вечно бедствовали, а мать даже умерла, так как отец не мог оплатить ее лечение. Он был разведчиком, азарт поиска вошел в его кровь...
Когда я проснулся, от тишины и покоя не осталось и следа. С шумом бились о берег волны озера, ревел в кронах мощный северо-западный ветер, день был сумрачен и сер. Во время пешего перехода к следующему озеру полил дождь, а сам переход оказался очень трудным, кочковатая земля уходила из-под ног, ветер, казалось, вот-вот вырвет из рук каноэ, которое на этот раз несли мы с Дарси. Мы промокли до нитки, и вся компания являла собой довольно жалкое зрелище.
Наконец, мы добрались до небольшого озера, поверхность которого кипела и вздымалась волнами.
— Пройдем на каноэ? — спросил я Дарси.
— Конечно,— ответила за него Паола, но, судя по выражению лица Дарси, ответ этот пришелся ему не по нраву. Он вытирал очки мокрым носовым платком, смотрел на озеро и что-то бормотал себе под нос.
Когда мы достигли противоположного берега, каноэ было полно воды. Во время следующего перехода ландшафт местности опять резко изменился, подлесок стал гуще, между кочками зачавкала трясина торфяных болот. Сперва их можно было огибать стороной, но вскоре мы вышли к огромному заболоченному участку и были вынуждены преодолевать его по прямой. Это потребовало нечеловеческих усилий, нередко мы проваливались в воду по пояс. Наконец болото осталось позади, но тут же перед нами раскинулось еще одно, гораздо более обширное.
Лагерь в этот день разбили рано, на маленьком каменистом островке, где росло несколько чахлых сосен. Удалось развести огонь, но костер больше чадил, чем горел, и настроения заниматься стряпней у нас не было. В конце концов мы забились в палатку.
Утром дождь перестал, и мы увидели, что каменистый островок, на котором стоял наш лагерь, в действительности представляет собой длинную косу, выдающуюся из берега огромного озера. Переплыть его сейчас не было ни малейшей возможности, оставалось сидеть и ждать, пока стихнет ветер.
Здесь мы и потеряли карту. Ларош разложил мокрый листок на камнях, чтобы просушить на ветру, и придавил его сверху голышом. Во всяком случае, так он утверждал. Голыш оказался на месте, но карта исчезла. Обшарив весь берег, мы так и не нашли ее.
— Видать, в воду сдуло,— предположил Дарси, и Ларош согласно кивнул.
— Мне как-то в голову не пришло, что здесь может быть такой ветер,— пробормотал он, не глядя ни на кого из нас.
На берегу озера мы проторчали до сумерек. Потом ветер внезапно стих, похолодало. Мы переплыли озеро по компасу, в кромешной тьме, рискуя перевернуться. Ледяная вода перехлестывала через борта, и ее приходилось непрерывно вычерпывать. Наконец мы достигли берега, но еще долго мучились, прежде чем смогли развести костер.
И тут напряженность, возникшая между Паолой и Ларошем и долго копившаяся, наконец привела к взрыву.
— Ты уверен, что не видел этого огромного озера, когда выбирался отсюда? — спросила она его.
— Уверен. Оно такое большое, что мне пришлось бы делать крюк на много миль, чтобы обойти его.
— Но ты мог просто забыть. Ты же был ранен и...
— Боже мой! У меня не было каноэ! Как я мог позабыть озеро таких размеров, скажи на милость? Я шел гораздо севернее, повторяю в сотый раз: севернее!
— Мы выступили из той точки, где Рэй тебя подобрал, и все же ты ничего вокруг не узнаешь. Такого просто не может быть!
— Учти, что я полз пять суток...
— Но трясину-то ты запомнил!
— А может, это совсем другое болото?
— И зачем ты потерял карту? — воскликнула Паола.— Теперь мы не можем быть уверены...
— Потерял, и дело с концом! Очень сожалею! Непонятно только, какая нам польза от этой карты. Предыдущее озеро мы не узнали, сегодняшнее — тоже. Надо идти на север и искать маршрут, которым я выбирался.
— Почему ты так на этом настаиваешь, Альберт? — Спокойствие ее тона заставило меня поднять глаза.— Ты все время был против того, чтобы идти по карте.
— Потому, что вовсе не убежден, что мы разбились именно на Львином озере!
— Тогда зачем тебе понадобилось терять карту?
— Это случайность,— глаза Лароша бегали.
— Допустим, что так,— дрожащим голосом произнесла Паола.— Но почему ты так упорно держал ее при себе и никому не давал? Чего ты боишься? Ты не хочешь, чтобы мы нашли Львиное озеро. Не отрицай, это так! Я чувствую: ты чего-то боишься!